– Привет, – сказал Хенрик.

– Привет. Её нет дома, – Эмрис пошёл дальше.

– А я не к ней, – в спину ему прозвучал голос Хенрика, – Я к тебе.

Эмрис обернулся. Даже перестал в руке ключи перекидывать.

– Что?

Хенрик явно смутился, хотел что-то сказать, но вместо этого полез в рюкзак и вытащил бутылку джина.

– Вот, – произнёс он, – Это тебе.

– Что?

Эмрис продолжал стоять на полпролёта ниже, глядя на Хенрика снизу вверх. Свет из окна падал на него со спины, зато отлично освещал парня с бутылкой в руке. Эмрис обратил внимание на то, что вид у Хенрика встрёпанный и довольный.

– Виделись? – спросил он.

Хенрик кивнул и заметно покраснел.

– Вот и хорошо, – сказал Эмрис и стал спускаться дальше.

– Эмрис…

Уже второй раз собственное имя останавливало его. Эмрис нутром чуял, что держаться бы ему от этого парня подальше, что-то было в нём такое, что словно грозилось разрушить всю его, Эмриса, складную и налаженную жизнь. Он обернулся.

– Спасибо, – Хенрик протянул ему бутылку.

Некоторое время Эмрис смотрел на него, на взлохмаченные светлые волосы, на синие, как море, глаза, на бутылку джина в руке. Потом взял бутылку.

– Тебе спасибо.

– Да ничего, если бы не ты…

– Ты заходи, если что.

Парень просиял так, словно ему обещали праздник. Эмрис снова пошёл по лестнице вниз. Завёл машину, сел и уехал прежде, чем за ним следом выйдет Хенрик.

На предприятии его ценили. Эмрис был, пожалуй, самым выгодным работником для производства. Он не сидел с утра до вечера в офисе, а выбирал определённый объём. Его проекты стоили больших денег, но они этого стоили и главный инженер им дорожил. Специалист, который просто делает своё дело молча, хорошо и вовремя, был удобным. Но в конторе его знали в лицо и по имени. Потому что тех, кто не знал, давно заставили запомнить. Женская половина персонала любила его за обходительность и безупречный внешний вид, мужская – за то, что несмотря на это, он оставался индифферентен к симпатиям и не мозолил глаза. В отличие от архитектора Фогеля. На проходной ему не приходилось показывать пропуск, его машину узнавали.

Он остановился под запрещающим знаком на Клаусштрассе и открыл стеклянные двери в здание. Бутылку обнаружил у себя в руке только когда вошёл в приёмную. Возвращаться не стал. В коридоре ему встретился архитектор Фогель.

– Ван Данциг! Я вас ждал на следующей неделе.

– Вы что-то спутали, Фогель, – Эмрис улыбнулся, – Мой день сегодня.

– Встретимся в кабинете Хартмана через пять минут. А что это у вас? – указал он на бутылку.

– Благодарность, – хмыкнул Эмрис.

– Что же вы сделали?

– Написал два слова.

– Вы умный человек, ван Данциг. Всегда знаете где написать два слова, чтобы получить благодарность, – иногда ему казалось, что Фогель им искренне восхищается.

– Я стараюсь.

Хартман, главный инженер, выдал ему чек, а Фогель принес новое задание. Опоры для коллектора выглядели многообещающе. Эмрис любил свою работу, но Фогель его утомлял.

После этого визита он ненадолго появился в школе танцев. Полностью вечерние занятия он обычно не успевал посещать, но в выходные дни всегда приходил на утренние часы. Эмрис танцевал с юности. Когда-то элегантно сложенного мальчика заметила фрау Бауман, и он полюбил вальсы и фокстроты, которые сделали его прямым и полным достоинства.

Увы, для традиционных вальсов он был мелковат, парные танцы требовали более рослых и тяжеловесных партнеров. Для невысокого и тонкого Эмриса не всегда находилась соответствующая по габаритам дама, но фрау Бауман это не смущало. Она планировала сделать его наставником в классе девочек, которые по возрасту были соразмерны ему.

Но из класса стандарта он сбежал, встретив девушку с каштановыми кудрями, такую же хрупкую, как он сам. Степ ему подходил, он был легким и упругим, как ивовый прут, и он обожал Юдит, но не был привязан к ней, как партнер. Бегства фрау Бауман не простила, но продолжала тепло относиться к нему.

В момент его ухода фрау Бауман произнесла фразу, которая показалась ему загадочной:

– Вы еще не встретили своего летчика.

Может быть, его летчиком была Юдит?

На обратном пути он купил две бутылки тоника, яблоки и крем для снятия макияжа, склянка закончилась несколько дней назад. Дома сунул все покупки в холодильник, распечатал подаренный Хенриком джин и с удовольствием выцедил рюмку. Включил музыку, разделся и хлопнулся на диван, и так провёл остаток вечера, умиротворённо потягивая джин и думая о том, как всё хорошо устраивается.

Наутро Эмрис обнаружил на кухне пучок мелких роз в широкогорлой бутылке от сока. Почему-то Эрика не взяла для цветов любимую обоими зелёную вазу, и розы выглядели очень домашними. Он посмотрел на них, а потом вернулся в постель и долго лежал, положив ладонь на живот и прислушиваясь к стуку крови внутри. Потом встал насовсем. Крем для демакияжа Эрика в холодильнике не нашла, или вовсе не искала, поэтому он сам принёс банку в ванную.

Ванная была большая и вся светилась присутствием Эрики. Полочки за стеклянными дверцами были заставлены склянками, баночками и тюбиками. Стаканчик топорщился двумя зубными щётками и Эмрис привычным движением выудил свою. Тщательно по-кошачьи привёл себя в порядок, напился кофе и сел за работу.

Хенрик явился снова через несколько дней. Пора привыкать, подумал Эмрис, открывая дверь.

– Привет.

– Нет дома, – ответил он, но сразу дверь не закрыл.

– Да я знаю, – Хенрик улыбнулся, – Привык уже.

– Так что же?

– У меня лекции нет, – признался тот, – Я подумал, можно зайти.

– Что, больше не к кому?

И по скорбному лицу Хенрика понял, что не к кому.

– Ладно, заходи, – неожиданно для себя сказал Эмрис.

Хенрик радостно просочился в коридорчик и сразу принялся расшнуровывать ботинки. Хорошо, что он помнит об этом, подумал Эмрис и пошёл ставить чайник.

– Они все ушли без меня, – рассказывал Хенрик, попивая чай, – А я проспал…

– Ну понятное дело, – с иронией отозвался Эмрис.

– Опоздал на четверть часа, а уже никого нет, – Хенрик помолчал и скорбно вздохнул.

– На кого учишься, мальчишка?

– На юриста.

– Нравится?

– Очень!

Он расплылся в довольной улыбке. Эмрис тоже улыбнулся в ответ. Через несколько лет от улыбчивого и простодушного паренька ничего не останется. Он возмужает, сменит кожаную куртку на деловой костюм и вместо сегодняшнего Хенрика появится другой, взрослый и выдержанный, возможно, отличный юрист. И определенно женщины с ума будут сходить по нему.

– Ты где живёшь?

– Кампус, в общежитии. Можно я ещё посижу, у меня семинар после перерыва.

– Сиди, только мне не до тебя. У меня работы полно.

– Я тихо, – пообещал Хенрик.

Эмрис подхватил кружку с кофе и они пошли в комнату.

– О, сколько у тебя пластинок! – радостно и удивлённо выдохнул Хенрик, зайдя вслед за Эмрисом.

Видимо, когда он входил сюда с Эрикой, ему было не до пластинок.

– Можно я посмотрю?

– Смотри, – позволил Эмрис, – Только не шуми.

Он уселся за расчёты. За его спиной Хенрик перебирал пластинки, охал и вздыхал восторженно, но всё вполголоса, соблюдая уговор, и погружаясь в длинные формулы, Эмрис порой вообще переставал его замечать. Опоры были сложными, но он хорошо представлял общий ход расчётов, так что работа продвигалась.

– Я пойду? – сказал Хенрик.

– А?.. – Эмрис оторвал голову от бумаг, – Уже? Конечно.

Пока Хенрик одевался, он задумчиво ждал, чтобы закрыть за ним дверь.

– Учись хорошо, – сказал напоследок, – Может, человеком станешь.

– Я стараюсь.

– Давай, пока.

– Эмрис… – уже в дверях Хенрик обернулся.

– Что?

– Нет, ничего. Пока.

– Пока.

Пластинки были сложены очень аккуратно, Эмрис снова принялся за опоры. Когда перевалило за полдень, вышел прогуляться и ходил почти до сумерек, потом спохватился и заторопился домой. Составленные по порядку пластинки снова напомнили ему про Хенрика. Может, в другой раз он ещё где-нибудь приберётся? Впрочем, что ему здесь делать, хоть бы он вообще никогда больше не приходил.