Нужно просто переждать. Пройдет. Прошло же однажды, и в этот раз тоже… наверное. Главное, теперь никто уже не станет посягать на мои сны. И убивать не станет. Варя вряд ли полезет снова, не посмеет. Особенно теперь, когда их с Гошей план раскрыт, а сам Гоша мертв.

Виктор расстроится. И Альбина. Но… какое мне дело до них?

Егор… С ним все сложнее. И вряд ли у меня получится смотреть ему в глаза. Я могла помешать Ольге, но вместо этого сама подтолкнула ее осушить Варю. А ведь она нам уже ничем не угрожала. Сама испугалась – такое не сыграешь. А я, выходит, цинично ее слила.

Не стоит думать об этом. В конце концов, Егор прав, выбрасывать людей я прекрасно умею. Нечего строить из себя святую невинность. Я хотела ее смерти. Так было бы гораздо проще… на первый взгляд. Только вот жизнь – штука сложная, как ни крути.

Справлюсь. У меня есть любимая работа, заботливый брат и подруга, которая тучи разведет руками и все такое.

Я решительно поднялась, достала расходные накладные за последний месяц и список проверенных поставщиков. До позднего вечера я обзванивала поставщиков, искала в интернете курсы повышения квалификации, на которые хотела записать самых способных девушек, да и самой сходить не помешает. Пила кофе, обновляла страничку в фейсбуке и инстаграмме новыми фото, загрузив туда и парочку изображений удачной стрижки Мыши.

Взяла телефон, хотела набрать ее, но передумала. Сглотнула вязкий ком в горле. Вместо номера Мыши набрала доставку пиццы, заказала большую сырную. Есть не хотелось, но морить себя голодом – не выход.

Заглянула Вера, поинтересовалась, сколько я еще буду в салоне. Оказалось, уже одиннадцать вечера, и девочки давно разошлись. Я отправила Веру домой и уверила, что сама все закрою.

Возвращаться в пустую мрачную квартиру совершенно не хотелось, потому, поужинав пиццей, я выключила везде свет, нашла в интернете какую-то глупую комедию, а в шкафу – плед. Устроилась в кресле, поджала под себя ноги и закрыла глаза.

Проснулась я оттого, что затекли ноги. И спина жутко ныла от неудобного сидения в кресле. Часы на телефоне показывали пять утра. Я приготовила кофе, набросала план на день. Нужно было съездить на склад, разобраться с заказанной краской для волос, потому что они там что-то напутали в прошлый раз и прислали совершенно не то, что было заказано. Затем заглянуть в новый магазин итальянской косметики, заключить соглашение на поставку пробников новых шампуней. Нужно будет еще просмотреть список ближайших ивентов и зарегистрироваться на самых интересных. В мае должна состояться выставка сложных причесок, следует решить, кого на нее отправить, потому что до всех этих событий я так и не выбрала кандидатуру.

Может, Мыши предложить поучаствовать моделью? Она ведь так не любит серость, а тут такой шанс выделиться.

А еще сегодня нужно обязательно позвонить Игорю, рассказать обо всем. Хотя он уже, наверное, в курсе, что Гоша мертв… Нужно было еще вчера, но Егор и… Варя… Все в конец запуталось, и я запуталась…

Вспомнила его объятия, поцелуй в висок, слова о том, что со мной сложно себя контролировать, и горло сдавило невидимой тесьмой.

Все это в прошлом. Надо забыть, Яна…

А почему, черт возьми, я должна забывать?! Я просто привыкла. Я забыла Свету, потому что Виктор велел, но больше оттого, что боялась боли. И вот теперь – снова. Я даже не пытаюсь ничего исправить. Сдалась, как слабачка.

Ну уж нет, так не пойдет!

Дождавшись Веру, я оставила ее за главную в салоне, обрисовала свой маршрут на сегодня, чтобы она могла отчитаться Руслану, если тот вдруг заедет проконтролировать, набрала Ольгу и, услышав ее сонный голос, резко спросила:

– Куда увезли Варю?

– Валевская, ты, что ли? – проворчала она в трубку. – Я после смены вообще-то…

– Варя сейчас где?

– Да там же, где и была, – недовольно ответила Ольга. – Вернулась в клинику. Слезно пообещала Егору лечиться. Устроила сцену покаяния. В ее стиле, короче.

– Ясно.

– Яна?

– Да.

– Ты поосторожнее с Егором сейчас. Он слегка на взводе и, похоже, считает Вареньку жертвой.

– Поняла, буду. – Я помолчала немного и добавила: – Спасибо, Оля.

– Звони, расскажешь, как прошло.

Это она меня только что в подружки записала?

Я вызвала такси, назвала адрес клиники. Всю дорогу сидела, обняв сумку, и пялилась в окно. Я не думала, что скажу ему. Да и скажу ли вообще хоть что-то. Мне нужно было увидеть Егора, убедиться, что он жив. Дышит. И ему ничего не грозит.

Вчерашняя ясная погода испортилась. Небо нависло над городом темным брюхом сизых туч. Поднялся ветер – порывистый, резкий. Он противно лез под воротник и в рукава, холодил и без того отмерзшие руки. Я расплатилась с таксистом и, пока не передумала, решительно направилась ко входу в клинику. Наверное, в таких случаях принято приносить гостинцы, апельсины там всякие, йогурт, но с моей стороны это выглядело бы лицемерием.

Варя наверняка меня ненавидела. А Егор… Егор любит жену. Неважно, что у нас было. В конце концов, я сама ему себя предложила – как помощь, а вовсе не как…

Мысли оборвались резко, так же кончился воздух, когда я увидела его. Егор вышел из клиники, поднял воротник, запахнул пальто. Такой родной и такой далекий. Устал. И под глазами снова круги, несмотря на…

Он заметил меня и остановился. Всего в нескольких шагах, и я могла бы подойти, обнять, но не стала. Просто сказала:

– Привет…

– Что ты здесь делаешь? – припечатал он меня резким вопросом. И стало в разы трудней дышать.

– Пришла узнать, как она себя чувствует, – ответила я хрипло.

Он вздохнул. Отвел глаза, подошел к ярко-лимонной скамейке. Присел.

– Ты уже сообщила в совет о том, что Варя замешана? – спросил, не поднимая на меня глаз.

– Нет, я… не успела пока.

– Если я попрошу не говорить им, ты послушаешь?

– Егор… – Я осторожно подошла, присела рядом. Хотела взять его за руку, но он будто отгородился от меня, закутался в тревожную мрачность. Отстранился.

– Оля не станет трепаться. И тебя я прошу не говорить… им.

– Варя хотела сделать это с Ольгой, – осторожно напомнила я. – То, что Гоша чуть не сделал с тобой. То, что совершили с Алисой…

– Она умирает, Яна, – яростно выдохнул он и поднял на меня глаза. – Ей недолго осталось. То, что Оля… – Он вздохнул. Сжал кулаки, видимо, стараясь одолеть накатившую злость. У него всегда плохо получалось. – Если опустошить больного донора, его состояние значительно ухудшается. Врачи говорят, ей осталось недолго. Счет идет на недели. Я не хочу, чтобы она провела их, участвуя в судебном процессе совета.

– Хорошо, я не скажу. Но помни последние слова Гоши. Это она все спланировала. Варя. Она…

– Нет, – оборвал он. – Она бы не смогла. Я не верю. Он был больным ублюдком и склонил ее к этому.

Я замолчала, понимая, что убеждения ни к чему не приведут. Сложно поверить в порочность того, кого любишь. Проще обвинить весь мир, чем заподозрить родного человека в подлости.

– Если тебе нужно… – начала я, но он перебил:

– Не стоит. Я не смогу… с тобой. Извини.

Его слова отозвались в груди тупой болью. Впрочем, я ожидала худшего, так что… Переживу.

– Мне нужно идти, – произнес он глухо и поднялся. – Выспаться хорошенько. – Он посмотрел на меня как-то странно, пронзительно и добавил: – Береги себя, Яна.

– Ты тоже… – прошептала я, но он меня уже не слышал.

Я посидела еще немного, ежась от холодного ветра, а затем встала и пошла к стоянке такси. Не пройдя и половины пути, остановилась и отругала себя. Нашла время расслабляться! Неясно ведь ничего до конца. Гоша мертв, но я так и не выяснила, при чем тут Морозко и какого черта именно его нить я порвала во сне. А еще мне нужно было знать подробности смерти Светы. В конце концов, я тоже имела право на ответы. Для них необязательно сдавать Варю совету, так что теоретически слово, данное Егору, я не нарушу.

Решительно развернувшись, я направилась обратно – ко входу в клинику. Без труда нашла нужный этаж и палату, представившись двоюродной сестрой Вари. Катерины Федоровны видно нигде не было, в палату меня проводила молоденькая черноволосая медсестричка. Попросила сильно Варю не утомлять и вышла, прикрыв за собой дверь.