– Яна… – Егор вздохнул и прислонился спиной к двери. Глаза прикрыл, и от меня не укрылись ни круги под ними, ни серый цвет лица. Интересно, он вообще спал? Или держится только на заемных эмоциях? Хотя занимать-то больше не у кого… – Понимаю, что я тебе не нравлюсь. Ты мне тоже не особо, уже какая-то взаимность. Однако, у нас есть кое-что общее – Алиса. Она погибла, а ты здесь, и это произошло не по роковой случайности. Кто-то сделал это с вами.

– И ты считаешь, это Виктор? Если так, почему он до сих пор не связался со мной? Ведь если ты прав, и он действительно…

– Он предлагал Алисе покровительство, – перебил он. – Она отказалась.

– И он решил засунуть в нее меня – уж я-то точно не откажу! – саркастично заключила я.

– Я не понимаю, почему ты. И как это вообще возможно – пересадить сознание, словно орган. Но верю, что, когда пойму, найду мотив не только этого убийства, но и всех предыдущих. Убийства Светланы…

– Прекрати!

Я и сама не поняла, как это произошло. Мгновение – и я оказалась рядом с Егором, а еще через секунду он перехватил мою ладонь у своего лица.

– Похоже, не только у меня проблемы с самоконтролем, – усмехнулся он, и мне захотелось плюнуть ему в лицо. Непозволительный, совершенно нелогичный порыв. Я ведь собиралась косить под дурочку, а тут… – Может, ты не в курсе, но, когда у донора переизбыток, ему стоит поделиться с кем-то.

– Я в курсе, – прошипела я. – Но это будешь не ты, и не надейся!

– Если захочу, могу взять и без спроса.

– Псих!

– Умойся. – Он отбросил мою кисть, словно это была ядовитая змея. – И возьми себя в руки, у нас дело.

Весенняя погода больше не радовала, и я сердито смотрела на солнечный город из окна машины Егора. Удивительно, как отдельные индивидуумы умеют портить настроение и выбивать из колеи. Или это последствия «вселения»? Никогда не ощущала себе настолько беспомощной и растерянной. И порыв этот… Я ведь умею себя контролировать и, на тебе, – сорвалась. Открылась, а ведь перед ним не стоило открываться. Теперь Егор точно знает, куда бить. И ударит, определенно. Выберет момент, когда я буду наиболее уязвима, и постарается меня уничтожить.

Нет уж, я не доставлю ему такого удовольствия. Уверена, у дикого тоже есть слабые места, Алиса – одно из них, но есть еще. Найду их, получу над ним власть, и уже не он, а я буду рулить ситуацией.

– Куда мы едем? – поинтересовалась я как можно дружелюбнее. Улыбаться не стала – он прекрасно чувствует фальшь. Главное сейчас сохранить контакт, и разговор для этого – лучшее средство.

– Говорил уже, – отмахнулся Егор, круто выворачивая руль и объезжая зазевавшегося на светофоре водителя старенького «Мерса». Кто-то сзади посигналил, но Егор, как ни в чем не бывало, нажал на педаль газа.

– К друзьям Алисы, помню, – кивнула я. – Но зачем?

– Начнем с последнего дня ее жизни, – пояснил он неохотно. На меня при этом не взглянул. Вообще казалось, что смотреть на меня ему было неприятно. Зачем было отсылать меня смывать с такой тщательностью нанесенный макияж, если любоваться на природную «красоту» он не собирался? – Где была, с кем встречалась. Есть человек, который знал распорядок ее дня до минуты.

– И поэтому ты везешь меня к нему? Все-таки решил, что вариант с мозгоправом – единственно правильный?

– Склоняюсь к нему все больше, – съязвил Егор, но в голосе больше не было былого раздражения. Только усталость.

– Ты вообще спал?

Я не собиралась спрашивать – вырвалось. То ли жалость, то ли сочувствие, уж и не знаю, откуда взялось. Теперь стало сложнее контролировать себя в плане эмоций. Ничего не поделаешь, тонкости физиологии донора не изменить. Рядом со стриксом им хочется отдавать, так уж устроен мир.

Егор, видимо, подобной заботы не ожидал. Сверкнул на меня недоумевающим взглядом и поинтересовался:

– Тебе-то что?

Пожала плечами – ответить было нечего. Да и не хотелось. Слишком все зыбко и ненадежно, самое обидное, что теперь даже себе доверять стало трудно. Нужно заново учиться: и самоконтролю, и некому пофигизму, и стойкому прагматизму. Эмоции, как обжигающая лава, бурлили внутри и мешали думать. Любой, даже самый невинный раздражитель мог вывести из себя. Потому нужно быть осторожнее, меньше говорить и еще меньше прислушиваться, особенно к Егору. И как можно быстрее выйти на связь с Виктором – от этого, похоже, зависит моя дальнейшая жизнь. И свобода.

Егор припарковался в неприметном дворе, у входа в подвал, над которым красовалась тусклая вывеска «Метаморфозы». Если это судьба так шутит, то юмор у нее сомнительный. Весьма.

Внезапно потемнело. Небо заволокли тучи, клочковатые, густые. Сорвался ветер, норовя выдуть из моего теперешнего нескладного тела все тепло.

Крутые ступени скрипели под ногами, я хваталась руками за скользкие от сырости стены и дрожала. От холода, скорее всего – рановато для блузок из тонкой ткани, особенно когда теплой курточкой похвастать не можешь. И когда ботинки текут. Черт бы побрал эту Алису с ее убогим гардеробом!

Егор шел впереди, держался отстраненно и молчал. Так даже лучше. Когда начинаем общаться, заканчивается все одинаково – ссорой. Рушить нестабильный мир с диким в мои планы не входило.

Дверь распахнулась, и передо мной предстала полутемная обстановка захудалого паба. Низкие массивные столы и подобные им стулья с высокими спинками, захочешь – не сдвинешь. Круглые светильники на столах, пепельницы и устойчивое облако дыма в воздухе. Распрекрасно! Теперь волосы и одежда пропитаются им надолго.

– По возможности молчи, – велел мне Егор, придерживая за локоть. – Говорить буду я.

– Слушаюсь и повинуюсь, – скривилась я и сложила руки на груди.

Мы направились вглубь, мимо барной стойки, которую небрежно протирал молодой и симпатичный бармен. Поймав мой взгляд, он мило улыбнулся – видать, Алису тут знали. Я машинально улыбнулась в ответ, на автомате попыталась собрать впустую пропадающие крохи симпатии. Не вышло. Как-то даже обидно, что дара нет.

Егору до моих страданий дела не было, он целенаправленно шел к столику у окна, к сидящей за компьютером девице.

– Привет, Мышь, – небрежно бросил он, фамильярно присаживаясь рядом с ней.

Девушка выглядела… странно. Вызывающе. И при этом вопиюще безвкусно. Выкрашенные в голубой цвет волосы были стянуты ярко-розовыми резинками в два торчащих в разные стороны небрежных хвоста. Лоб закрывала такая же голубая косая челка. Она падала ей на глаза, и Мышь постоянно пыталась ее сдуть. Безрезультатно, к слову. Над челкой торчали очки с круглыми стеклами в широкой оправе, что придавало этому недоразумению схожести с Гаечкой. Точнее она походила на Гаечку, скрещенную с Мальвиной.

Иногда она запускала в волосы пальцы с разноцветными ногтями и убирала челку назад. Лучше бы она закрывала ей кругозор, ей богу. Торчащая челка смотрелась еще комичнее и напоминала корону из перьев попугая. На карнавале в Рио, наверное, произвело бы фурор…

– Халло, – отозвалось недоразумение и тут же нахмурилось, заметив меня. – Ты скайп включать пробовала?

– Ээээ… – растерялась я и присела напротив.

– Это я виноват, – очаровательно улыбнулся Егор. – Выдернул Алису из реального мира.

– Любовь-морковь, ну-ну, – хмыкнула Мышь и подула на синюю прядь. – Смотри, отчислят Алиску, станет подворотни мести. Или, еще хуже, на шею тебе сядет.

– Пусть садится, – радостно согласился Егор. – Я только за.

Посмотрите, заботливый какой! Это что же, получается, он врал мне про Алису. Если так, то все его душевные терзания связаны с любовичками. Как банально… Я уж подумала, это в нем благородство проснулось. Ответственность за донора. Даже скучно теперь ему помогать.

– К тому же, – дикий нацепил маску задумчивости и легкой обиды, – позавчера ты сама увела Алису на целый вечер.

– Так то было по делу, – протянула Мышь и снова подула на челку. – Андрей спонсоров пригласил, а Алиса у нас лучшая по части дипломатии.