Тот, кого звали Набушар, принял угрожающую позу.

Однако на Ашукану это, очевидно, не произвело впечатления: она пригубила из своей чаши вина и спокойно ответила:

— За неё уже заплачено.

Ану-син не понимала, о чём они говорили, но чутьё подсказывало, что ей грозит серьёзная опасность. То же подтверждал и свирепый вид готового начать потасовку Набушара, и повисшая в воздухе напряжённая тишина. Посетители кабачка были так увлечены происходящим, что никто из них не обратил внимания на крадущегося вдоль стены к выходу долговязого юношу с рассыпавшимися по плечам и спине кудрями.

Ану-син проследила за ним взглядом и подумала, не попробовать ли и ей так же незаметно ускользнуть, пока все наблюдают за перепалкой девушки с косой и рослым грубияном.

— И кто же за неё заплатил? Кто посмел? Кто?! Отвечай, дрянь ты эдакая, — гремел Набушар, нависая над Ашуканой, подобно готовой обрушиться скале. — Отвечай, иначе я переломаю тебе все кости, так что ты больше никогда не сможешь заниматься своим ремеслом! Клянусь Иркаллом, я сделаю это!

За соседним столом кто-то хрипло засмеялся.

— Ты слишком много на себя берёшь, Набушар! — возразила Ашукана, крутя пальцами пышный конец своей длинной косы. — Допускаю, что ты самый сильный в этом квартале, — прибавила она с пренебрежительной ухмылкой, — однако же не самый богатый.

— Ах, ты… — Набушар грязно выругался и наотмашь ударил девушку по лицу.

Она тут же вскочила и, как кошка вцепившись в него длинными ярко накрашенными ногтями, пронзительно завизжала.

На миг Ану-син опешила: никогда прежде ей не приходилось видеть что-либо подобное. Потом она быстро пришла в себя, встала и, пользуясь случаем, попыталась незаметно выйти из-за стола. Но путь ей преградил мрачного вида мужчина, сидевший за соседним столом и, очевидно, явившийся в кабачок вместе с Набушаром.

— Пусти меня, — тихо, но властно сказала девушка, сбросив со своего плеча его тяжёлую руку.

— Ну нет, красотка, — молвил тот с кривой ухмылкой, — так просто ты отсюда не уйдёшь. Прежде тебе придётся как следует познакомиться с нами.

И он грубо схватил Ану-син за кисти рук.

— Ты пожалеешь об этом — боги покарают тебя своим гневом, — Ану-син старалась придать своему голосу зловещий оттенок.

Мужчина вызывающе рассмеялся:

— Боги?! Если хочешь знать, я их не боюсь! Сама Эрешкигаль с её шестьюстами подземными демонами не страшна мне!

— Ты будешь наказан не Эрешкигаль, нет! — воскликнула Ану-син грозно. — Нет мести страшнее той, что обрушивает на головы дерзких и нечестивых Владычица богов Иштар! И это говорю тебе я — её посланница на земле!

После этих слов Ану-син выхватила из-за пазухи золотую подвеску и воздела вверх обе руки. Чудесное украшение сверкнуло в полумраке подобно солнечному лучу, и его свет бликами отразился в расширенных — от изумления или от алчности — глазах посетителей кабачка.

Но затишье оказалось недолгим. Вопреки ожиданиям Ану-син, подкреплённым испытанным на Киссаре волшебным действием подвески, никто не испугался её слов о власти богини Иштар.

— Вот это да! — первым подал голос Набушар и причмокнул от радостного удивления. — Так ты ещё и с начинкой, красотка? Теперь уж я точно от тебя не отступлюсь!

Он раскинул руки для объятия и двинулся к ошеломлённой Ану-син.

Девушка не сразу поняла, откуда вдруг появились её неожиданные избавители. Всё произошло слишком быстро. Какой-то человек перепрыгнул через стол и одним точным ударом в подбородок сшиб с ног казавшегося несокрушимым Набушара. Ещё один сильный удар — и на полу оказался приятель верзилы. Кто-то из завсегдатаев кабачка хотел было встать на защиту поверженных, но тут же разделил их плачевную участь. Потасовка была неизбежна.

Ану-син, спрятав драгоценное украшение, отскочила к стене и прижала руки к груди, чувствуя, как бешено колотится сердце.

— Бежим со мной! — Ашукана выросла словно из-под земли и обхватила её за талию, увлекая к выходу.

Ану-син, измученная голодом и сбитая с толку всем происходящим, слабо сопротивлялась.

— Отойди от неё! — неожиданно раздался властный голос.

Девушка с косой тут же исчезла, словно её и не было вовсе. А Ану-син попала в другие объятия — на этот раз сильные и уверенные.

— Ты можешь идти? — спросил незнакомый мужчина, держа её на руках, и, не дожидаясь ответа, вынес на улицу.

Ану-син освободилась от его рук и соскользнула на землю. Перед ней стоял очень высокий немолодой уже человек с длинными посеребрёнными сединой волосами. Он не был аккадцем — об этом говорила не только его внешность или одежда, но сама манера держаться. Догадки Ану-син подтвердились, когда вслед выходившим из кабачка товарищам её спасителя неслись ругательства и злобные выкрики: «Проклятые чужеземцы, недолго вам осталось жить на аккадской земле! Проваливайте на свою Каптару*, пока не поздно! Вас уже немного осталось — передавим всех поодиночке как комаров!»

Ану-син понятия не имела, где находится Каптара, да для неё сейчас это и вовсе не имело значения. Она была уверена, что этим людям можно довериться, и решила держаться к ним поближе.

— Мне некуда идти, — сказала Ану-син, глядя мужчине в лицо. И чуть погодя тихо прибавила: — Я здесь совсем одна.

Его ответом был долгий внимательный взгляд. Затем он молча взял её за руку и потянул за собой.

Каптара — название острова Крит в аккадской передаче.

— Это, правда, очень большой город, но только не Дур-Куригальзу, как ты подумала, — говорил Ану-син её новый знакомый. Они добрались до перекрёстка и быстро пошли вперёд — вверх по улице. — Мы находимся в предместье Сиппара. А насколько велик этот город, суди сама. Ты пришла со стороны Быстрой реки, а если пройдёшь город поперёк, выйдешь к Великой реке. Город расположен на том месте, где эти реки протекают наиболее близко друг к другу.

— Значит, я всё-таки смогу без труда добраться до Дур-Куригальзу, — Ану-син не заметила, что размышляет вслух.

— Для чего тебе это нужно? Разве Дур-Куригальзу — город твоей мечты? — спросил шедший позади неё юноша. За всё время после того, как эти люди приняли Ану-син в свой круг, он впервые подал голос.

Девушка замедлила шаг и подождала, пока он не поравнялся с ней.

— Может, кому-то это покажется смешным, но я надеюсь найти там свою судьбу. Ведь, говорят, Дур-Куригальзу чем-то напоминает Баб-или, столицу Аккадского царства, а значит, в нём много удивительных возможностей. Если бы ассирийцы не разрушили Баб-или, я направилась бы сейчас к нему. Но Город Богов лежит в развалинах, его улицы затоплены водами Великой реки, а на руинах дворцов и храмов вьют гнёзда стервятники и воют шакалы, — ответила Ану-син и, взглянув на юношу, неожиданно смутилась.

Полная луна блестела над плоскими крышами домов, и в её ярком, заливавшем город свете юноша показался Ану-син божественно прекрасным.

Он был высок и великолепно сложён: широкие плечи, могучие, точно налитые свинцом, мышцы рук и ног, выпуклая мускулистая грудь, тонкая гибкая талия, которая придавала всей фигуре удивительную стройность и даже грациозность. Кожа у него была скорее бронзовая, нежели смуглая, — особенно при луне. Волосы, чёрные, блестящие и густые, поражали несвойственной аккадским мужчинам длиной до талии и ниспадающим возле уха локоном. На нём была лёгкая рубаха с короткими рукавами, узкий жилет и мужская юбка. Всё одеяние было богато украшено вышивками, каких Ану-син прежде не приходилось видеть. Шею юноши обвивало ожерелье из слоновой кости и коралловых бус; на поясе висел богато инкрустированный позолотой кинжал. Взор юноши был полон энергии и решимости; лицо отличалось неповторимым своеобразием. Весь его облик свидетельствовал о том, что года через два-три этот обаятельный юноша превратится в мужчину замечательной благородной красоты.

После своего первого потрясения, после смутного предчувствия чего-то важного в своей жизни, Ану-син вдруг сникла и притихла. Поглощённая тем, что происходило у неё в душе, девушка не смотрела, куда они идут, и не сразу расслышала обращённые к ней слова: