— Здравствуйте, мистер Грангер! Что наш больной?

Эти слова Юлия произнесла так спокойно, что вопрос, казалось, был сделан из одного только участия.

Врач пожал плечами.

— Не могу утверждать, что случилась какая-нибудь перемена с ним, — возразил он, — ни к худшему, ни к лучшему. Случай очень странный, мисс Гудвин; больной морально страдает более нежели физически. Я только что хотел поговорить с вашим отцом и предложить ему просить совета еще другого врача; ибо должен сознаться, что этот случай превосходит всю мою опытность. Молодой человек помешался на одной идее.

— На какой именно?

— О, идея ужасная! Его постоянно занимает мысль об убийстве, в которое он в бреду все вмешивает, к несчастью, имя вашего отца. Само собою разумеется, что словам его нельзя придавать значения, однако же случай очень странный! До свидания, мисс Гудвин!

— Одну минуту, мистер Грангер, — сказала Юлия. — Я бы желала посоветоваться с вами на счет одной вещи.

— Я к вашим услугам.

— Это касается весьма незначительной вещи. Несколько недель тому назад, когда я была в Лондоне, мне предложили какую-то воду для раствора красок, имеющую свойство придать им особенный блеск. Но продавец советовал мне обращаться с нею как можно осторожнее, так как она по его словам, содержит в себе ядовитые части. Я так глупа, что после этого предостережения боюсь употреблять ее и хотела просить вас, сказать мне, действительно ли она ядовитая.

Она подала известную нам скляночку доктору, который, открыв ее, поднес к носу.

— Конечно, она ядовитая! — воскликнул он. — Эта жидкость содержит большое количество едкой кислоты. Такое средство не должно бы продавать публично, если бы оно и придавало особенную свежесть краскам, что, впрочем, невероятно.

Юлия побледнела, даже губы ее побелели.

— Кислоту она содержит? — спросила она.

— Положительно, мисс Гудвин. Но вам нечего бояться, пока жидкость не коснется губ, она не опасна. Если желаете, я возьму эту воду с собою на дом, чтобы лучше исследовать ее.

— О, нет нет! — воскликнула Юлия, поспешно отняв у него склянку, — не надобно!

— Но я советую вам вылить эту воду.

Юлия подошла к окну и вылила эту жидкость на стоящий на нем цветок.

— Спокойны ли вы теперь? — спросила она с принужденною улыбкой.

— Совершенно, — ответил доктор. — До свидания!

Он вышел из комнаты. Юлия бросилась на колени и подняла к небу глаза, полные слез. «О, Боже! — воскликнула она. — Умилосердись надо мною! Теперь я все знаю. Отец мой убийца! Бред больного, ужасные обвинения, все, все мне ясно теперь! Они относятся к ужасному происшествию и чтобы зажать рот обвинителю, отец мой хотел еще сделаться отравителем».

Предвещание Эстер на счет погоды исполнилось. Солнце сияло в полном блеске в тот день, в который она в первый раз хотела ехать на Sabot du Diable Обожатель ее в назначенный час явился в ее гостиной, несмотря на опасения, которые внушала ему ее отвага.

— Эстер! — воскликнул герцог Гарлингфорд, — вы обворожительно хороши!

— Такова я всегда, — весело смеясь, ответила Еврейка, — когда бываю в духе, что, впрочем, не часто случается. «К Звезде», в Ричмонде мы будем завтракать, Гарлингфорд. Ах, как я желаю прогалопировать по тамошнему парку! Смотрите, уже десять минут как оседлана лошадь, — воскликнула она, — указывая в открытое окно.

Молодой герцог посмотрел на улицу. Лошадь стояла перед домом под присмотром конюха, который с большим трудом ее удерживал. То было действительно прекрасное животное, но такого рода, что мало бы нашлось женщин, которые пожелали бы ездить на нем.

— Нравится вам Sabot du Diable? — спросила Эстер.

— Нисколько, — ответил герцог, прибавив серьезным тоном. — Эстер, я, кажется, имею некоторое право на вашу любовь. Вы знаете что я для вас готов расторгнуть все узы, связывающие меня с моим семейством, отказаться от всех предубеждений моего звания, чтобы жениться на вас. Вы это знаете, Эстер! Я не хвастаю своею любовью, не считаю ее достоинством, потому что я не могу поступать иначе, я должен любить вас вопреки всякому благоразумию. Никогда не отказывал я вам в вашем желании, но сегодня имею к вам просьбу: не ездите на этой лошади!

В голосе его было столько мягкости и искренности, что упрямое сердце Еврейки почти было растрогано; но тотчас гордость ее взяла верх над всяким другим чувством, и громко смеясь, она воскликнула:

— Любезный герцог, в жилах моих, должно быть, течет кровь воина, потому что для меня нет ничего ненавистнее всякого рода боязни. Я решилась доказать, что опасения лорда Валласа неосновательны и смешны. Итак, пойдемте; у Sabot du Diable исчезает всякое терпенье.

Герцог молча повиновался, и они отправились. Sabot du Diable вел себя так смирно и послушно под новой своей владетельницей, что опасения герцога на счет этого животного мало-помалу исчезали. Эстер была в чрезвычайно веселом расположении духа и болтовнею своею так заняла своего обожателя, что он под ее влиянием наконец совершению забыл о своем страхе. Таким образом, они доехали до Ричмонда и остановились в богатой гостинице «К Звезде». Безгранично вежливый слуга провел их в особенную комнату, и герцог заказал лучший завтрак и лучшие вина, которые могла только доставить эта знаменитая гостиница.

— Позаботьтесь о том, чтобы скорее подавали завтрак, — сказала Эстер слуге, снимая свою шляпку и перчатки. — Я не могу дождаться, когда в перегонку с вами поедем по парку, Гарлингфорд! Ведь теперь вы помирились с Sabot du Diable!

— Я действительно думаю, что лорд Валлас преувеличил недостатки этого животного. Дай Бог, чтобы он был не прав.

Завтрак скоро подали, ибо герцог и его богатство достаточно были известны в гостинице. Повар вполне выказал свое искусство; шампанское было отличное, и Еврейка выпила несколько бокалов этого пенистого напитка.

— Пью за здоровье доброй лошади! — воскликнула она, высоко подымая бокал.

Около четырех часов кончился завтрак, и Еврейка перед зеркалом снова надела свою шляпку.

— Никогда еще в жизни я не была так весела, как сегодня! — воскликнула она, садясь на лошадь. — Идемте, Винчент, мы с вами поскачем по парку наперегонки.

В ту минуту как она подняла свое платье, чтобы поставить ногу в стремя, герцог заметил маленькие шпоры у каблуков ее сапог. С беспокойством взглянул он на нее.

— Надеюсь, Эстер, — сказал он, — вы не будете столь безрассудны, чтоб употреблять шпоры для такой лошади.

— А почему бы и нет, господин трус? — громко смеясь, спросила Еврейка.

— Потому что, если только можно верить хотя одному слову лорда Валласа, шпоры могут взбесить лошадь. Умоляю вас, Эстер, будьте рассудительны.

— Ба! — воскликнула неисправимая девушка, пожимая плечами. — Слушая вас, подумаешь, что я еще не умею ездить на лошади. Но вы забываете, что я участвовала на охотах в графстве Лейчестер и не уступала самым отважным ездокам. Вперед же, Винчент! Подо мною лошадь, которая с быстротою молнии понесет меня через горы и равнины.

Место, на котором они находились, была обширная дерновая площадка, окруженная лесом. Sabot du Diable, гордо поднял голову и широко расширил ноздри при виде большого пространства. Он бежал мелкой рысью, как Эстер, смеясь над страхом своего провожатого, начала громко кричать, как то бывает на охоте, и вонзила шпоры в нежную кожу своей лошади. В ту же минуту оправдалось мнение лорда Валласа на счет этого животного, которое теперь вихрем понеслось по площадке. Сначала Эстер весело смеялась над резвостью своей лошади и, оборачиваясь к отставшему герцогу, манила его кнутом следить за нею; но вдруг надменная девушка остановила порыв своей веселости; она узнала последствия своего упрямства и увидела грозящую ей опасность перед собою. В небольшом расстоянии от нее возвышалась железная решетка на восемь футов от земли, отделяющая дерновую площадку от окружающих ее полей. По той стороне решетки земля была каменистая и твердая. К этой, до сих пор не замеченной опасности стремился Sabot du Diable. Напрасно старалась Еврейка остановить бег этого животного, или направить его в другую сторону; лошадь прикусила уздечки и держала их так крепко, как в железных клещах. Долетев до решетки, она перескочила было на другую сторону, но, повиснув на ней задними ногами, перекинулась и упала со своей наездницей на каменную почву. Как ни подгонял герцог свою лошадь, чтобы догнать Эстер, но не догнал ее раньше той минуты, когда она с лошадью упала на ту сторону решетки. При виде этой ужасной сцены, он окаменел от страха. Поспешно привязав свою лошадь к решетке, он перелез через нее; конюх, не отстававший от него, сделал то же самое. Усилиями обоих удалось стащить лошадь с лежавшей под нею несчастной наездницы. Животное переломило плечо.