Но просил об этом он крайне редко, питая известную привязанность к своей главной помощнице.

Фтинори тронул поводья.

Напоследок обернулся к стоявшему на границе Севера снежному богу — и отсалютовал ему, как делал всегда. В ответном жесте ему почудилось такое же нетерпение, как то, что снедало его самого.

Больше его ничто не держало, и бог на сером коне наконец пустился вскачь.

На Севере в этом году осень будет короткой, Кэлокайри слишком долго медлил.

Теперь придется спешить туда, где осень держится дольше всего — в срединные земли.

Осень обрушилась на срединные земли внезапно и яростно, словно силясь взять свое за то время, на которое загостился в их краях Кэлокайри, бог летнего зноя и долгих беззаботных дней. Еще неделю назад можно было выйти в летнем платьице, а уже сегодня налетел ветер, бросая в стекла длинные иглы дождя, которые безжалостно пронизывали все еще густые зеленые кроны.

Словно смывая последние прикосновения лета.

Этой осени с нетерпением ждали трое. Впервые Рэлико не угнетали серые, тяжелые тучи, даже напротив — ушел зной, и словно легче дышать стало.

Она одновременно страшилась и ждала. Ждала — первого снега и Ланежа, страшилась — разговора со своим богом и неминуемого объяснения, которое за ним последует.

И отчего-то казалось, что он запретит, что скажет — не пристало его наликаэ вот так отдавать руку и сердце другому… Если вправду так, то…

Рихарду она объяснит, хоть и тяжело будет. Кто же спорит с волей бога?

Рихард ценителем осени не был, но в этом году обрадовался ее неистовствам, хоть который уж день подряд приходилось отменять выезды. С каждой ночью холодало все больше… а значит, близился день, когда он наконец получит ответ.

Теперь-то он отдавал себе отчет в том, что таких чувств, как сейчас, не питал прежде ни к одной девушке. И, пожалуй, был настолько ослеплен ими, что не замечал очевидного. Рэлико притягивала его своей искренностью и непосредственностью, манила своей чистотой… На прогулках теперь она стала более сдержанна, чем прежде, и Рихард начал даже сожалеть, что поспешил со своим объяснением… но сказанного не воротишь.

Он надменно считал, что она проявляет женский интерес, тогда как чуждая всякому кокетству Рэлико даже не догадывалась о его мыслях и чувствах. Конечно, такой девушке нет дела до его званий, титулов и поместий. Она не полюбит ни за внешность, ни за былые заслуги, ни за ценные подарки и светский лоск. С ней нужно просто быть рядом, позволяя узнать себя и открывая для нее новые горизонты…

Поэтому Рихард не сдавался. По-прежнему регулярно заезжал, тему свадьбы более не поднимал, лишь однажды заверил встревоженных родителей своей возлюбленной в том, что от слов своих не отказывается и готов ждать и долее.

Тяжелее всего было сдерживать растущее с каждым днем желание прижать ее к своей груди и поцеловать, каждый раз, когда они оказывались одни…

Но он держался.

Лишь когда налетели осенние дожди, стало легче, словно вместе с весенним теплом и летним зноем подостыла и сжигающая сердце страсть.

А может, близость назначенного срока давала новые силы и терпение.

Неприятное чувство скользнуло по сердцу — отголосок страха и странное, иррациональное недовольство…

То, как Рэлико говорила о снежном боге… О том, что снег добр, и одной его милостью она избежала страшной судьбы… О том, что зимний бог слышит молитвы… О том, что готов помочь и умеет сострадать… словно знает его лично!

Рихард легко распознал в этом недовольстве нотку ревности и принужденно рассмеялся. О чем он только думает… Глупо! Глупо ревновать к богу!

Рихард склонен был считать происшедшее с ней (да и с городом тоже) обычным совпадением. И религиозный пыл Рэлико был легко объясним — она ведь пережила настоящий ужас, который сделал ее куда более впечатлительной. Да и зиму всегда любила, вот и уверовала в доброго снежного бога…

Пусть, вреда в том нет.

Он сам даже думать не хотел о том, каково ей было прятаться одной в заснеженном ночном лесу от ярых кочевников! Поэтому в этом году по его личному распоряжению стены вокруг города укрепляли со всей тщательностью.

…А впрочем, можно проверить, действительно ли снежный бог отвечает на молитвы.

При следующем отъезде в столицу по делам молодой лорд решительно направился к храму Ланежа.

Далеко, в Ледяных Чертогах, нетерпеливо собиравшийся в дорогу снежный бог выронил сумку с синими иглами стыни. В последний миг перехватил у самого пола — звякнули, но не побились.

В чертогах раздался мужской голос.

Это само по себе было редкостью — так сложилось, что стихийным богам чаще поклонялись и служили женщины. Разве что Фтинори, осенний, наравне с богиней плодородия был способен влиять на плодовитость, в связи с чем чтился и мужчинами.

…Из империи в срединных землях. Еще более странно…

«О Ланеж, могущественный снежный бог! В моем городе храма пока нет, да и я не самый верующий человек… Однако сейчас смиренно преклоняю пред тобой колени. Лгать не стану, не скажу, что люблю зиму, однако же в этом году с нетерпением жду первого снега и молю тебя от всего сердца ниспослать его нам как можно быстрее. Потому что в этот день я наконец услышу ответ на самый важный вопрос, который только может задать мужчина любимой женщине. Рэлико верит, что ты отвечаешь на молитвы, а потому…»

…Нет!

Как удар под дых.

До замораживающей боли в сердце, словно в нем на части разлетелся ледяной кристалл, вспарывая душу острыми гранями.

Вот кто молится, значит? Тот ухажер, которого он мельком видел тогда?..

И вот о ком этот смертный речь вел? Вопрос, заданный любимой женщине? Значит, успел уже…

Вместо боли волной поднялся гнев, желание стереть наглеца с лица земли.

Из снежно-белых глаз плеснула ночная тьма, заострились клыки, безупречное лицо начало неуловимо меняться…

…Нет.

Огромным усилием воли Ланеж взял себя в руки, пытаясь смирить и боль, и гнев, и ревность.

Он же сам желал для Рэлико счастливой судьбы. Она, верно, любит этого смертного, иначе сразу бы отказала.

Пусть.

По крайней мере, он предупрежден.

Но… если любит — для чего ждать первого снега?

Эта мысль сбила снежного бога с толку окончательно. Почему же Рэлико медлит?

Или этот мерзавец не Рэлико имел в виду?! Может, с ней забавляется, а сам…

…Нет.

Это говорит гнев и горячечные, эгоистичные надежды. Сулу бы никогда не сплел его наликаэ такого горя.

Злосчастный смертный завершил молитву, бросил, как полагается, серебряную монету в тарелочку на алтаре и вышел вон из храма.

Это подношение было не по душе брезгливо поморщившемуся снежному богу, а потому оно мгновенно исчезло и вновь материализовалось в кармане у местной жрицы.

Пусть потратит на себя, подумав, что завалялась монетка, а не на его храм. От этого, с позволения сказать, прихожанина он не желал принять и такой малости!

Он не будет изматывать себе душу, напрасно гадая, что именно произошло между этим типом и Рэлико.

Бог холодно усмехнулся. Молитва была услышана, и он даже на нее ответит. В этом году первый снег никто и ничто не сможет задержать,

хоть бы на его пути встали все верховные вместе взятые! Он узнает все сам, от той, кто для него дороже всех сокровищ мира… Рэлико ведь не будет скрывать и ходить вокруг да около, у нее все чувства написаны в больших, теплых глазах…

Бог перебросил через плечо сумку. Привычно прицепил к поясу меч.

Фтинори тоже придется немного поторопиться.

В конце концов, он достаточно ждал!

Первый снегопад этой короткой осенью ложился на землю не пуховым одеялом, а могильным саваном.

Налетел мгновенно и яростно, как до него осенние дожди, закружил-завьюжил не хуже, чем в самые страшные зимние бури, так, что за окнами все вмиг побелело… А затем столь же внезапно утишил неистовство.