— Почему так? — тихо спросила она, подняв взгляд на Анихи.

— Потому что сейчас важнее исправить ущерб, нанесенный земле. Потому что ему досталась сила Сньора, которую еще предстоит усмирить. Рана мира слишком велика и открылась уже в третий раз, ее нужно зарубцевать как можно быстрее.

Анихи помедлил, не спеша договаривать. Вообще-то он показался, собираясь проявить благородство, объяснить все Рэлико… Но сейчас он стоял перед ней — и отчего-то очень хотелось увидеть сомнение и разочарование в ее чистых глазах, которого раньше там никогда не было.

— Не думаю, что он бы не нашел времени, чтобы приехать сюда.

…Молодец, девочка, сообразила.

— Северный Ветер домчал бы быстро, — продолжила Рэлико. Помедлила и наконец снова подняла на него взгляд, горящий тревогой. — Значит, дело не только в занятости, есть что-то еще, да? Что-то, о чем вы мне не сказали, отчего Ланеж не может явиться лично? Он не из тех, кто сваливает работу на духов. Да и вы же не просто так решили меня предупредить, что он не придет!

Анихи удивленно вздрогнул. А где сомнения? Неужели даже после всего, что было, в ней все та же вера в этого ледяного истукана?!

— Что-то серьезное стряслось, да?

Он хотел бы промолчать, но отчего-то, посмотрев в ее расширившиеся от беспокойства глаза, не смог.

— Да.

Тяжелое слово грузом легло на сердце.

— Верховные запретили ему видеться с тобой так скоро после тех событий. Побоялись, что он может нечаянно изменить течение твоей жизни или причинить вред — ему ведь нужно больше времени, чтобы привыкнуть к полноценной силе зимы. А потому ему нашли другое занятие, чтобы не сидел зря в Чертогах.

От несбывшейся надежды было больно. Но если Ланеж не мог возразить верховным, то как могла против них что-то сказать она? И это похоже на снежного бога. Если он дал им слово, то нипочем бы его не нарушил.

— То есть… он теперь вернется только с первым снегом?

Как же это долго… И как же больно знать, что срок ожидания теперь вырос вдвое! И боль эта достает до самого сердца, выжимая слезы из глаз. Но нет, она не станет плакать при боге весны. После будет время и возможность.

— Мне-то откуда знать? — огрызнулся Анихи, злясь на себя и на нее за это умоляющее выражение на чистом личике, за влагу, постепенно собиравшуюся в теплых карих глазах. — Это его дело, я в них не ввязываюсь. Пришел тебе сказать, и только. Хочешь — жди, может, и дождешься!

— И дождусь! — запальчиво вскинулась было она, затем притихла. Не похоже это на весеннего божка, всегда отличавшегося снисходительной иронией… в том числе по отношению к Ланежу. А тут такая злость…

Словно гложет его что-то.

— Почему вы такой? — медленно спросила Рэлико. — Я запомнила вас иным…

— Ты тоже изменилась, — коротко произнес он.

И это было правдой. Анихи не понимал, в чем дело, но от нее исходила какая-то новая аура, ранее незнакомая. Что Ланеж такое с ней сделал?.. А может, и ничего. Пережитые приключения не могли не изменить смертную.

Он поднял на нее измученный взгляд, в котором словно проглянуло что-то человеческое.

— Рэлико… что ты помнишь о той ночи, когда погиб первый снежный бог?

— Очень мало, — призналась она с досадой, потерев лоб. — И воспоминания путаные какие-то…

…Надо же, а божок не солгал.

— Так вышло, что тогда погибла моя наликаэ, — сказал Анихи, пряча за обманчивой простотой этих слов и боль от предательства, и глухую тоску, и гнев на Ланежа, который, пусть иррациональный, и не думал утихать. Он честно пытался его побороть… но видно, не судьба. Анихи криво усмехнулся этой мысли.

— Мне очень жаль, — не расспрашивая больше, тихо отозвалась она, потупившись.

…Совсем как Ланеж, чтоб ее!

— Да. Мне тоже.

С этими словами Анихи резко развернулся и ушел, оставив растерянную, оглушенную услышанным девушку в одиночестве.

Рэлико после этой странной встречи возвращалась домой совершенно подавленной. Больно было при одной мысли, что встреча переносится — может, до зимы, а может — вообще невесть когда..

Опомнившись, она потрясла головой.

Нет, Анихи так просто от горечи сказал. Если тогда погибла его наликаэ, конечно, он не может питать теплых чувств к зиме. Бедный Ланеж… если и весенний бог на него теперь ополчился…

Он обещал ей приходить, но если верховные запретили — что он может с этим поделать? Он наверняка придет осенью. Он сказал ей тогда, что если понадобится — будет рядом, хоть зимой, хоть летом! Она будет верить и ждать…

Так невыносимо долго…

Глаза снова наполнились слезами, которым Рэлико не позволила пролиться — не реветь же на улицах города?

Нужно принять и смириться и с новой надеждой смотреть в будущее. Он бог, конечно, он не может быть с ней рядом постоянно…

Но что это?.. на крыльце…

Будто малая тень с крыльями… кто-то из духов Ланежа?!

Рэлико бросилась вперед — и замерла.

У верхней ступеньки крыльца стояла малая коробочка, словно из голубого льда.

Взяла в руки — не словно, а так и есть. Резной лед. Красиво…

А внутри переливался сиянием малый гребень из чистейшего серебра, с прозрачными голубоватыми камнями. Такие вставляли в высокие прически…

Слезы так и потекли из глаз.

Он и не попытался скрыть, от кого этот подарок — ведь никто, кроме Ланежа, не смог бы создать изо льда нечто подобное. Он хотел, чтобы она знала: он не забыл о ней… Прийти не смог, но…

Лучше него нет никого, во всем мире!

Она прижала гребень к груди. Шкатулку поставила поодаль на перила — скоро так и так растает, а до тех пор будет украшать крыльцо.

— Спасибо тебе, Ланеж, за этот дар, — срывающимся голосом прошептала она.

Надо немного успокоиться — и домой.

Хочется поскорей примерить перед зеркалом…

Теперь Рэлико была уверена: с первым снегом он непременно придет.

— Рэлико! Рэлико!

Крик мамы взбудоражил и вместе с тем испугал. Рэлико тут же села в постели, затем вскочила. Она вчера засиделась с книгой, нынче вот заспалась… и, похоже, что-то важное пропустила. Или стряслось что?

— Что случилось? — крикнула она, спешно упаковываясь в халатик и завязывая пояс. Затем открыла дверь, чтобы едва не столкнуться со спешащей матерью.

На лице у госпожи Арен сияла улыбка, и тревога успокоилась. Рэлико уж было подумала, опять какой катаклизм произошел…

— Рэлико, ты же помнишь парня, которому помогла, когда он чуть ногу не отморозил? Рассказывала тогда, в последнюю стужу!

Рэлико помнила. Еще бы не помнить!

Кто, как не она, мог забрать стылый лед и холод из конечностей?

— А что случилось? Он же вроде жив остался?

— Жив и здоров, в том-то и дело! Он оказался двоюродным племянником деодара Хорстена! Тогда в наш город приезжал по делам — его семья собирается здесь обосноваться — да лошадь в лесу чего-то испугалась и понесла. Он ее почти обуздал, но тут о низко нависший сук ударился и сознание потерял…

Вот от таких новостей Рэлико и села обратно на постель.

— Что? — кое-как переспросила она. — Племянником? Двоюродным? Самого деодара?

— Да! — нетерпеливо притопнула матушка. Казалось, еще немного — и пустится в пляс.

— А ты как прознала?

— Так он сейчас приезжал! Тебя описал подробно, спросил, здесь ли живешь. Пока от ран оправлялся, видно, отдал приказ тебя разыскать — и нашел ведь! Только он нынче торопился только куда-то — нанес короткий визит нам с отцом, о чем-то с ним переговорил и снова уехал.

— Зачем вообще тогда явился?! — окончательно растерялась девушка, немного оробев — а ну как у высокородного господина какие-то претензии к ней возникли?

— Судя по всему, поблагодарить хотел… Брошку показывал, я сразу ее узнала, тебе дядя дарил на шестнадцатилетие. Не вернул, правда, сказал, что в более благоприятных обстоятельствах отдаст из рук в руки. Ты ему ее оставляла, что ли?

Рэлико нахмурилась, припоминая, затем кивнула — да, и вправду ведь… Потом в суматохе не забрала, а у хозяина чайной спросить и не удосужилась. К тому же гребень, полученный от Ланежа, она теперь ценила больше иных своих украшений, только его и надевала…