— смутилась богиня — ну совсем как говорливая соседская девчонка! — Я не имела в виду… просто так непривычно! И я очень рада! Рэлико… Рэлико ведь, да?

Кивок.

— Тебе нужно что-то? Может, есть хочешь, отдохнуть? Только скажи! Или сразу к Арати проводить?

— Лучше к уборной, — выдавила девушка, покраснев, как маков цвет.

Радужка снова улыбнулась ей — ласково, по-доброму. Затем вынула из волос шпильку и причудливо взмахнула ей. В воздухе соткалась синеватая тень.

— Проводи девушку, Оро… Это мой дух, цветовик. У меня их трое.

— Разве не семь? — удивилась Рэлико.

— Три чистых цвета — красный, синий, желтый. Все иные оттенки радуги они сами между собой создают, сливая силы, — улыбнулась Радужка. — И наполняют ими мой жезл. Только моих духов люди могут увидеть, но они у меня робкие, не любят показываться. Не бойся его, Оро добрый.

Синий цвет тут же стал ярче, словно дух в прямом смысле слова залился краской.

Рэлико сделала было следом за ним несколько неуверенных шагов по храмовому двору и вдруг обернулась, охваченная тревогой.

— А ты пока… — неуверенно начала, взглянув на беловолосого бога.

— Пока побуду здесь, — кивнул Ланеж. — Спешить ни к чему, Рэлико, я не уеду, не попрощавшись с тобой.

Успокоившись, девушка двинулась дальше и скоро скрылась из вида за тяжелой стеной, которой был обнесен храм.

— Храм не мой, внутрь не приглашаю, — виновато развела руками Радужка.

— И ни к чему, все одно ехать скоро. Расскажи пока, что произошло. Ты ведь здесь была. Почему кочевники ушли? — медленно спросил Ланеж. — Нападали ли еще раз?

Покачала головой.

— Нет. Когда ты ту вьюгу напустил, бежали и не вернулись.

Ланеж потер подбородок, размышляя.

— Странно. Очень странно.

— Я сама не понимаю, — поежилась та. — Мне в то время, конечно, не до того было, но потом… Жнец после заходил меня успокоить, что выживет моя наликаэ, и он сказал, в здешнем парке странное творилось — пришлые словно целенаправленно туда прорывались. Едва прорвались, срубили какую-то молодую елку, споро оплели ее мелкой сетью и унесли… А едва вьюга началась — пустились вскачь прочь от города. Больше не вернулись.

В душе заворочался сгусток ледяного гнева. Отчего-то Ланеж был почти уверен, что срубили елочку, любовно посаженную его наликаэ. Нужно будет проверить, раз он все равно

здесь…

Потом пришли иные мысли.

Здравый смысл подсказывал: вряд ли кочевникам было нужно несчастное, ни в чем не повинное дерево. А если даже да — иди в лес, руби любое, что здесь, что на севере елей хватает. Зачем ехать за ним через полконтинента?

У этой елочки было всего одно отличие от других — за ней приглядывал Адаш. По его же просьбе.

Что-то это Ланежу напомнило… духи, особенно старейшие, обладают немалой силой… только вот смертные не способны их видеть.

Случайность?

К тому же он понятия не имел, кто у земли сильнейший дух.

Ланеж вспомнил, как бог грома жаловался, что исчезла одна из Молний — его неизменных спутниц. Аквариа могущественного духа из свиты летом недосчиталась, когда привычно спускалась к морю по рекам, очищая воду и проверяя, в порядке ли течения. Если теперь еще и Адаш исчез…

Но чтобы смертные похищали духов?! Это что-то из ряда вон!

— Радужка, ты знаешь, кто у Акварии, Гестии и Грома сильнейшие духи?

Она покачала головой. В фиолетовых глазах поселился страх.

— Что-то происходит, Ланеж?

— Происходит, хотя что именно, не знает даже Сулу. Мир подходит к перекрестку. Я был у бога судеб, он показал мне. В ближайшее время случится что-то страшное… и я боюсь, что духи пропадают не просто так. Они знают много тайн, чувствуют мир лучше; их силу, в отличие от нашей, можно забрать и направить по иному пути, их можно принудить даже обратить ее против людей. Ведь они — не боги, на них наши заповеди не действуют…

В низкий голос прорвалось жадное рычание вьюжного ветра, из белых глаз плеснула старая боль.

— Это ты… по опыту? — очень-очень тихо спросила Радужка.

Опомнившись, Ланеж взял себя в руки и сухо, отрывисто кивнул.

Если кто-то решил пойти по пути… прежнего нарушителя заповедей… и собирает старейших духов… Повлиять на чужого духа сложно, но даже он не знает всех тайн этого мира. Кто сказал, что это невозможно?

Вспоминаем про предупреждение Сулу о том, что за сменой судеб стоит кто-то из богов, и становится совсем нерадостно.

От неприятного предчувствия у Ланежа закололо в затылке, словно иголки инея под кожу вонзились.

Бредовое предположение, но если вдруг каким-то чудом всплыло наследие прежнего зимнего бога, то наверняка понадобится и сильнейший зимний дух…

— Эно! — позвал Ланеж, негромко, но таким тоном, что у Радужки самой мороз по коже пробежал.

— Звали? — с ленцой поинтересовался дух, встряхивая ситом, как бубном, и осыпая Радужку мелкой крошкой.

— Фу! — возмутилась она, отряхиваясь. — Что за манеры?! Ланеж, ты их вообще воспитываешь?!

Снежный бог невозмутимо кивнул.

— Эно, не шали.

— Слушаюсь, — поклонился тот. — Прощения просим…

Радужка так и не поняла, что в этот миг два зимних обменялись им одним видимыми, едва заметными ухмылками.

— Вопрос очень серьезный, Эно. Где сейчас Зима, знаешь?

— Ведомо сие, — кивнул тот. Прикрыл глаза, раскинул руки, и сито в его пальцах тихонько зазвенело. — Братья говорят, на юго-востоке от Чертогов… движется к четвертой параллели, вашим путем идет.

Ланеж выдохнул.

— Значит, хотя бы старейшего снежного духа эта напасть не коснулась…

На душе стало немного спокойнее, но тут…

— Старейший снежный дух — не Зима, — вдруг возразил Эно.

И Радужка, и Ланеж одинаково опешили.

— Я всегда считал, она… Если не она, то кто же?

— Вы, — с низким поклоном сказал дух.

Мгновенно вернулась старая неуверенность, его главный страх. Выходит, духа в нем все-таки больше, чем бога?..

— Я не дух, я бог, — не подавая виду, напомнил он.

— Плоть можно изменить, силой можно наделить, но сущность не изменишь. Родство сохранилось, глубинное. Вы чувствуете мир как дух, а не видите его, как бог.

— Неправда! — горячо возмутилась Радужка. — Ланеж — полноценный бог! Никто из нас не чурается его, не сказал бы, что он хуже или слабее других! И духи слушаются, сам же явился по первому призыву!

— Да, он часть вас, — невозмутимо кивнул Эно, — но при этом он и часть нас. Он — связывающая нас нить.

И дух торжественно провел ситом по воздуху, собирая излишнюю влагу, которая при соприкосновении с сетчатым дном осыпалась на бортик хрусталиками. Их дух невозмутимо ссыпал в мешочек у пояса, а затем уважительно поклонился Ланежу.

Вроде бы Эно ничего нового не сказал… но снежному богу немного полегчало.

— А после меня? — на всякий спросил Ланеж. Сообщение Эно его не слишком обеспокоило. Одно дело — пленить духа, который и защищаться толком не может. И совсем другое — бросить вызов богу.

Эно пожал плечами.

— После вас Зима, следом, соответственно, художник, в главной своей форме.

Ше’Эл… В главной? Десятирукий, стало быть.

Радужка заинтересованно склонила голову набок.

— Антропоморфные духи всегда древнее? — спросила она.

Эно покачал головой одновременно с Ланежем.

— Нет. Они почти всегда сильнее… но так не всегда и не у всех. У верховных, не зная наверняка, невозможно понять, какие духи древнее и сильнее других, — ответил Ланеж.

Дух низко поклонился ему.

— Я еще нужен здесь?

И снежный бог покачал головой, отпуская его.

— Не знала, что духи могут столько рассказать…

— Кому знать о других духах, как не им? Они дальше всего от людей, но ближе к миру, чем даже боги. Их знания проще и глубже, Радужка. Если хочешь узнать что-то, сначала лучше спрашивай духов. Даже чужие могут многое сообщить — при верном подходе.

Та задумчиво кивнула.

— Ланеж, я не очень понимаю, что происходит, да и тебе, видно, рассказывать некогда… Мои духи молодые, да и я сама ненамного старше тебя, от меня проку мало, только вот… в тот, первый день, когда кочевники напали, Жнец еще кое-что сказал. На этой площади раненых собирали, некоторые потом умерли. Он стоял в уголке близ дверей храма, ожидая их гибели, и задумчиво пробормотал: «Они не должны были умереть. Этот должен был прожить еще пять лет, эта пятнадцать. Этого ждала смерть от болезни через три года, вовсе не мое ведомство… Неправильно. И те, что отправились к Тилару в лесу, должны были долго жить… Не по записи все. Сулу напутал». Потом взмахнул своим огромным серпом над площадью — и был таков. Он Сулу упомянул — вот я и запомнила.