А она идет вперед, к тому будущему, которое избрала сама! И — правильно сказала тогда Эдер! — она счастлива!
И тоска мигом схлынула, точно устыдившись.
С облегчением Рэлико сделала новый шаг.
Ее начинало неумолимо знобить.
Какая плита по счету? Вроде бы пятая? Рэлико не знала толком, поглощенная собственными чувствами. Но духи, напряженно наблюдавшие за ней, вели счет. Да им и проще было — за спиной девушки ярко горели четыре морозные звезды.
Рэлико затрясло еще сильнее. В висках застучало сперва мерно, затем все чаще. Сердце забилось быстро и неровно, до холодного пота, который по такой стуже был совершенно некстати…
Страшно. Страшно не дойти, страшно повернуть, и дальше идти тоже страшно, потому что неясно, что ждет ее в конце. До сих пор она об этом не задумывалась, следуя за зовом сердца. А сейчас вдруг…
Неведомый собеседник на сей раз молчал, что пугало еще больше.
А действительно, к чему она придет? Чего пытается достичь, упрямо пробираясь к алтарю, вопреки словам духов, вопреки совету жрицы?
От этой неопределенности, туманом вдруг повисшей вокруг, стало еще страшней. Ужас крепчал, не хуже мороза сковывая руки и ноги.
И вокруг вечная ночь, из людей никого, зверей и тех нет, совсем одна, на вершине отвесной скалы, в снежной пустыне… И как знать, что таится в безграничных снегах Севера?.. Вдруг она не к алтарю идет, а к пропасти, и это все злая иллюзия для наглых смертных, вторгнувшихся в святая святых снежного бога?! Вдруг стужа ее сейчас покарает за недозволенные, недопустимые чувства?!
…Нет…
Рэлико даже головой потрясла. Нет в ее чувствах ничего низкого и запретного! И для себя она ничего не хочет и не просит ни о чем.
Этот страх тоже не ее собственный, и, осознав это, Рэлико принялась с ним бороться.
Жрица ее благословила, местные не отговаривали, а помогли, чем смогли. Эдер напутствовала, дала кинжал, нарекла ее душой Севера…
Чего тут бояться? Тишины? Простора? Они, напротив, всегда успокаивали ее душу… Не духов ведь!
Что до того, чего она сама хочет…
Пришла она сюда с одним желанием — больше узнать о Севере и его боге и помолиться у его самого Первого Алтаря.
Рэлико потрясла головой, скинув наконец путы сковавшего ее оцепенения, вызванного почти первобытным ужасом.
Ей послышался тихий вздох.
«Сам страх пугает больше, чем то, что его вызывает, — сообщил наконец стылый голос. — Непознанное, неведомое, невидимое. И собственная нерешительность пугает вдвойне, как и возможность не обрести желаемое».
Насупившись, Рэлико решительно шагнула вперед. С невозможностью своей любви она тоже смирилась, ее это больше не пугало и даже не печалило!
Что еще для нее припасли?
«Смотри и решай». Вот и все, что ей было сказано на шестой ступени.
Головокружение. Знобит так, что в глазах начинает темнеть. И голос чей-то рядом совсем…
Рэлико прищурилась, как смогла, прислушалась сквозь звон в ушах…
Рядом совсем… малышку-ледянницу придавило камнем — она-то этого скопления и не заметила прежде… Жалобно плачет почти по-человечески, барахтается, пытается выбраться…
Сердце сразу защемило от сочувствия. Рэлико шагнула было к ней, но наткнулась на неумолимую ледяную стену.
«Вернуться можешь только по своим следам. Но тогда алтарь навек закроется от тебя», — сообщил голос.
Нет, она пойдет к своей цели… но… но…
Со зловещим скрежетом камень сдвинулся еще немного, вырвав у прозрачной малышки крик. Ножка жалко хрупнула — и рассыпалась мельчайшими осколками…
Не выдержав, Рэлико махнула рукой на все и помчалась назад по собственным следам. Пусть его, алтарь, не в нем счастье — мучается же бедняжка! Камень, правда, большой… Не сама справится, так духов попросит! Ланеж ее точно за то не осудит…
И вдруг темнота перед глазами развеялась. И оказалось, что не бежала она никуда, а все это время неподвижно стояла на месте!
Рэлико пошатнулась, часто заморгала, осмысливая происшедшее. Огляделась, но никаких камней на этой гладкой снежной равнине, естественно, не было — как и придавленных ими духов.
— Ну, знаете ли!.. — возмутилась она.
Синий лед тихо зазвенел. Седьмая ступень охотно легла под ноги, но на нее Рэлико шагнула уже с опаской.
«Сомнения — яд для души, что смертного, что бессмертного, причиняющий боль. Память тоже может стать проклятием, самым жестоким из всех. Она так прихотлива, так податлива…»
В чем она сомневается? И при чем тут память? Она уже решила ведь, что к прошлому не вернется…
И вдруг воспоминания нахлынули беспощадным вихрем.
Словно оковы слетели с разума. Рэлико вспомнила тот день, когда был побежден Сньор, так четко, словно пережила его только что. И вот теперь ее залихорадило всерьез.
Она же едва не умерла! Точнее, умерла — вышла из тела, убаюканная обещаниями духов, охваченная ликованием и надеждой быть с ним всегда… Духи уверяли, что дадут ей новую плоть…
И ведь дали!
Вот только… Ланеж тогда уговаривал ее вернуться и жить дальше. Она хотела быть с ним, она просила, умоляла, но он был непреклонен.
Он не желал видеть ее подле себя. И сейчас, верно, не захочет. Не зря же убеждал выйти замуж за Рихарда? Вот в чем дело было, а вовсе не в том, что она объясниться не смогла…
Слезы оросили синий лед, дрогнувший у нее под ногами.
И будто того мало…
Рэлико вдруг задала себе старый вопрос: но как же вышло, что она забыла, что именно случилось со Сньором, забыла о том, что выходила из тела, что едва не превратилась в зимнего духа, забыла уговоры Ланежа? Как вышло, что забыла даже самих духов?
Ответ пришел обрывочным воспоминанием: мимо пролетает старуха-Зима и с мрачным видом взмахивает своей узловатой клюкой, пока она вместе с духами скачет в объятиях вьюги…
А после этого только смутная радость, что все живы и целы.
Мысли заметались с лихорадочной скоростью.
Вряд ли это была инициатива Зимы — она ведь, как и другие, охотно подарила ей часть своей силы…
Выходит, Ланеж приказал? Счел, что может распоряжаться ее воспоминаниями, решать, что ей помнить, что нет?.. Почему он хотел, чтобы она обо всем забыла и жила дальше в неведении, сама не понимая, чего ей не хватает? Неужели ее любовь, которую она тогда неосторожно обнаружила, настолько постыла для него?..
Рэлико пошатнулась. И под ее ногами хрустнул-треснул синий лед, и из него пошла угрожающая морозная дымка.
Теперь ее дыхание, частое, прерывистое, узорами стыло прямо в воздухе.
Духи вздрогнули, в едином порыве подались вперед. Киро потянул правую рукавицу вниз, обнажая руку из сияющего голубого льда…
Но Рэлико вдруг выпрямилась. Потянулась вытереть слезы — а смахнула прозрачные льдинки со щек. Зачем-то осмотрелась. Как-то неуверенно нахмурилась.
Дымка замерла, изогнувшись знаком вопроса.
Наликаэ снежного бога так легко не сдавалась.
Рэлико отчаянно пыталась взять себя в руки, вырваться из воспоминаний.
Это — лишь еще одно испытание.
Сомнениями. На сей раз — ее собственными, не наносными.
Ей ведь сказали, что каждый шаг будет трудней предыдущего…
Как там было? Сомнения — яд, а память прихотлива и податлива?
Так с чего она взяла, что вспомнила все, как было? Может, ей вернули лишь часть воспоминаний, которая и могла заставить ее усомниться?
И в ком? В Ланеже?! Подумать, будто он, преследуя какие-то свои цели, надменно решил за нее?!
Рэлико тряхнула головой. Она ведь знает его слишком хорошо!
Да когда такое было, чтобы снежный бог шел на поводу у своих капризов, не думая больше ни о ком и ни о чем?
Всегда он присматривал за ней, заботился о ней, дарил подарки, защищал, спасал! Даже когда к Анихи увозил — не решил и посадил на коня, а долго уговаривал и убеждал! У него никогда не было эгоистичных мотивов, наоборот — Ланеж привык не думать о себе, иначе на протяжении тысячелетий не смог бы выдерживать неприязнь ворчливых людей и недоверие вечно подозрительных богов.
