Да и не было причин бояться за наликаэ снежного бога. Север бы никогда не причинил ей вреда. Присматривали за ней больше из любопытства — очень уж приятным восторгом горели ее глаза, когда она приближалась к их вотчине…
А в итоге две недели назад юная Шелькри, отправленная следом за Рэлико, вместо сопровождавшей ее жрицы Ларо наткнулась на совсем другую, упоенно певшую молитвы в крошечном храме, у дверей которого толпились благоговейно слушавшие люди.
Ауры сильных жриц были слишком похожи, и чем дальше на Север, тем больше становилось истинных жриц. В полярных снегах таковые и вовсе имелись в каждом становище…
Это их и подвело. След Рэлико быстро затерялся.
Да и между собой связь духов была не столь сильна, как хотелось бы. Приказа от бога ведь не было, который мог бы сплотить и связать их, как весенних…
Которые совершенно неожиданно подключились к поискам Рэлико. Нила обратилась к нему за помощью, и Эно не смог отказать — она-то в свое время не отказала.
Он спросил, конечно, для чего им знать, где Рэлико, но на этот вопрос Нила смогла ответить лишь одно:
— Хозяин как с ума сошел… согнал всех, кто способен хоть как холод выдержать. Велел доложить, если отыщем ее, приглядеть за ней. Сказал, за нее боится, предчувствие у него дурное… К нему Лейя приходила, ругалась страшно, он после этого несколько часов по дому бродил, потом уехал куда-то, ни слова не сказав. А вернувшись, вызвал всех, раскричался и приказал вот, — ее личико сморщилось, став совсем несчастным. — Будто забыл, как тяжело нам здесь!
Да, только близ горячих источников духи весны и спасались от слишком жестокого для них холода.
Эно не нравилась эта ситуация. Весеннему богу надлежало бы за своими наликаэ следить, а не Рэлико искать… Впрочем, она ведь провела какое-то время у него в гостях. Может, и вправду тревожится из-за чего-то? Какая весенняя блажь в голову вступила? А духов своих ему не жалко почем зря морозить?
Чтобы наликаэ снежного бога на Севере грозила опасность?! Глупость!
Передавать весточку о паломничестве с другими духами на юг они тогда не рискнули. Да и хозяин строго-настрого запретил вмешиваться в жизнь его наликаэ, чего доброго рассердился бы или расстроился — он ведь эту свадьбу тоже поддерживал… Зиме можно было бы сказать, но она как будто не слышала призывов. Впрочем, старейшая долго не выезжала, видно, и вправду слишком занята сейчас.
Но потом добавились весенние духи и их странное задание.
Нет, что-то странное затевается. Хорошо еще, Нила честная, искренняя, за советом к нему пришла — не подумал Анихи запретить им, не знал, что они с зимними связь имеют.
А как иначе? Все ж их время друг за другом идет, перекликается! В мире вообще все связано…
Сито согласно зазвенело, вплетая свой голос в песню горячего ручья и шипение тающего снега.
Пока, пожалуй, достаточно будет предупредить всех, кто на Севере. Пусть будут начеку. А он, влившись в свиту снежного бога, расскажет обо всем ему лично.
* * *
Не знали духи весны лишь одного — не только их отправили на поиски. По Северу рыскали изможденные Молнии, почти лишенные силы и оттого не светившиеся, прятавшиеся в тучах. Серыми грубыми ледышками оседали на ветвях духи Акварии, прислушиваясь к разговорам и шагам, ища сквозь зимний сон наликаэ снежного бога.
В черных тенях таились слуги Танатоса. Любопытными лучами рассыпались помощники Ильоса. Духи раздора проносились по снегу в алых лучах рассветов и закатов, сливаясь с ними, успевая за мгновения преодолеть немалые расстояния. Эта гонка изматывала их — но Иркас, бог войны, повелел.
Их могло быть больше — но боги были вынуждены отобрать лишь тех, кому не повредит крайний Север и чье присутствие не будет сразу же замечено. Таковых оказалось мало. Видимо, поэтому пока поиски не приносили плодов.
К тому же не приучены бестолковые духи искать смертных. Да и без разрешения снежного посылать своих в его вотчину, прямо скажем, некрасиво…
Но у них есть на то важная причина!
Ведь до богов дошли сведения о том, что влияние снежного бога на жизнь смертной оказалось столь велико, что начала меняться сама ее судьба — и судьба нового наликаэ Лейи, которому она обещала счастливую жизнь, которому обещала устроить эту свадьбу, так нелепо сорвавшуюся… И Анихи честно повинился, что, мечтая о том же, немного перестарался — но лишь из благих побуждений! А она вместо свадьбы все бросила и уехала в паломничество!
По словам бога весны, корень зла был в том, что эту девушку снежный бог ревниво приберегал для себя самого. И ведь так коварно играл роль безвинного!
Какое чудовищное преступление! Ради собственной выгоды! Как мелочно! Как низко! Яблочко от яблони!
Отчего в таком случае боги не пришли с претензиями к самому Ланежу?
Так ведь прежде, чем бросаться обвинениями, нужно разыскать девушку и убедиться в том, что влияние и впрямь имело место. Еще ведь не поздно исцелить ее от пагубного воздействия, заставить одуматься… Так будет честно. И не придется нарушать мерный ход зимы…
Боги легко верили в то, во что хотели верить. В этом они ничуть не отличались от людей.
* * *
— Мы собрали всех, кого смогли, в такой короткий срок, — коротко подытожил Иркас. — Кто-то из этих полудохлых шмакодявок непременно разузнает, где сейчас наликаэ Ланежа и чем она занята. После установим, как на самом деле велика его вина. По их связи и внешним признакам многое станет ясно.
— То есть, ты настаиваешь… — в пятый раз воззрилась на Анихи синеглазая Ранмея, богиня любви и супружества, на которую история о беззаветно влюбленном снежном боге, решившемся во имя своей любви даже преступить заповеди, произвела самое глубокое впечатление.
Анихи сплюнул про себя, но на деле, сцепив зубы, покорно в пятый же раз повторил:
— Что у него впервые появилась наликаэ, и, видимо, ослепленный новыми для него чувствами, бог пустил полученную от Сньора силу во зло, решив во что бы то ни стало заполучить девушку.
— Не стал бы Ланеж! — возмутилась Радужка, подхватившись. — Он не такой!
— До встречи со Сньором — был не таким, — со значением возразил Анихи. — Я ведь наблюдал за ним все это время. Исподтишка, когда удавалось. Ланеж здорово изменился после происшедшего.
Все остальные вздрогнули, едва услышав этот намек.
— Кто из нас мог бы предположить, что бывший дух, да еще изрядно обделенный божественной силой, сможет победить бога? — вкрадчиво спросил Анихи.
— Не просто победить, — вмешался Танатос. — Жнец подтвердил, что Сньор погиб, от него не осталось ни крупицы духовной силы. Куда же она вся делась?
— Мало того. Кто из нас, убив другого бога, не пришел бы в ужас от содеянного? Даже Сньора мы не истребили, лишь заточили… А Ланеж его уничтожил, одним ему ведомым способом. Сколько ни расспрашивали — ничего толкового сказать не смог.
— Он же нас всех защищал. И мир тоже, — упрямо возразила Радужка, но в глазах мелькнула неуверенность.
— Оставим в стороне вопрос о добре и зле в этом противостоянии, — прищурился Анихи. — Вот скажи, Радужка, бог, способный убить другого бога — это надежный союзник? Безопасный? Сама его не опасаешься? А если он сочтет, что вправе судить по своему усмотрению, раз научился убивать то, что бессмертно? До сих пор такой силой владел лишь один из нас, да и тот развеивал лишь духов. А что из этого вышло, мы все помним.
Боги поежились, все, кроме Танатоса, который с интересом прищурился, словно обдумывая услышанное.
И Анихи "добил":
— Между двумя зимними состоялся обмен силой, в этом не может быть никаких сомнений — мы ведь сами узрели разницу, способностях Ланежа. А вдруг одной силой его приобретения не ограничились? Как знать, какие познания — и новые душевные качества! — он получил тогда? И во что они выродились теперь, когда женщина, к которой он впервые проникся какими-то чувствами, едва не предпочла другого? Ты вот готова за него поручиться?
