— Верну, только отпусти. В моей избушке стоят две склянки: с целящей и живою водой. Ты возьми их, помажь деду глаза — он и прозреет.

— Нет, — говорит Иван, — я не верю тебе — ты обманешь. Идем вместе.

Взяли они те стекляночки да и пошли к деду. Помазал Иван деду глаза целящей водою — выросли у деда новые глаза; помазал живою стали они видеть.

Дед так обрадовался, что не знает, как и благодарить Ивана.

— Забирай, говорит, — хоть половину моих волов и ступай куда тебе надобно. Я уж сам теперь буду пасти.

— А если ведьма опять тебе глаза выколет?

Дед испугался:

— Может и выколоть: она баба скверная! Ведь это жена самого Кощея!

— Ах так! — говорит Иван. — Тогда я сделаю с ней то же, что и с Кощеем.

Добил он бабу Ягу, сжег ее, а пепел по ветру развеял. Потом зарезал двух волов, наложил в бочку мяса, в другую налил воды родниковой и пошел к птице Нагай.

— Подвяжи, — говорит птица, — бочку с мясом мне под правое крыло, а с водой — под левое. А сам садись ко мне на спину. Да смотри: как только я поверну голову направо — бросай мне кусок мяса, а как поверну налево — давай мне ковш воды.

Сделал Иван все, как птица сказала, сел и полетел.

Мчит Ивана птица Нагай вверх по темной норе, а он только успевает кормить ее свежей говядиной, родниковой водой поить.

Бросал он ей мясо, бросал и все наконец перебросал. Поворачивает птица голову направо, а Иван дает ей вместо мяса ковш воды. "Нет, — крутит она головой, — не хочу воды, ты мне мяса подавай!"

Видит Иван — задыхается птица Нагай, а уже и до верху-то недалеко, даже небо светится.

"Что делать!" — думает Иван. Взял он нож, отрезал кусок мякоти от своей правой ноги и кинул птице. Проглотила птица, только поглядела с удивлением на Ивана. Потом повернула голову налево и запила водой родниковой.

Пролетела она немного и опять стала задыхаться. Тут Иван, не долго думая, отрезал кусок мякоти с левой ноги. Запила птица водой и — вылетела на белый свет.

— Ну, выбрались кое-как, — говорит птица Нагай. — Слезай теперь на землю.

— Не могу, — говорит Иван.

— Почему?

— Да видишь, ноги-то у меня какие...

Посмотрела птица Нагай — и правда: ноги у Ивана израненные...

— Я вижу, — говорит она, — последние куски не такие были. Ну, ладно, теперь они мне не нужны.

Кашлянула птица раз — выплюнула один кусок, кашлянула еще раз — выплюнула второй. Взял их Иван, приложил на место, окропил целящей водой — они и приросли; окропил их живою — стали опять такими, как были.

Поблагодарил он добрую птицу и двинулся в путь-дорогу. Дошел до того города, где жил царь, и попросил переночевать у одной старушки.

Наутро посылает Иван старушку в городе узнать, не слышно ли там каких новостей. Пошла старушка в царскую столицу, все там разузнала, вернулась и рассказывает:

Добрые веста в городе: нашлись, говорят, царские дочки. Там теперь по всем улицам музыканты играют, скоморохи песни распевают.

— А кто же нашел царских дочек? — спрашивает Иван.

— Богатырь Иван Вечерник. Царь отдаст ему за это полцарства и младшую дочку в жены. Через три дня свадьба будет.

Пригорюнился Иван Утреник: ушли, думает, царевна о нем забыла?

На другой день посылает он опять старуху в город новости послушать. Воротилась она и рассказывает:

— Слыхала я, хлопец, новые новины: свадьба будет тогда, когда найдется человек, что сумеет сшить такие черевички, какие царевна в Кощеевом царстве носила. Такова воля самой царевны.

Услыхал об этом Иван, начал просить старуху:

— Сходи, бабка, к царю да скажи, что ты можешь сшить такие черевички.

— Да что ты, хлопец, выдумал? Уж где мне пошить такие черевички!

— А ты, бабка, только заказ возьми, а я сам их сошью.

Пошла старуха к царю:

— Я, — говорит, — берусь пошить царевне черевички.

— Хорошо, — согласился царь. — Коль сошьешь и дочке они понравятся, я тебя озолочу.

Дал ей царь сто рублей задатку и сказал, чтобы за три дня работа была сделана. Приносит старуха Ивану заказ на черевички и задаток.

— Только смотри не подведи меня!

— Не подведу, бабка, не бойся.

Прошел первый день, а сапожник и не думает за работу приниматься. Второй день тоже ничего не делает. Старушка чуть не плачет:

— Что ты себе думаешь, хлопче? Почему черевички не шьешь? Что я царю скажу?

— Не кручинься, бабка. Завтра не успеет и солнце взойти, как черевички будут готовы — вставай да неси!

Вечером вышел Иван в поле, положил золотое яйцо на землю, махнул трижды платочком справа налево, и встал перед ним золотой дворец. Нашел он там царевнины черевички, потом махнул трижды платочком слева направо: дворец снова в яйцо свернулся.

Принес Иван черевички и поставил на стол.

Просыпается поутру старушка, глядь — стоят на столе золотые черевички. Взяла она их и — к царю.

Признала царевна свои черевички, обрадовалась.

— Кто их сшил? — спрашивает она у старушки. — Это не ты шила!

Испугалась старуха и говорит:

— А сшил их один молодой сапожник.

— Хочу увидеть этого сапожника! — пожелала царевна.

Царю, конечно, недолго: послал карету и привезли во дворец сапожника.

Как увидела царевна Ивана Утреника, так и бросилась к нему. .

— Вот кто, — говорит, — меня и сестер моих вызволил! За него я и замуж пойду.

Отписал тогда царь Ивану полцарства и велел свадьбу справлять.

Всех созвал Иван на свою свадьбу — отца с матерью, свояков, старую старушку, только старших братьев не пригласил...

И я там был, мед-вино пил, по усам текло, а в рот не попало. Дали мне там синий кафтан. Бегу на радостях домой, а какой-то дурак кричит: "Синь кафтан! Синь кафтан!" Мне почудилось: "Скинь кафтан! Скинь кафтан!" Я взял да и скинул. Прибежал домой и свой белый надел. Вот теперь в нем и хожу.

Трем-сын безымянный

Жили дед с бабой. Родился у них сын. Пошел дед к попу, чтоб сына окрестил, имя бы дал, а тот и говорить не хочет: денег-то у деда нету, так какой же может быть разговор!

Так и остался дедов сын без имени.

Подрос мальчик, стал на улицу ходить. Гуляет с детьми, а те не знают, как его звать. А потом сами придумали ему имя: Безымянный. У всех имена как имена, а дедов сын — Безымянный!

Приходит он раз с улицы и спрашивает у матери:

— Почему это, мама, у всех имена, а у меня нету? Мать и рассказала ему, почему он остался без имени.

— Если так, — говорит сын, — то жить мне в своем селе нельзя: пойду я по свету счастья искать.

Мать в слезы:

— Ох, сынок, соколик ты мой, на кого же ты нас, стариков. покинешь?

— Как найду свое счастье, вернусь к вам, — говорит сын.

Собрали отец с матерью на дорогу, что было, и пошел он себе помаленьку.

Шел. шел, приходит в большой, дремучий лес. Целый лень шел он лесом, под вечер видит — стоит хатка. Зашел он в хатку, а там три седых деда живут. Поклонился мальчик дедам:

— Дозвольте, люди добрые, у вас заночевать.

Посмотрели на него деды и спрашивают:

— Ты откуда же, хлопчик, и какая беда тебя сюда привела?

Рассказал он им о себе. Деды выслушали, покачали головами и говорят:

— Если так, живи у нас. И будет тебе имя Трем-сын, это значит — будешь ты всем нам троим сыном.

Согласился мальчик и стал жить у дедов. Деды его и кормили, и поили, всяким наукам обучали.

Прожил он так лет десять. Вырос совсем большой, захотелось ему по свету походить — ведь в лесу-то жить долго неинтересно. Вот и говорит он дедам:

— Отцы мои названые, пустите меня по свету походить.

— Хорошо, — согласились деды, — ступай.

Дали ему буланого коня и сказали:

— Будешь ты ехать этим лесом трое суток, на четвертые подъедешь к большой горе. Живет на той горе Жар-птица. Один раз разгонишься на коне — не поймаешь ее. Второй раз разгонишься — тоже не поймаешь. А третий раз как скакнешь, так и схватишь ее за хвост и вырвешь перо. Положи его в карман, коня пусти в луга заповедные, на зеленые травы-муравы, а сам ступай в стольный город к царю. У того царя все кони в коросте, и никакие лекари не могут вывести эту коросту. А ты возьмись царских коней вылечить: два раза — на заходе солнца и перед восходом — почисть их жар-птичьим пером, и станут они такие, что поглядеть любо. А если случится с тобой беда какая, выйди в чистое поле и кликни своего буланого коня: он к тебе вмиг прибежит и будет служить тебе верно.