— Будь спокойна, матушка. Я буду беречь твою белую голубицу, как зеницу своего ока.

Мать перестала плакать, а Лепосава начала подносить гостям подарки: жениху — рубашку, вышитую золотом и шелками; его отцу — плащ; сватам и дружкам — платки.

Лепосава садится на коня, как снег, белого; Милич — на коня, как уголь, черного. Под седлами чепраки красного бархата с золотою бахромою и кистями. Черные кудри Милича покрыты шапочкой с султанчиком из бриллиантов, на которых играет солнечный луч. С головы Лепосавы спускается обшитое золотой бахромой тонкое шелковое покрывало. Красивее этой пары не видано в Боснии!

С песнями и музыкой шествие двигается к дому жениха. Милич идет впереди. Ему кажется, что он шествует в рай. За ним следует Лепосава, под охраною своего побратима, Вука. Вдруг она вскрикивает и бледнеет.

— О, Вук, побратим мой! Глаза мои застилает туман, члены слабеют, я не могу больше держаться в седле. Сними меня с коня и положи на мягкую траву под соснами. Солнце не любит меня более, земля зовет к себе.

— Стойте, братья! — крикнул Вук. — Прекратите музыку и песни. Посестриме моей дурно. Солнце не любит ее более, земля зовет к себе.

Подбежал Милич, снял с коня свою прекрасную невесту и положил ее на мягкую траву. Лепосава вздохнула, и душа ее улетела.

Поезжане соскочили с коней, ханджарами вырыли могилу и положили в нее Лепосаву, лицом на восток. В головах посадили розовый куст, в ногах провели ручеек, могилу забросали червонцами. "Пусть бедняк возьмет золото, молодежь пусть украсится розами; кто устал на пути, пусть напьется студеной, отдохнет на муравке под соевою".

Простился Милич с товарищами и поскакал домой. Еще издали увидела его мать и вышла к нему навстречу,

— Золотой мой сын, свет очей моих, где ж невеста твоя, мне помощница, отцу твоему прислужница, братьям и сестрам милая сестрица? Кто зачерпнет водицы и накроет на стол, чтобы усталые руки старой матери могли отдохнуть.

— Нет у меня невесты, а у тебя помощницы, дорогая матушка. Лежит моя Лепосава в сырой земле, в лесу под сосною. Постели мне ложе, родная, чтобы я мог лечь и смежить усталые вежды.

Милич лег и уснул навеки.

Каждое утро, когда встает красное солнышко, мать Милича выходит на улицу и говорит со счастливой улыбкой:

— Вот дочь моя, Лепосава, идет к источнику за водой. Когда всплывает луна, она устремляет на нее взоры:

— Вот Милич, свет очей моих, собирается на охоту.

Но нет ни Милича, ни Лепосавы: есть только их безумная мать.

Братья-герои

Бледнолицая злодейка чума опустошила Мостарь. Уцелела только одна вдова с двумя малолетними сыновьями: Христо и Дж уро. Нечем вдове прокормить сироток. Работы она не находит, а хлеб вздорожал. Думала-думала и надумала бедная мать отдать Христо австрийскому императору в службу, а Джуро — турецкому султану.

Прошло девять лет. Мальчики сделались красивыми, крепкими молодцами. За это время они ни разу не видались. Турецкий султан и австрийский император объявили друг другу войну. На обширной равнине собрались две неприятельских армии и стоят друг против друга. Из австрийской армии выделяется красивый статный всадник, подскакивает к неприятельским рядам и вызывает витязей на поединок. Вылетает один за другим девять витязей, и все падают, обагренные кровью. Султан в ужасе. Погиб лучший свет его войска. По его приказанию герольды разъезжают среди войска и вызывают:

— Нет ли меж вами рыцаря, которого вскормила героиня-мать, воспитала нежная сестра? Если есть сильный из сильнейших, храбрый из храбрейших, пусть явится сразиться за падишаха, и падишах наградит его золотом и сделает беем в Боснии.

Услыхал Джуро такие речи и явился в палаты султана. Султан любил Джуро, как сына.

— Правда ли, отец мой, что ты сделаешь беем того, кто победит неприятеля? — спросил Джуро.

— Правда, сын мой, — отвечал падишах.

Джуро садится на своего черного, как уголь, коня, подъезжает к неприятельскому войску и вызывает рыцаря на поединок. Выезжает рыцарь; скрещиваются копья... и сломанные падают на землю. Рыцарям подают палицы... и палицы, столкнувшись, разлетаются вдребезги. Берут сабли — и сабли пополам. Рыцари соскакивают с коней и вступают врукопашную. Брони трещат и ломаются, перья шлемов разлетаются по ветру... Целый день длится битва. Никто не ранен и никто не побежден.

Выбившись из сил, рыцари садятся отдохнуть.

— Скажи мне, благородный рыцарь, — говорит Джуро, — из какой ты страны? Кто твоя мать? Какое племя создало такого героя?

— Ты слыхал, может быть, что несколько лет тому назад, бледнолицая злодейка чума со змеиными глазами опустошила Мостарь, родной мой город. Осталась в живых одна моя мать с двумя мальчиками. Ей нечем было прокормить их, и она отдала меня к...

— Христо, брат мой! — вскрикнул в упоении Джуро и заключил брата в объятия.

Войско с обеих сторон смотрит и дивится: враги, которые так ожесточенно бились, вдруг обнимаются. Вот они сели на зеленую траву, откупорили фляжки, пьют вино и чокаются.

— Что же нам делать? — спрашивает Джуро.

— Иди, брат мой, к падишаху, а я пойду к императору и попросим их заключить мир. Не могут же два брата поднимать руку друг на друга, хотя бы и на поле битвы. Пусть монархов наших, так же, как и нас с тобой, соединят священные узы братской любви и дружбы.

Джуро идет к султану, Христо — к императору и их ходатайства увенчиваются успехом. Монархи заключают мир.

— Чем же наградить нам братьев-героев? — спрашивает султан, протягивая руку своему бывшему врагу.

— Ты награждай своего, как знаешь, а я моего произведу в генералы, — отвечает австрийский император.

— Нет, не следует разлучать братьев. Я дам им землю, а ты дай им денег. Так и сделали.

Христо и Джуро получили в наследственное владение целый округ, съездили за своей старой матерью и зажили припеваючи. От них пошел славный род, который и теперь почитается в Боснии.

Девять братьев и одна сестра

У Елицы девять братьев, которые любят ее всем сердцем и берегут, как зеницу ока. Множество благородных беев ищут руки Елицы, но братья никого не считают ее достойным и всем отказывают. Наконец явился такой, что всем словно в душу влез: храбрый и сильный, богатый и красивый. Словом, по всей Боснии поискать, так другого такого не сыскать.

Когда Хрудаш со своими юнаками ехал за невестой, прохожие останавливались и долго смотрели им вслед, такие все были красавцы, молодец к молодцу. Все сидели на черных конях: для невесты вели белого, без отметин.

Все любуются статным конем, чепраком его с золотой бахромой и кистями, седлом, изукрашенным камнями самоцветами. Взглянули братья Елицы на статного коня и сделались бледнее смерти. Они увидали то, чего никто не видел. На белом коне сидела женщина вся в белом, с лицом, покрытым черной вуалью. Почему побледнели братья? Ведь они не знают, кто эта женщина; может быть, это родственница жениха?

Странная женщина спешилась и отошла в сторону. Вышла невеста, прекрасная, как утренняя заря. Братья дали ей прощальный поцелуй и посадили на разукрашенное седло; потом стали обниматься и целоваться с поезжанами. Таинственная женщина подошла незаметно к братьям, и на челе каждого из них запечатлела поцелуй.

Долго смотрят братья туда, где развивается золотая вуаль Елицы и, опустив голову, возвращаются домой. На челе своем, в том самом месте, к которому прикоснулись ледяные уста неизвестной, братья ощутили нестерпимую боль; затем члены их ослабли, и в течение девяти дней — девяти братьев не стало. Мать одна их схоронила, так как к зачумленному никто не хотел подойти. Сидит бедная старуха посреди девяти могил и ничего не видит. Все глаза она выплакала.

Счастливая и радостная живет Елица в доме своего прекрасного бея. Порой взгрустнется ей по дому, но ненадолго. Ведь братья обещали каждый год, по очереди, навещать ее. Но идет год за годом, а братья не едут. Прошло целых девять лет. Елица начинает сильно грустить. Каждый вечер выходит она на дорогу, поджидая братьев; но братья не идут. Елица плачет, и никто утешить ее не в силах.