Долго не могли прийти к соглашению, наконец, старейшая мышь сказала:

— Сестры, мне кажется, что всего лучше нам этот документ съесть. Тогда не будем бояться, что у нас его отнимут.

Совет этот понравился всем мышам. Нимало не мешкая, они документ разорвали на клочки и весь сгрызли без остатка.

Спустя некоторое время у псов был съезд. Некоторым псам, из молодых, захотелось взглянуть на документ, удостоверяющий права, дарованные им человеком. Обратились к псу, которому доверен был документ, и тот волей-неволей должен был признаться, что его украли кошки. Псы бросились на кошек, требуя документ во что бы то ни стало. Кошки сначала отпирались; но видя, что ничего не помогает; перетрусили и бросились отыскивать документ. Документа под старым хламом не оказалось. Туда могли проникнуть только мыши, и потому кошки бросились на мышей. Но мыши не могли отдать документ, потому что его съели. С тех пор пошла вражда между кошками и собаками, между мышами и кошками. Передаваясь из поколения в поколение, вражда эта не прекратилась и до сего дня.

Весёлый нрав - драгоценный дар

У одного короля было три дочери. Помышляя о смерти, он хотел одну из дочерей сделать наследницей, но не знал которую. Позвал он дочерей и говорит:

— Которая из вас больше всего меня любит, та и будет моею наследницей. Выберешь сама себе мужа и будешь царствовать. Скажи мне, старшая моя дочь, гордая и возвышенная душа, как ты меня любишь?

— Я люблю тебя так же, как свою честь и свое доброе имя, — отвечала старшая дочь, — Честь и доброе имя для меня дороже жизни, и ты, отче, мне дороже жизни.

Король задумался, но ничего не сказал и спросил вторую дочь:

— А ты, дочь моя, мудрая и ученая, как ты меня любишь?

— Я не согласна с сестрой, — отвечала средняя дочь. — Я думаю, что без чести и доброго имени прожить можно, если совесть спокойна и человек здоров и богат. Для меня выше всего ум, и я люблю тебя так же, как свой ум. Если бы я лишилась ума, то лучше бы мне не жить на свете. Жизнь без ума — это смерть духовная и телесная. Стало быть, я люблю тебя больше жизни.

Король задумался, но ничего не сказал и спросил младшую дочь:

— Ну, а ты, доброе, веселое дитя мое, ты, отрада и утешение моей старости, как ты меня любишь?

— Ах, дорогой батюшка, — отвечала младшая, — ты мне милее песен, смеха и всякого веселья, а ты знаешь, что все это я крепко люблю.

Король опечалился. Ответ младшей и самой любимой дочери ему не понравился. Он велел отвести ее в лес, поселить в уединенном домике и держать на хлебе и воде, пока она не одумается.

Он уже хотел разделить королевство на две части и отдать старшим дочерям, но почтенный старец, ближайший друг короля, посоветовал ему подождать еще год и тогда постановить решение.

Король согласился, но немало пришлось ему выстрадать в этот год. Прежде, среди удовольствий и забот о благе подданных, время для него летело. Теперь дни и ночи тянулись без конца, заботы о подданных тяготили, забавы опротивели, мир душевный покинул его. Позвал он обеих дочерей и просил рассеять его хандру и возвратить душе его покой. Старшая дочь советовала ко всему относиться спокойно и равнодушно, утешая себя тем, что честь и доброе имя остались при нем. Другая уговаривала иметь терпение, уверяя, что пока у человека есть ум и мудрость, он все сможет снести. Но речи дочерей не утешали короля, а раздражали, и он прогнал их обеих. Все чаще и чаще выходил он из замка в сопровождении своего друга, почтенного старца, и все его тянуло в ту сторону, где за садом чернел лес, в котором находился домик его младшей дочери. Однажды король дошел до опушки леса, но быстро вернулся. Другой раз вошел уже в лес, но тоже вернулся. Он не спал, почти не ел. постарел и похудел; никого не хотел видеть, кроме старого друга. Почтенный старец, видя, что если так продлится, то король умрет, велел заложить покойный экипаж и повез короля в ту сторону, где находился домик изгнанной дочери. Не доезжая до домика, они уже услышали пение и звонкий смех, который отзывался в ушах короля, как сладчайшая музыка. Сердце его начало сильнее биться.

— Кто это поет, как тысяча соловьев? — спросил король.

— Это твоя младшая дочь, — отвечал старец. — Поет, смеется и возвращает тебя к жизни.

Король велел позвать младшую дочь и горячо обнял ее. Он убедился, что веселый нрав — драгоценный дар, и отдал королевство младшей дочери. Она выбрала себе в мужья бедного рыцаря, была всегда весела, и все подданные ее были веселы. Король прожил еще долго и умер с улыбкой на устах.

Три, шесть, девять

Жил-был король, который очень любил своих подданных; и они ему платили тем же. Вздумалось однажды королю переодеться простым господином и постранствовать по королевству неузнанным. Случилось ему проходить полем. Видит, старый-престарый старичок пашет.

— Сколько тебе лет, дедушка? — спрашивает король.

— Сто пятнадцать, почтенный господин, — отвечает старик.

— Чем же ты живешь, чтобы достигнуть таких преклонных лет?

— Три, шесть, девять; вот этим и живу.

Монарх не понял и попросил старика объяснить:

— Три дня ем я черствый хлеб, сплю шесть часов, пью девятилетнее вино в умеренном количестве, — отвечает старик.

— Разве у тебя нет сына, который мог бы тебя заменить в этой тяжелой работе?

— Два сына у меня есть, да ни одного нет дома. Один теперь приказывает, другой должен слушаться.

Монарх опять не понял, попросил объяснения.

— Старший сын мой хорошо учился, — говорил старик, утирая слезы, — а выучившись, пришел и сказал: "Позволь мне, батюшка, идти на войну". Не хотел я мешать ему. Верно служит он нашему великому государю, и теперь уже стал чем-то вроде начальника. Другой тоже учился, а потом жил со мной и помогал мне. Наступило время рекрутского набора, и его взяли. Как ни умолял я не брать единственного сына, ничего не помогло. Говорят, королю он нужнее, чем тебе. О, если бы знал наш добрый и благородный повелитель, как трудно старику одному, он не замедлил бы отпустить сына.

Дав старику горсть червонцев, король простился с ним и поспешил в столицу. Там он собрал своих военачальников, старших и младших, и говорит:

— Задам я вам загадку; кто отгадает, тот будет генералом. Встретил я на поле за плугом древнего старичка и спросил, чему он обязан, что дожил до глубокой старости. От ответил: три, шесть, девять; этим и живу. Что это значит?

Задумались военачальники, гадали так и эдак; никто не мог угадать. Из толпы выделился молодой сотник и говорит:

— Ваше Величество, этот старичок мой отец. Он три дня ест черствый хлеб, шесть часов спит и ежедневно пьет девятилетнее вино.

— Хорошо, сын мой, ты и будешь генералом, — сказал король.

Потом король велел приготовить обед, позвал военачальников и приказал привести старичка, сыновья которого тоже присутствовали.

— Твой старший, дедушка, произведен в генералы, — сказал король, — а младшего я отпускаю домой печись о твоих Дорогих сединах.

Тут только узнал старичок, кто был господин, с которым он говорил на поле.

Со слезами благодарил благодетеля, он с младшим сыном отбыл домой. Оба сына не переставали заботиться об отце своем до самой его смерти.

Смерть на груше

Давным-давно жила одна бедная старушка. Была у нее избушка, у избушки садик, в садике груша. Старушка жила милостыней, а когда поспевали груши, она их продавала. Только продавать-то ей приходилось немного: озорники мальчишки большую часть обирали.

Однажды какой-то прохожий попросил у старушки ночлега. Старушка его приняла и когда вечером предложила ему кусок хлеба, полученный ею Христа ради, он отказался, говоря, что не голоден. Потолковав о том, о сем, а больше о том, что бедному человеку тяжело жить на свете, старушка стала жаловаться на мальчишек, которые обирают ее груши и просила гостя, не знает ли он какого-либо средства, чтобы наказать озорников.

— Лучше всего, кабы они влезли на грушу, да там и остались, — говорила она.