— Да еще как эту пшеницу сеяли.

А Змей и говорит:

— Эту пшеницу пора и косить, а они только вчера пропали.

И назад воротился.

Обернулась Змеева дочь опять дивчиной, а дед парубком, и давай бежать дальше.

Прилетает Змей домой. Змея его спрашивает:

— Ну что, не догнал? Никого не встречал по дороге?

— Да нет, — говорит, — встречал: сторожил дед пшеницу; я спросил у него: не проходили ли, мол, тут парубок с дивчиной? А он говорит: проходили, когда еще пшеницу сеяли, а ту пшеницу впору косить, вот я и вернулся.

Тогда Змея ему говорит:

— Почему ж ты этого деда и пшеницу не разорвал? Это ж они и были. Беги опять за ними, да чтобы непременно их разорвал!

Летит Змей. И слышат они, что летит он опять за ними, — аж земля стонет. И говорит она:

— Ой, снова летит! Обернусь я монастырем, таким старым, но вот-вот развалится, а ты — чернецом. И как спросит тебя кто: "Не видал ли, мол, таких-то?" — ты скажи: "Видел, когда еще монастырь этот строился".

А тут и Змей летит, спрашивает у чернеца:

— Не проходили ли здесь парубок с дивчиной?

— Проходили, — говорит, — когда еще монастырь строился.

А Змей говорит.

— Да они вчера пропали, а монастырь-то, пожалуй, лет сто как строился.

Сказал и назад воротился.

Приходит домой, Змее рассказывает:

— Видел я одного чернеца, возле монастыря ходил он; спросил я у него, а он говорит, что проходили, мол, когда еще монастырь строился; но тому монастырю уже лет сто, а они-то ведь вчера только пропали.

Тогда Змея и говорит:

— Почему ж ты не разорвал того чернеца, а монастырь не разрушил? Ведь это ж они и были! Ну, теперь я сама: побегу, ты ни к чему негож!

И побежала.

Вот бежит... Слышат те — как земля и стонет, загорается. Говорит ему дивчина:

— Ой, теперь мы пропали: уже сама за нами бежит! Ну сделаю я тебя речкой, а сама рыбой-окунем обернусь.

Прибегает Змея, говорит реке:

— Ну что, убежали?

И вмиг обернулась она щукой и давай за рыбой-окунем гнаться, хочет ее поймать, а та повернется к ней своим колючим рыбьим пером, и не может схватить ее щука.

Гонялась, гонялась, а не поймала; задумала она тогда всю речку выпить.

Стала пить, напилась, да и лопнула.

А дивчина, которая была рыбой, говорит тогда парубку, что был речкою:

— Смотри, нам бояться уж нечего! Пойдем к тебе домой, но смотри, как войдешь в хату, всех можешь поцеловать, да только дядиного дитяти не целуй, а как поцелуешь, забудешь меня. А я пойду в селе к кому-нибудь в наймички.

Вот вошел он в хату, со всеми поздоровался и подумал про себя: "Как же мне с дядиным ребенком да не поцеловаться? Они обо мне дурное что-нибудь подумают".

Поцеловал он ребенка и вмиг позабыл про свою дивчину.

Пожил он с полгода и задумал жениться. Посоветовали ему за одну красивую дивчину свататься, и позабыл он про ту, что его от змея спасла, за другую посватался.

Вот вечером, перед самою свадьбою, зовут молодиц на "шишки". Позвали и ту дивчину, с которой он вместе бегством спасался, хоть никто и не знал, что она за девка такая. Стали "шишки" лепить, и вылепила та дивчина из теста голубка и голубку, поставила их на пол — и вдруг стали они живые.

И воркует голубка голубю:

— Неужто ты позабыл, как я для тебя лес корчевала, пшеницу там сеяла, из пшеницы паляницу пекла. Змее ты отнес?

А голубь воркует:

— Позабыл, позабыл!

— А неужто ты забыл, как я за тебя гору раскапывала и Днепр пустила туда, чтобы байдаки по нему к амбарам ходили и чтоб ты ту пшеницу на байдаки продавал?

А он воркует:

— Позабыл, позабыл!

А голубка опять спрашивает:

— А неужто ты забыл, как мы вместе за золотым зайцем охотились? А ты меня и позабыл!

А голубь воркует:

— Забыл, забыл!

Вот парубок тут и вспомнил тогда про дивчину, про ту самую, что голубков слепила, и бросил ту, а на этой женился. И живут они теперь хорошо.

Хорватская сказка

Чудесный висячий замок

Жила-была бедная вдова с сыночком. Сын прокармливал себя и мать: пас корову, ходил по дрова, носил их в город продавать и покупал хлеб.

Однажды он сделал клетку, продал ее в городе и на вырученные деньги купил хлеба. Возвращаясь домой, он проходил лесом и повстречал пастухов. Пастухи травили несчастную собаку и собирались ее убить.

— Не убивайте, — стал просить вдовий сын пастухов. — Если несчастное животное чем-либо досадило вам, отдайте его мне.

— А что ты нам дашь? Отдай хлеба.

Сын отдал хлеб, а с собакой пошел домой.

— Принес хлеба? — спросила мать.

— Хлеба не принес, а на хлеб выменял собаку.

— Ох, сынок, сынок. Чем будем ее кормить? И сами еле живы.

— Ничего, матушка. Наделаю клеток, продам и куплю хлеба.

Сын наделал клеток, продал их и с хлебом возвращался домой. Шел лесом, — видит — пастухи собираются убить кота.

— Не трогайте его, — сказал сын. — Не годится вам, так отдайте мне.

— А что дашь?

— Что мне дать? Гол, как сокол.

— Давай этот каравай хлеба.

— Сын отдал хлеб и взял кота. Дома мать спросила его:

— Принес ли, сынок, хлеба?

— Нет, матушка. Вот на хлеб я выменял кота.

— Ох, сынок! Самим есть нечего, а ты — кота.

— Ничего, матушка, может быть, и кот на что-нибудь пригодится.

Пошел сын в лес, наделал клеток и, возвращаясь с хлебом тем же лесом, увидал, что пастухи поймали змееныша и хотят его убить.

Жалко стало добряку змееныша, и он купил его за хлеб.

По дороге к дому змееныш сказал ему:

— Корми меня, пока я не вырасту, а там снесешь меня домой.

— Опять вместо хлеба что-то принес, — сказала вдова, встречая сына.

— И этот к чему-нибудь да пригодится, — отвечал сын.

Опять пошел в лес, наделал клеток, продал и принес хлеба столько, что наелись и он, и мать, и кот, и собака, и змееныш. Так было и дальше, сын вдовы кормил всю свою семью.

Змееныш вырос и стал большим змеем. Вдовий сын взял его и понес домой.

— Слушай, — сказал ему змей. — Моя мать будет благодарить тебя, давать серебро и золото, но ты ничего не бери, а требуй замок, что висит у ворот. Это чудесный замок. Если тебе что понадобится, постучи в него. Явятся двенадцать юношей и доставят тебе все, что пожелаешь.

Когда вдовий сын принес змея домой, его родители стали спрашивать, чего желает он за свою услугу. Сын вдовы отвечал, как был научен.

— Дайте мне замок от ворот, больше я ничего не хочу.

— Ах, голубчик, — отвечали ему. — На что тебе замок? Бери лучше деньги. Дадим столько, сколько ты в силах унести.

— Не надо мне ваших денег. Хочу замок и ничего больше.

Видя что с малым ничего не поделаешь, родители змееныша дали ему замок.

Вдовий сын ушел, и, отойдя на некоторое расстояние, постучал в замок. Тотчас же вышли из него двенадцать юношей и спросили:

— Что тебе угодно, господин?

— В минуту доставьте меня домой.

И он очутился дома. Мать очень обрадовалась ему.

— Ну, слава Богу, сыночек, что ты пришел, а я было встревожилась, да и проголодалась.

— Ладно, матушка. Больше голодать мы не будем.

И, вынув из кармана замок, он тихонько постучал в него. Явились двенадцать юношей.

— Что тебе угодно, господин?

— Припасите поесть мне, матушке, коту и собачке.

И в минуту все явилось, старуха не могла нарадоваться.

Прошло сколько-то времени, вдовий сын говорит матери:

— Иди, матушка, к королю и высватай мне его дочку.

Мать всплеснула руками.

— В своем ли ты уме, сынок?

— Ну иди, иди, и делай, что я говорю.

Старуха помедлила, не образумится ли, мол, сын, но так как тот стоял на своем, она и пошла сватать королевну.

— Ладно, — отвечал король. — Если твой сын сделаете что прикажу, отдам ему дочь. Вот те горы, что небо подпирают, пусть до утра размечет он по ветру. Чтобы на том месте, так далеко, как хватит глаз, было поле, на поле выросла бы пшеница, и если с той пшеницы я буду завтра есть калач, быть по его. Если же зарока моего он не выполнит, сниму с него голову.