— Ноа, прекрати.

Он продолжает биться.

— Позовите кого-нибудь сюда, чтобы ее увели! — приказывает доктор. — Сейчас же!

— Ноа, пожалуйста, — говорю я.

Он продолжает кричать.

Я наклоняюсь ближе, рискуя получить удар головой, прижимаю его голову к себе, касаюсь губами его уха.

— Ноа. Успокойся, — тихо говорю я ему на ухо. — Это я. Лара. Я здесь. Все хорошо. Я здесь с тобой. Теперь ты в безопасности.

Его тело дергается, но он перестает сопротивляться.

— Все кончено, — продолжаю я. — Все в порядке. Все кончено. Мы в безопасности. Я здесь. Я не оставлю тебя. Обещаю тебе, что никогда больше не покину тебя.

Пот стекает по его лицу, но он расслабляется. Двое мужчин медленно отпускают его, и доктор машет им рукой, чтобы они не уходили далеко. Ноа дергается в последний раз, а затем его большие руки обхватывают меня, обнимают, даря ощущение безопасности. Я всхлипываю, уткнувшись лицом в изгиб его шеи. Его начинает трясти. Наконец-то.

Все это время он был столпом силы, таким сильным, таким решительным, и теперь, наконец, отпускает себя.

— Не трогайте их, — приказывает доктор. — Сестра, оставайтесь у двери.

Комната пустеет. Ноа держит меня так крепко, что я едва могу дышать, но я не против. Мы просто лежим там и плачем, я громко, а он молча. Примерно через час его руки, наконец, расслабляются, и он говорит хриплым, полным эмоций голосом:

— Стоит мне закрыть глаза, и я вижу, как ты лежишь там, истекая кровью.

Мое сердце разрывается.

— Я знаю, — шепчу я.

— Эти сны так реалистичны. Мне снится, что я все еще там, что мы все еще в ловушке. И он всегда убивает тебя прямо на моих глазах. Это так чертовски реально, Лара.

— Я знаю, милый.

— А потом я просыпаюсь и понимаю, что все кончено, но мне не становится легче.

— Думаю, нам потребуется некоторое время, чтобы стало легче.

— Я не знаю, что произошло сейчас, но это было так, будто я не мог проснуться. Они просто хотели удержать меня, и чем сильнее они это делали, тем больше я сходил с ума. А потом я услышал твой голос...

Я отстраняюсь и встречаюсь взглядом с его усталыми глазами. Он выглядит ужасно. Сломлено. Наверное, я выгляжу так же.

— Я здесь, Ноа. Я подвела тебя в лесу. Позволила своей слабости победить, но это никогда не повторится. Я никогда не покину тебя. Никогда. Мы пройдем через это вместе.

— Они хотят, чтобы мы вернулись, — выдыхает он.

— Я знаю.

— Я не смогу…

Я киваю.

— Я понимаю.

— Это во всех новостях.

Я вздыхаю и прижимаюсь щекой к его груди.

— Да, Рейчел мне сказала. По-видимому, рассказал кто-то из здешних медсестер.

— Конечно.

— Что мы будем делать, Ноа? Как мы это переживем?

Он обнимает меня своими большими руками и на мгновение замолкает.

— Я не знаю.

— Я тоже.

— Только знаю, что время без тебя было адом. Ты нужна мне, Лара. Я не могу сделать это без тебя.

— Если я нужна тебе, я буду рядом.

— И потом, когда мы выйдем из больницы? — спрашивает он.

Я застываю в его объятиях.

Об этом я не думала. Мы ведь не останемся в этой больнице навсегда. У нас обоих есть жилье и работа — и сама мысль о том, чтобы вернуться домой одной, пугает меня. Что мы будем делать? Неделю назад мы были ничем, теперь мы что-то, но насколько мы что-то? Мы вместе и дальше или...

Я решаю играть честно.

— Я не знаю, как буду жить одна.

Он прерывисто выдыхает.

— Я тоже.

— Так что же нам делать?

— Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, Лара. Мы живем рядом, можно было бы пока просто навещать друг друга, но я хочу, чтобы ты была со мной, Лара. Я не могу думать о том, что снова останусь без тебя.

— Тогда так и сделаем.

— Я втянул тебя в это, это моя вина, но знай: никто никогда больше не прикоснется к тебе.

— Я знаю, — шепчу я.

— Останешься со мной?

— Навсегда, Ноа.

Он был рядом, когда умерла моя бабушка, а теперь моя очередь быть с ним рядом. И я буду, пока мы оба дышим. Я сделаю все, что смогу, чтобы защищать его так же стойко, как он защищал меня.

Навсегда.

— Вы можете рассказать нам, что там было?

— Как вы спаслись?

— Как вы выжили?

— Это ты его убила, Лара?

— Что он с вами делал?

Репортеры, вспышки фотоаппаратов, люди повсюду.

Я замираю, ноги словно примерзли к земле, отказываясь двигаться. Ноа тянет меня за руку, другой рукой расталкивая толпу репортеров, ожидающих нас у выхода из больницы.

Прошла неделя. За это время наши раны подлечили, нас миллион раз допросила полиция, и мы с Ноа часто приходили друг к другу в палаты, разговаривая о будущем. Мы решили жить вместе в его квартире. Ни я, ни он даже думать не могли о том, чтобы расстаться снова.

Теперь мы держимся за руки и пробираемся через толпу репортеров, требующих подробностей. Они, без сомнения, ждали, когда мы выйдем, чтобы получить ответы на свои вопросы.

— Без комментариев, — рычит Ноа, проталкиваясь вперед к ожидающей нас машине.

Из нее выходит мой папа, открывает дверцу и помогает мне сесть в машину. Ноа забирается на переднее сиденье, и мы уезжаем.

Мое сердце колотится, я опускаю голову на руки и пытаюсь выровнять дыхание.

— Какое-то время они не дадут вам покоя, — говорит папа. — Вы как тут, все нормально?

— Да, — бормочет Ноа. — Лара, ты нормально?

Я не поднимаю головы.

— Лара, милая?

Я поднимаю взгляд, слезы текут по моим щекам. Ноа не колеблется: он расстегивает ремни и перебирается на заднее сиденье. Обнимает меня и крепко прижимает к себе, пока я плачу. Я ненавижу это. Ненавижу все это.

— Все пройдет, все скоро закончится.

— Они как стервятники, — всхлипываю я. — Их совершенно не волнует, через что мы прошли.

— Не волнует. Им просто нужна история.

— Мы сделаем все, чтобы вас оставили в покое, — говорит папа с переднего сиденья. — Обещаем.

Я прижимаюсь к груди Ноа всю дорогу до его дома. Слава богу, рядом с домом никого нет. Мы вылезаем из машины, и мама с Рейчел выбегают навстречу, улыбаясь и раскрывая нам объятия. Я бросаюсь вперед и обнимаю их, наслаждаясь их теплом.

— Мы сделали уборку, все подготовили, купили продукты. Вам несколько недель можно не выходить из дома, если вы не хотите.

Рейчел улыбается, отстраняясь. Она была нашей палочкой-выручалочкой на прошлой неделе. Навещала меня в больнице каждый день и приносила все, что мне было нужно.

— Я даже положила четыре яблочных пирога в морозилку, — добавляет мама с улыбкой.

— Спасибо вам обеим, — шепчу я, проводя рукой по волосам и глядя на дом.

— Мы очень это ценим, — говорит Ноа. — Но вы не возражаете, если мы останемся вдвоем?

— Ну конечно! — говорит мама, крепко обнимая его. — Конечно.

— Позвони, если что-нибудь понадобится, — говорит Рейчел, снова обнимая меня.

Она улыбается Ноа, и он кивает ей.

А потом они уходят.

Мы молча стоим у входной двери.

— Ты готова?

— Конечно, — шепчу я.

Ноа протягивает руку и берет меня за руку. Мы заходим внутрь.

Квартира пахнет свежеприготовленными пирогами и выглядит гораздо уютнее, чем я предполагала. Я оглядываюсь вокруг. С тех пор, как мы с Ноа расстались, я не бывала у него дома, но эта новая квартира определенно хороша. Современная, просторная и наполненная очень мужской мебелью. Я захожу в большую черно-белую кухню и открываю холодильник. Он полон продуктов и полуфабрикатов.

Я улыбаюсь.

Спасибо.

— Ты устала? — спрашивает Ноа, подходя сзади и обнимая меня за талию.

— Да, — тихо отвечаю я. — Просто безумно устала.

— Не удается выспаться, да? — говорит он, нежно уткнувшись носом мне в шею.

— Я знаю, что все кончено, и рада, но все равно очень трудно закрыть глаза и не ждать этого звука.

— Рано или поздно это пройдет. По крайней мере, мы выбрались из этой проклятой больницы.