Не хватало только Сули, которую никто не видел со вчерашнего вечера.

— Да где же эта несносная девчонка? — проворчал Гимли, бережно сживая в кармане подарок Галадриэли.

— Сулмендис не поплывёт с вами, — проговорила владычица Лотлориэна. — Вчера она покинула Золотой лес вместе со своим собратом. Волчица вернулась в стаю.

— И не сказала об этом нам? — мне! — чуть не сорвалось с языка Боромира. Мужчина нахмурился, перебирая в руках подаренный золотой пояс. Всем своим естеством он чувствовал взгляд карих глаз, устремлённый ему в спину.

— Я хочу попросить тебя об одном одолжении, — произнесла Анариэль. Боромир грустно улыбался, сжимая в руке её холодную, мягкую ладонь. Где-то совсем рядом река несла свои воды: сейчас к Андуину, а после — к самому Морю, в родной сердцу и любимый Гондор. По этой реке человек, вместе с Братством, отправится завтра в путь.

— Всё что ты захочешь, Астра, — ласковое прозвище, данное эльфийке человеком, заставило лориэнку невольно (печально) улыбнуться. Она крепче сжала пальцами его руку.

Волосы, тёмные как безлунная ночь, рассыпались по плечам и спине, будто стараясь укрыть девушку от тьмы, спустившейся на лес. Белое платье трепал легкий ветер, гуляющий в такой поздний час меж деревьев, а глаза — карие-карие — устремили свой взгляд только на него одного.

— Когда вы отправитесь в путь, — Анариэль сжала губы в тонкую полоску и сосредоточенно прибавила: — завтра, я хочу чтобы ты обернулся. Брось лишь один взгляд на берег. Один единственный, больше мне ничего не надо.

Гондорец, скрепя сердце, вздохнул и посмотрел в ставшие такими родными глаза лориэнки. Яркие. Светлые. Смеющиеся. Прекрасные. Чудесные. Волшебные. Он мог продолжать этот список бесконечно долго. Человек провёл большим пальцем по тыльной стороне её ладони.

— Ведь знаешь же, что если я сделаю это, то увижу на берегу тебя, — свободной рукой мужчина коснулся тёмных волос эльфийки, — а если я увижу тебя, то больше не смогу покинуть Лориэн.

— Боромир…!

Он покачал головой, и Анариэль оборвала саму себя. Гондорец коснулся губами её ладони. Белой, холодной. Родной.

— До скорой встречи, моя леди Астра, — произнёс он. — Мы свидимся вновь, обещаю тебе.

— Сули сама сказала это, — скрипнув зубами, продолжал Боромир, — или вы лишь видели её с каким-то волком и решили…

— Этот волк, — прервал Халдир, — приближенный отца Сулмендис. Хелтай всегда посылал его за дочерью в случае крайней важности. Уверен, наша подруга нагонит вас, когда отец даст ей такую возможность.

— Откуда нам знать, что сказанное вами — правда? — и хотел следом добавить: Сули никогда бы не оставила нас, но передумал, вспомнив сколько раз такое уже происходило. Человек нахмурился, отвернувшись к реке. Упрямый взгляд не переставал преследовать мужчину. Если бы хоть кто-то знал, как тяжело ему противиться.

Арагорн положил на плечо друга ладонь, но, нетерпеливо, тот её столкнул.

— Я волнуюсь за неё не меньше чем ты, гондорский витязь, — отозвался Халдир. — Мы не враги и нам незачем обманывать вас.

Гимли заворчал на кхуздуле.

— Не знал, что она не сообщила вам, — продолжал страж. — В назначенный час, я уверен, Сули вернётся. Она всегда возвращается.

— Так просто об этом говоришь, — бросил Боромир, — она может быть в беде. Может этот оборотень не друг вовсе.

Гондорца остановил Арагорн.

— Я уверяю тебя, Боромир сын Денетора, — заговорила Галадриэль, на этот раз голос её был странно уставшим, но не потерявшим от того своей царственной уверенности. — Сулмендис в безопасности. Коль увидите её вновь, предайте мои слова:

Лесная принцесса! У эльфов нашла

Ты свой дом и покой. Одного не учла! –

Вернуться назад — уже не дано.

Вой стаи зовет

Уйти суждено.

Дослушав слова владычицы, Боромир сник и мысли поглотили его. Тяжёлые, скверные мысли. Наскоро попрощавшись и ещё раз поблагодарив за щедрый дар, человек забрался в свою лодку — позади Мерри и Пина — и взял в руки весло. Отчалил.

Анариэль осталась стоять на берегу. Гондорец упрямо смотрел только на воду, разрезаемую носом лодки. В кармане его лежал одинокий цветок — анемон, что в народе людей назван ветреницей.

***

Белая волчица и поистине огромный чёрный волк стояли в высокой траве где-то недалеко от реки. Несильный ветер бежал от воды. Раннее утро. Сули иногда поглядывала на собрата своими жёлтыми волчьими глазами, но Эклесс ни разу к ней не повернулся. Он опустил голову, будто ища что-то в зелёной траве — волк учуял след другого оборотня и не мог понять, что тот здесь забыл. Неужели стая не дождалась и отправилась без них?

— Быть может здесь прошла Лендис? — предположила Сули, обойдя чёрного волка по кругу. Лендис стала первым изгнанным из стаи оборотнем. Она убила когда-то нескольких эльфов и собрата, пытавшегося её остановить. За это Хелтай и изгнал волчицу. Говорят, сейчас она обитает где-то далеко на севере.

Рядом с Эклессом, белая хищница была, что щенок подле взрослого матерого пса, и ровно так же как и этот самый щенок, она ластилась к оборотню, быстро виляя опущенным вниз хвостом. Кое-как она дотянулась до морды волка и лизнула дважды чёрный короткий мех на шеке. Собрат нетерпеливо зарычал, тряхнул головой и завыл. На вопрос Сули он не ответил. Пустился бежать.

Они вышли из Лориэна ночью с южных границ. Эклесс всегда умело прятался — вёл волчицу наиболее незаметными и почти неохраняемыми эльфами путями, но Сули же напротив, специально бросалась стражам в глаза. Как жаль, что те знали Эклесса и не увидели в нём угрозы.

Оборотень остановилась и обернулась. Никто не отправился за ней, чтобы помочь. Хотя сама виновата, — опустила голову. Если бы хоть кто-то в городе знал о том, что она покинула стаю… Леголас знает! — и тут же отмела эту мысль. Вспоминать о принце не хотелось.

Идей о том, как ей улизнуть от старого волка было не много, а все что имелись, казались невыполнимыми. Пока изгнанница думала, солнце село, а потом вновь поднялось. Роса, ещё не успевшая подсохнуть, неприятно стекала по шерсти лап и волчица то и дело зло и раздраженно отряхивалась от неё.

Эклесс опять поймал след и встал как вкопанный, оглядываясь по сторонам. Сули тоже ощущала запах собрата, так же как и тогда, возле Остранны, но в отличие от чёрного волка не придавала этому такого большого значения. Мало ли оборотней на свете? В конце концов, они сейчас не на землях стаи — здесь мог пройти кто угодно: хоть один из слуг Тьмы, хоть заплутавший собрат с востока.

— Ты ведь говоришь, что Хелтай решил собрать всех. Вряд ли он забыл про Лендис. Её путь как раз здесь бы и проходил.

— Не проходил бы, — заговорил волк и Сули тряхнула голой. Так непривычно было вновь слышать чей-то чужой голос в своей голове. — Она давно в стае.

— С чего вдруг?

— Лендис озверела, — произнес оборотень, своим бесстрастным низким голосом. Но охотница уловила ту, почти неразличимую, нотку страха в его словах. — От одиночества. Хелтай призвал её обратно. Мы охраняем зверя.

Сули вдруг стало горько на душе. Да, она не знала Лендис, ведь старую волчицу изгнали задолго до возвращения белого оборотня в стаю, но изгнанница всё равно сочувствовала. С Лендис случилось то самое страшное, что только могло случиться с такими как они. И теперь стая неустанно стережет зверя, который вырвался на волю, поборов человека. Оборотни охраняют старую волчицу от тех, кто способен убить её…

И всех тех, кого способна убить Лендис.

— Это ужасные вести, — промолвила белая. — А Ралис?

С кем, с кем, а с Ралисом оборотень уже действительно давно не виделась. Так уж сложилось, что волчица обитала к востоку от Мглистых гор, а вот серый волк к западу от Синих. Между ними в буквальном смысле было непреодолимое расстояние — леса, горы и поля с реками — земли стаи, за вторжение на которые любой из них мог лишиться головы.

Эклесс не ответил и на этот вопрос.