Вчера поздно ночью Элладан и Элрохир покинули город, долго прощаясь с названной сестрой. Сули бы и сама с радостью присоединилась к ним — отправилась на север истреблять орков бок о бок с братьями и следопытами, но Братство покинуть она уже не могла — через шесть дней ей придётся оставить город и уйти с этой странной компанией.

Элронд стоял рядом, а Сули, активно жестикулируя, рассказывала о своей тяжёлой судьбе.

— Вот так и получается, что мой новый друг, при каждой встрече издевается надо мной, заставляя махать мечом.

Благо вокруг не было ни души и темноволосая смогла во всех красках расписать своё недовольство сложившейся ситуацией. Эльф улыбался, но почти всё время молчал, внимательно слушая воспитанницу, до тех самых пор пока та не выдохлась. Оборотень глубоко вздохнула, сложила руки на груди и, успокоившись, снова облокотилась спиной о перила беседки.

— Боромир ведь ещё не знает, — промолвил владыка, спустя пару минут тишины, — кто ты.

Это не прозвучало как вопрос. Элронд знал это совершенно точно: Сули не рассказала гондорцу о том, что она оборотень.

— Он спрашивал несколько раз, но я так и не решилась рассказать, — голос, совсем тихий, был ни капли не похож на тот озорной и весёлый, звучавший здесь несколько минут назад.

Да, Боромир спрашивал: о том кто она, о том, как оказалась здесь в Ривенделле и о многом другом; Сули всегда отвечала вскользь.

— Боишься напугать его этим? — нахмурился эльф. Он стоял, смотря на город, но теперь отстранился от перил и сделал шаг к темноволосой девушке. Та нервно сжимала и разжимала челюсть, скрипя зубами. Этот противный звук её странным образом успокаивал.

Всё было верно — она боялась. До дрожи в коленях! Когда-то из-за этого страха оборотень стала скрывать свою природу и от семьи — Элронд и его дети узнали правду о Сули только спустя почти полвека. Хотя тогда уже никто и не верил, что девушка просто человек — не старела она совсем, в свои-то сто лет.

— Я думаю, Боромир не сможет прождать полвека, чтобы от тебя это услышать, — продолжал Элронд, воспитанница медленно кивнула.

— Знаю. Я расскажу ему. Обещаю. К началу похода он уже будет обо всём знать, — и кивнула уже быстрее и уверенней, а потом ещё раз, но уже посмотрев в глаза владыке. — Скажу.

И в тот момент она и вправду верила, что сможет подойти к другу и сказать ему прямо, смотря в глаза, о том, что она оборотень — потомок монстров созданных Морготом в Первую эпоху. Сули зажмурилась и опустила голову. Она почти что видела как после этих слов в глазах Боромира разгорается ненависть, презрение или даже страх. Она не хотела терять друга, потому, наверное, и тянула с признанием. Всё было точно так же как тогда…

Келебриан пропала и девушка — ещё считавшая себя человеком — бросилась искать потерянную мать, а найдя… темноволосая была в ярости. Первее всех она бросилась в погоню за орками. Гнала коня вперёд и без оглядки, да так что тот стал валиться с ног, запинаться за каждую кочку. И вдруг Сули будто осознала что ей нужно сделать: она спрыгнула со своего скакуна на полном ходу, но на землю приземлилась не девушка, а белая волчица. Всё произошло так быстро — случайно — неожиданно и пугающе. В тот день воспитанница эльфов узнала кто она. Узнала правду, а после старалась скрыть её, ожидая, что родные отвергнут. Боясь быть не принятой.

— Ты виделась с Арвен? — спросил вдруг владыка.

Оборотень молчала. Она виделись с сестрой лишь мельком и изредка перебрасывались двумя/тремя фразами. Эльфийка не стремилась начать диалог, Сули тоже делала вид, что ей это не интересно.

— Она, — воспитанница запнулась и фраза «вряд ли хочет меня видеть», не успела сорваться с её губ, — наверное, с Арагорном. А может и нет, — Сулмендис помотала головой отгоняя мысли и бодрым голосом спросила: — Владыка, если Совет для всех народов Средиземья, то почему не было энтов? Роханцев? Кто-нибудь из Бри?

Элронд улыбнулся ей, точно так же как тогда когда Сули, ребенком, спросила его про балконы. Отвечать на этот вопрос эльф не стал, а оборотень поняла, что сменить тему не получится.

— Может быть, она рассказывала тебе о чём-нибудь, — с неприкрытой надеждой в голосе спросил владыка Ривенделла. Он считал, что дочь в последнее время стала слишком печальной и замкнутой. Девушка глянула мельком на эльфа, что вырастил её; брови мужчины были слегка приподняты и сведены к переносице. Он дожидался ответа.

— Нет, — твердо сказала Сули. — Мы не разговаривали с ней по душам, — а про себя добавила: уже пару столетий. — Возможно, она волнуется из-за Арагорна.

Уголок губ Элронда слегка дернулся, а взгляд померк. Он отвернулся от темноволосой, вновь обернувшись к саду лицом. Оборотню было жаль расстраивать отца, но помочь она ничем не могла.

— Хорошо, — протянул эльф. Голос его стал чуть тише, а слова звучали медленнее. — Как там стая?

Хороший вопрос. Так уж сложилось, что Сули знать не знала, как они. В Средиземье ли. Живы ли. Однако говорить об этом Элронду оборотень не собиралась.

— Как и прежде, — девушка улыбнулась и взяла отца под руку. — Всё, как и всегда. Хелтай так же вождь, а брат, Эклесс и Кайи его воины, — договорив, Сули взволновано стянула губы в тонкую полоску, сдерживая рвущуюся наружу до неприличия широкую улыбку, и задрала голову вверх. Элронд искренне улыбнулся и положил руку на плечо воспитанницы. — Кайи уже стал таким взрослым.

Воины — одни из самых почётных членов стаи (после вождя, разумеется), они занимаются охотой и защищают стаю. Сейчас воинами являются единокровный брат девушки — Тейран, а так же самый старый и самый молодой оборотни Средиземья: Э̒клесс и Кайи. Последний стал воином ещё будучи подростком (по меркам оборотней, разумеется) и Сули до ужаса гордилась им. Только с Кайи воспитанница эльфов продолжала видеться — парень, как и сама Сули прежде, иногда сбегал от собратьев, чтобы повидаться с темноволосой.

— Гордишься им, — Элронд ни сколько спрашивал, сколько утверждал. Гордость девушки была буквально написана на её лице и горела в этих серых глазах с жёлтыми (как недавно подметил Боромир) крапинками. — Наверняка и он будет гордиться тобой, когда узнает, в какой важной миссии ты участвуешь.

— Он-то может быть, а вот Хелтай. Вот он точно не обрадуется, — Сули хмыкнула и отвернулась от отца, отпустив его руку. — Для него я всегда буду позором семьи. Владыка, — она изобразила малоубедительную улыбку, — я уже привыкла к этому. И это не удивительно. Думаю, такой дочери даже моя мать не обрадовалась бы.

Сули помотала головой, а эльф успокаивающе взял её ладонь в свою.

— Я не знаю твоего отца, но зато я хорошо знал твою мать, — оборотень никогда прежде не слышала об этом и подняла на эльфа ошеломленный и жаждущий ответов взгляд. Владыка рассматривал тыльную сторону ладони своей воспитанницы, будто намеренно избегая пытливых глаз таким вот незатейливым образом. Элронд как-то грустно улыбнулся, глянув на Сули; девушка смотрела с растерянным любопытством.

— Вы знали Бодиль? Знали мою мать? — исправилась она и получила в ответ короткий кивок.

— Мы познакомились с ней во время Войны Последнего Союза. Я не видел воина свирепей и бесстрашней чем твоя мать, — У Сули где-то на краю сознания мелькнула мысль, что она стоит и смотрит на Элронда с открытым ртом. Девушка осеклась и прикрыла его. — В бою ей не было равных. Бодиль вела за собой небольшую группу оборотней, тех немногих кто решился пойти за ней на юг — крупицу в общем количестве эльфов, людей и орков, но им не было равных на поле боя. Ты очень похожа на неё.

Сули скривилась от этих слов. По рассказам Хелтая девушка могла судить, что походила на Бодиль разве что цветом волчьего меха — обе они белые волчицы — а всё остальное в ней от отца. Нет ни пламенно-рыжих волос, ни чёрных глаз, ни притягивающей взгляды красоты.

— Я вижу у тебя много вопросов, — подметил Элронд и оказался прав. Те, словно дикие пчелы, роились и не могли найти себе места. Знал ли Элронд изначально, что ребенок, которого он взял в свой дом, дитя оборотней? Чья она дочь? А если знал, то почему не рассказал обо всём? — Я отвечу на твои вопросы, но позже. Сейчас меня ждут дела.