Гримм снова зарычал, тихо, но многозначительно.

Солдаты встали по стойке смирно.

Джо одарил Перуцци испепеляющим взглядом.

— Мы не вернемся к этому разговору, сержант Перуцци?

— Нет, сэр.

— И я могу спокойно спать ночью — каждой ночью — уверенный, что ничего плохого не произойдет с этими четырьмя молодыми людьми… или их другом в лаборатории. То есть мы пришли к соглашению, так?

— Да, сэр.

Джо улыбнулся. Это была широкая веселая улыбка. Та, что мэр Кирш назвал бы улыбкой «Черт!». Бенни знал, что никакого намека на шутку в этой улыбке не было.

— Хорошо, — сказал рейнджер. — Теперь как насчет того, чтобы запустить сирены и опустить этот мост?

Солдаты быстро принялись за работу.

Джо бросил быстрый взгляд на Никс, Лайлу, Бунтарку и Бенни.

— Нельзя стоять и торговать зомби-картами весь день, ребята. Зря тратим дневной свет.

Святой Джон поднял голову, чтобы кроваво-красный свет умирающего солнца оросил его лицо.

Он слышал движения жнецов позади себя. Красное Братство формировало первые ряды — в пять сотен. За ними строилась основная часть армии.

Команды бежали вдоль рядов с ведрами, переполненными химикатами, которые создала сестра Сан. Все жнецы опускали в ведра свои красные ленты и снова привязывали их к лодыжкам и кистям, продевали через петли на поясе и прикалывали к рубашкам между раскрытыми крыльями ангела. Это была самая отвратительная и мощная версия химиката, формула, которую сестра Сан усовершенствовала, чтобы приспособиться к взрывам агрессии серых людей. Иногда жнеца побеждали и пожирали, несмотря на химикаты, но это было нормально. Если такое происходило, значит, того желал бог, а выжившие жнецы праздновали, что один из них отправился во тьму.

Кроме того, святой Джон мог позволить себе потерять несколько жнецов. Он мог позволить себе потерять несколько сотен. Армия численно выросла, когда всадники на квадроциклах связались с товарищами по всей Калифорнии, Юте, Айдахо и Неваде. Некоторые из них были высланы ночью, когда святой Джон ушел от места поражения матушки Розы у ворот Убежища. У него было более трех сотен рабочих квадроциклов и тысячи жнецов. Некоторые из них принесли присягу тем же днем. Среди новых приспешников встречались бывшие охранники торговцев и охотники за головами, жившие в девяти городах. Они были невероятно рады, и желали поделиться всеми секретами этих городов.

Святого Джона поразило, что у большинства городов были только заборы из сетки-рабицы для защиты от серых людей.

Словно угрозой были только мертвые.

Словно мертвые вообще являлись реальной угрозой.

Словно волю бога можно так легко игнорировать.

Это разозлило святого Джона. Он чувствовал, что это проявление неуважения к важности его миссии. Это казалось вызовом, хвастовством. Или приглашением доказать каждому грешнику за этими хрупкими стенами, что волю Танатоса — слава его тьме — нельзя игнорировать.

Он открыл глаза и снова взглянул на табличку, чтобы насладиться моментом. Это не был один из знаков напечатанных машиной. Это была вывеска, сделанная от руки на пустой скобяной лавке, стоящей у обочины четырехполосного шоссе.

Дорога шла вниз по склону около километра и останавливалась у ворот сетчатого ограждения. Святой коснулся серебряного свистка, висящего на шее.

— Добро пожаловать в Хейвен, — прочитал вслух святой Джон, наслаждаясь каждым слогом.

Он поднял свисток к губам.

Он призвал не армию жнецов.

Ответом на его зов стал оглушительный стон голода, гром которого прокатился по холму к металлическим воротам.

Когда зомы отошли к дальнему концу аэродрома, Джо сказал Бенни и девушкам следовать за ним и провел их мимо лаборатории и первых двух ангаров. Гримм бежал рядом с ним, и его броня щелкала на каждом шагу: пес продолжал кидать сердитые взгляды на сирены и зомов. Крепкий забор из сетки-рабицы создавал безопасный коридор между зомами и ангаром. Рама забора стояла на колесах, поэтому всю конструкцию можно было переместить для самолета и другого транспорта. Главные двери ангара закрыты, но Бенни увидел, что ворота поменьше приоткрыты, и он захотел заглянуть внутрь.

Первый ангар был заполнен частями сломанных машин: вертолетов, маленьких самолетов, танков, бронемашин, джипов, армейских вездеходов и мотоциклов. Все они были разобраны, а некоторые части отсутствовали. Ничто не казалось целым, все было старым.

— Что это? — спросила Никс, склонившись рядом с Бенни, чтобы взглянуть.

— Мусор, — сказал он.

— Где все остальное? — продолжила девушка. — Я думала, что они заново строят машины.

— Похоже, что разбирают.

Они поспешили к остальным, но снова остановились у второго ангара. Здесь располагались ряды квадроциклов камуфляжного цвета. С больших рабочих столов свисали неизвестные детали двигателей. Рядом находились сундуки с инструментами на колесах, схемы машин были приклеены к стенам. И снова здесь витал запах опустелости. Словно работу над восстановлением машин забросили. Недели или месяцы назад.

— Где солдаты? — спросила Никс. — И техники? Монахи говорили, что здесь больше двух сотен людей. Мы, возможно, видели десять солдат и капитана Леджера. И слышали три-четыре разных голоса во время интервью в тамбуре.

— Я не знаю, но это меня пугает, — признался Бенни. Никс кивнула, но казалось, это больше чем пугало ее. Казалось, это ее глубоко ранило.

— Пойдем, — сказала девушка, и они поспешили прочь.

Джо и Гримм остановились у входа в третий ангар. Дверь поменьше была приоткрыта, но он застыл перед ней.

— Я знаю, ребята, что у вас миллионы вопросов по поводу того, что здесь происходит, — начал он.

— Может, два миллиона, — сказала Бунтарка, — и это только у меня. Рыжая там записывала в свой журнал вопросы, и у нее каждая страница заполнена с обеих сторон.

Никс кивнула.

— Я просто с ходу могу задать несколько сотен тысяч, — сказал Бенни. — Есть шанс, что мы получим какие-то ответы?

— Происходит то, о чем вы не знаете, — сказал Джо, — многое из этого — секретная информация.

— Почему? — резко спросила Лайла.

— Потому что военные любят хранить свои дела в тайне.

— Почему?

Джо улыбнулся.

— Потому что секретность вызывает зависимость. Это стало проблемой с тех пор, как люди захотели править миром. Конечно, правительству нужно хранить пару секретов. Но слишком часто люди в правительстве заблуждаются, думая, что, если они знают нечто, чего не знают другие, то становятся могущественнее. Такой тип мышления вызывает у них презрение ко всем вне их круга. Оно рождается из убеждения, что их собственная власть прямо пропорционально зависит от прозрачности их действий. Поэтому секреты становятся валютой, которая покупает им членство в клубах, таких эксклюзивных, что их планами не делятся, и ценность того, что они хранят, измеряется только самим человеком, — он сделал паузу. — Понимаете?

— Да, — сказал Бенни.

— Однако есть еще кое-что, — сказал Джо. — Жадность и чувство неполноценности не единственные причины, почему люди хранят секреты. Иногда они прячут вещи — информацию, правду, себя — под покровом тайны, просто потому, что боятся.

— Боятся чего? — спросила Лайла.

— Вас, — сказал Джо. — Все, имеющие доступ к власти, все, кто хранил хоть какие-то секреты, все, кто участвовал в управлении миром до Первой ночи, в ужасе от вас, ребята.

— От нас? — спросила Никс.

— Не только от вас четверых — от всего вашего поколения. Вы пугаете их до смерти.

— Но… почему? — спросил Бенни.