Она осеклась, потому что боялась сказать жениху, что пару раз ей показалось, что она видела в коридоре графа. Нет, не мог же тот подглядывать за ней, а всяких других темных теней в темном замке было предостаточно.

— Я боюсь твоего отца, пойми же ты наконец! Я так стараюсь играть по твоему сценарию, но иногда мне кажется, что ты перестаешь управлять мной, и тогда я пугаюсь, я хочу убежать и забиться в самый дальний угол. Не оставляй меня с ним без твоей поддержки, я не справлюсь, я выболтаю все и… Я не знаю, это так странно…

— Тебя тянет к нему, да?

Она заворожено смотрела, как Дору начинает медленно раскручивать над головой губку. Когда брызги достигли ее разгоряченного лица, Валентина не смогла ни отстраниться, ни сделать шаг в сторону, вновь ощутив в ногах неимоверную тяжесть.

— Нет, меня к нему не тянет, — сказала она четко. — Просто мне кажется, что он готов укусить меня.

— Ох, отец уже забыл, как кусать людей… Дай ему овцу не в бокале, он не знал бы, что с ней делать. Я уверен, что у него клыки уже сто лет не вырастали. Успокойся, он никогда не укусит мою невесту. Ты потрясающе играешь влюбленную девушку. Как твой Стас мог тебя бросить, не пойму… Вообще ничего не понимаю. Не думал, что с тобой будет так легко провести графа Заполье…

— Не думал? — Валентина плотнее закуталась в черный халат. — То есть ты хочешь сказать, что граф мог не поверить и тогда…

— Я ничего не хочу сказать, — отчеканил Дору и швырнул губку на пол. — Отец не кусается. Все. Точка. Нечего его бояться. Мне уже стало казаться, что ты готова… О, идея, ты мне ее сейчас подала… Милая моя Тина, — голос его превратился в кошачье мурлыканье, — чтобы мой отец окончательно тебя возненавидел…

— Я не хочу, чтобы он меня ненавидел! — бессознательно вскрикнула Валентина и закусила губу.

— Чтобы он тебя возненавидел, — медленно повторил юный граф, сдувая с руки горку пены, — ибо именно для этого я притащил тебя в замок, ты должна попытаться соблазнить его…

— Что? — руки Валентины упали вдоль тела, и неподпоясанный халат распахнулся, но теперь ей не было никакого дела до своего обнаженного тела. — Мы не договаривались об этом! И вообще я… Я не могу даже представить себе это…

— Я не сомневаюсь, — усмехнулся Дору. — Когда ты последний раз занималась сексом, а? Если не помнишь, я могу тебе даже дату назвать… И то, это было брошено тебе Стасом, как подачка.

— Моя личная жизнь тебя не касается, — Валентина собрала в кулак всю свою волю, заставив голос не дрожать. — Даже если бы мне сказали, что у меня больше никогда никого не будет, я бы не стала спать… Ну, — она осеклась и спрятала глаза в пол… — Ну, вы ведь как бы мертвы…

— Не как бы, а мертвы, дорогая. Мертвы! Но в этом ведь есть своя клубничка…

Он заставил ее поднять глаза, и теперь она беспомощно топталась в луже, словно прилипшая к варенью муха.

— Нет, — голос ее дрожал. — Это даже для твоего отца будет перебором, чтобы невеста сына… Нет, я готова делать, что угодно, но есть же границы… Поверь, не обязательно заходить так далеко, чтобы… Дору, но ведь ты же несерьезно сейчас?

Дору заметил, что у невесты от слез заблестели глаза, и игриво прикрыл рукой рот.

— Это была просто мысль. Она вылетела изо рта без моего на то разрешения. Если тебе не нравится такой сюжетный ход, мы не будем его использовать… Я думаю, что шоколад на моего отца подействует намного эффективнее очередного женского тела. Поверь, у него их было намного больше, чем у меня с Эмилем вместе взятых. Так что успокойся!

— Дору, — Валентина вновь запахнула халат. — Ты, ты должен был выбрать кого- то другого. Я не актриса, понимаешь? Я, я всего-навсего художник-кукольник, и вообще мне говорят, что я все делаю без души, не создаю ничего нового, просто. Просто копирую других… Я не могу надеть мини-юбку даже на сцену, я не могу… А когда мне надо было чуть ли не в купальнике выходить на просмотр… Я стесняюсь, я… Да у меня куча комплексов!

— Успокойся! — медленно, но четко произнес вампир, и Валентина тотчас закусила губу. — Иди ко мне в комнату и сиди там, пока я не оденусь, чтобы ты чего лишнего обо мне не подумала. Иди!

Она еще плотнее закуталась в черный халат и, выйдя в коридор, по стеночке сделала два неровных шага, чтобы спиной толкнуть дверь в комнату сына хозяина замка. Там горела керосинка, и Валентина облегченно перевела дух, перешагнула через груду одежды и замерла подле кровати, почти полностью заваленной джинсами. Чтобы успокоиться, она принялась складывать их стопкой, заодно считая пары, но на двадцатой сбилась и начала сначала.

— Их всего тридцать семь. От скуки решил разобрать одежду.

Валентина отпрянула от Дору, выросшего подле нее будто из-под земли.

— Ну сколько раз просить тебя не приближаться ко мне бесшумно?! — зашептала она срывающимся голосом. — И вообще… А что это ты так быстро оделся?

— Я не торопился, просто ты долго считаешь… Вот, эти джинсы тебе подойдут, и эта майка, и вот тот свитер, — говорил юный граф, кидая на расчищенную кровать одежду из платяной комнаты. — Да у меня еще и женское белье есть… Специально для тебя купил…

— Надеюсь, не стринги?

— Угадала! — и тут он перестал улыбаться. — Да что ты так вылупилась на меня?! Я все о тебе знаю. То, что ты во всем скромняга. А что сразу не отдал, так ждал, когда у тебя закончится чистая одежда. Не хотел заранее смущать тебя подарками.

Валентина оделась, поразившись, с какой точностью вампир, не видевший ее ни разу голой, попал в размер. Дору перенес все джинсы в шкаф и остался стоять в его дверях, оценивая результат своего шоппинга.

— С тобой угадать оказалось намного легче, — выдал он задумчиво. — С собой же я постоянно промахиваюсь, оттого у меня столько барахла. Надо все собрать и отослать в какой-нибудь приют. У меня все еще подростковый размер, — усмехнулся он как-то не очень весело.

Валентина кивнула, точно от нее требовали разрешение на сбор вещевой посылки, попыталась и не смогла отвести взгляд от бледного лица вампира. Совсем мальчик

— сколько ему? Лет так шестнадцать или того меньше? Возможно, именно поэтому с ним не так страшно, как с его отцом. А сколько самому графу? Вполне вероятно, нет еще и сорока… Не было, когда он умер для людей и родился для тьмы.

Она умоляюще посмотрела на вампира, прося отпустить ее. Тот улыбнулся и произнес:

— Ну что я забыл?

Дору улыбался по-доброму, и Валентина, почувствовав наконец свободу, подыграла ему, выдавив из себя томно:

— Носки шерстяные…

— О… — протянул он и даже хихикнул. — Только не смей таким голоском говорить с отцом, а то я не смогу защитить тебя от его поцелуя.

Лицо Валентины тотчас сделалось серьезным, и она вновь бы прокрутила в голове последнюю встречу с графом, произошедшую посреди заснеженного поля, но Дору вернулся из ее комнату слишком быстро, и теперь вся ее сила воли была направлена на борьбу с дрожащими руками, которые не желали натягивать на ноги теплые носки. Дору тем временем присел рядом, чтобы немного подсушить полотенцем волосы. Он то задирал их вверх, то приглаживал за уши, недовольно качая головой.

— Ну это же безобразие, а не волосы! Тебе не то что косу нельзя заплести, но даже нормальный хвост не сделать! Зачем эти пряди на лицо? Ужас… Нет, я все же понимаю, почему Станислав тебя бросил.

Валентина сжала губы — ну зачем, зачем он постоянно напоминает ей про неудачную первую любовь? Она попыталась встать, но вампир проворно спрыгнул с кровати и еще в полете ухватил ее за ногу, затем перевернул обратно на спину и уселся ей на колени, захватив в плен своих тонких пальцев оба ее запястья. Затем улыбнулся, медленно и неумолимо обнажая клыки, которые Валентина видела впервые. Она хотела бы вырваться, убежать, но лишь покорно закрыла глаза и принялась мысленно считать до десяти, двадцати, тридцати…

Когда никакой боли не последовало, она открыла один глаз, затем второй: Дору мило смотрел на нее, плотно сжав свои подведенные то ли самой смертью, то ли помадой фиолетовые губы. Руки его уже не держали ее запястья, и Валентина легко выскочила из-под вампира и отползла к двери на безопасное расстояние, хотя чувство безопасности она оставила в съемной квартирке в Варшаве две недели назад, в чем сегодня окончательно убедилась.