— Что же, я поддержу вас, если что… — пролепетала она, провожая взглядом свои семенящие красные сапожки

Поднять голову не получалось, точно на шею повесили стопудовый камень На лестнице рука вампира отпустила ее взмокшие в перчатках пальцы и мягко легла на локоть Зимняя одежда защищала от холода мертвого тела, но не от страшных мыслей, что вампир накинется на нее, позабыв все свои обещания И Валентина не боясь только оступиться, потому что его рука была намного лучше ее глаз, не способных в кромешной тьме разглядеть даже смутных очертаний ступенек Но фигуру Дору она увидела раньше, чем тот заговорил

— Вы гулять?

Граф оставил вопрос сына без внимания

— Романтическая прогулка по кладбищу? Papa, я действительно все там обшарил Вы мне не верите?

— С некоторых пор — нет, — отчеканил граф и обвел свою спутницу мимо сына, не заставляя того уступать им дорогу

Горбун придержал дверь, и потому им не пришлось разомкнуть рук Вечер дыхнул на них уже поистине ночным холодом, и Валентина свободной рукой подтянула шарф к носу

— Ускорим шаг? — поинтересовался граф, но Валентина попросила его не спешить

Сапоги увязали в снегу, и каждый шаг давался с усилием Бежать она точно не сможет, и тогда он решит взять ее на руки — лица окажутся слишком близко друг к другу и тогда, не ровен час, шарф станет единственной, легко устранимой, преградой на пути к ее шее

— Прекрати меня бояться, глупая

Зачем она думала о таких вещах рядом с существом, читающим мысли? Граф тотчас подхватил ее на руки и сразу ткнулся носом ей в шарф, а в следующую минуту уже хохотал, запрокинув голову Она же машинально схватилась руками за отвороты его халата и закрыла ему грудь

— А вдруг замерзнете! — сумела сказать она уже с улыбкой, и он в ответ опустил вязаную шапку прямо ей на глаза

— Не смотри на меня Я вблизи ужасен.

Валентина высвободила руку из халата и оттянула шапку к затылку.

— Издалека вы ужаснее А, узнав вас ближе, я почти вас не боюсь..

Граф шагал через снег довольно бодро, а тут разом встал и опустил свою ношу прямо в сугроб.

— И кто из нас пил?

От строгости, прозвучавшей в его голосе, у Валентины зачесалась вся голова, и она содрала шапку.

— Я вас обидела?

Она стояла и мяла шапку в дрожащих руках Утрамбовывала снег сугроба и не вылезала на дорожку, на которой должны были еще остаться ее утренние следы.

— Да: — бросил он, явно разозлившись. — Мне досадно, что ты не воспринимаешь мои слова всерьез.

Он сделал паузу, и Валентина, пожевав для храбрости губу, тихо спросила:

— С чего вы это решили? Я не… — и замолчала, не в силах закончить фразу.

Голове было холодно, сердцу — страшно. Халат на груди графа распахнулся, и его голая грудь ослепляла на манер луны, но Валентина запретила себе даже щуриться.

— Я — монстр. И даже если монстр всегда был благосклонен к своим жертвам, то после столетнего заточения он может изменить своим принципам. И очень легко. Не стоит быть подле меня настолько легкомысленной.

— Насколько? — она нацепила шапку и затянула потуже шарф, понимая, что вампир не сводит глаз с ее шеи. — Вы хотите сказать, что я не должна была выводить вас из кабинета и идти с вами на кладбище? — Граф молчал, и Валентина продолжила лепетать: — Но если у меня нет ключей, как я уйду из замка? Ногами? Но там волки. Я знаю.

— Там волк, — повторил он медленно и потом уже громче: — Тина, там волк!

Она оглянулась, и через секунду сама запрыгнула к вампиру на руки, прижалась к его ледяной груди и замерла. Он тоже не двигался, и не понять было, что удерживает его на месте — близость волка или все же близость живой девушки.

— Тот самый? — прошептала Валентина, не поднимая головы, лишь скашивая глаза в сторону кладбищенской ограды: волк стоял на дороге в клубах пара. Из ее рта тоже вырывалась тонкая струйка сквозь стиснутые в страхе зубы: — Но он же был таким милым..

— Я тоже могу быть милым, — граф сильнее прижал к себе Валентину и провел носом по ее щеке. — Когда силой воли подчиняю себе свою звериную природу. Он тоже был послушной домашней собачкой с тобой, пока его природа подчинялась воле Эмиля Тебе ли не знать, как легко заставить живое существо плясать под чужую дудку… Тебе ли не знать…

Валентина почти не дышала — нос вампира колол ей щеку, точно сосулька, но она боялась даже сглотнуть.

— Я честно сопротивлялась Дору, честно… — шептала она в шарф — И раз я боялась вас, то он не владел мной полностью.

Граф рассмеялся, но уже не так громко, даже как-то глухо, и хмуро прошептал, касаясь губами торчащей из-под шапки горящей мочки живой девушки:

— Ты боялась только одного и сопротивлялась только одному, — он сделал паузу, и сердце Валентины перестало биться — Близости со мной

Она закрыла глаза и выдохнула: чего пугаться, он все про все знает.

— Да, — ответила она просто

— И до сих пор боишься?

Она почувствовала, как его хватка усилилась — что в объятиях вампира, что в зубах волка — все едино больно!

— Да Мне больно, — простонала она, не в силах больше терпеть

Хватка вампира ослабла, будто он и стискивал ее клещами своих рук, чтобы выдавить ответ про боль

— А если я скажу, что боли не будет?

— Я вам не поверю — прошептала она и зажмурилась, приготовившись к новым тискам

Однако граф поставил ее на снег, но она в ту же секунду, даже не оглянувшись, чтобы проверить, тут ли волк, прижалась к груди вампира и замерла

— Он ушел Иначе я бы не поставил тебя на землю Вот и доказательство того, что ты мне не доверяешь Что ж, без доверия ничего у нас не выйдет Пойдем за ключами, моя маленькая серьезная девочка

Она вскинула голову и увидела, что в небесах теперь три луны, и лишь одна из них настоящая

— Вы больше не называете меня "дитя мое" Почему?

Он улыбнулся, одними губами, не обнажая зубов

— Потому что ты для меня больше не дитя, что тут непонятного? У меня к тебе совсем не отеческие чувства, разве незаметно?

Валентина попыталась отстраниться, но он не отпустил ее Его руки только сильнее обвились вокруг ее тела, спрятанного в коконе пуховика

— И танец отца с дочерью мы с тобой не станцуем

— Вы сами от него отказались И если мы отыщем ключи

— Не бывает если Со мной не бывает никаких "если", глупая смертная девочка Идем!

Он вдруг резко отстранил ее, развернул и зашагал вперед, таща ее по тропинке за РУКУ

— Я не буду подходить! — вскричала она, когда до могильной плиты осталось шагов пять. — Не буду..

Он отпустил ее руку и нагнулся к надгробию Валентина сначала подумала, чтобы отдать мертвой уважение, которого у него, скорее всего, осталась лишь самая малость — и то к самой смерти, а не к неупокоившейся жене Но он распрямил спину, держа в руке ключи

— Нет! — вскрикнула Валентина, рванулась было вперед, но сумела остановиться

— Нет, — голос ее упал до шепота — Их там не было Я сидела на этой плите Зачем вы меня обманываете? Зачем?

Граф зажал ключи в кулак и погрозил им девушке

— Не смей разговаривать со мной подобным тоном И не смей обвинять меня во лжи! Иначе сейчас от твоих ключей ничего не останется

Он швырнул их, и она поймала Ключи казались абсолютно сухими. Валентина даже стащила с руки перчатку, чтобы удостовериться

— Что-то не так? — шагнул к ней граф, и она не отступила, а просто спрятала ключи в карман куртки

— Все так И если вы не врете, а врать на кладбище грешно, то врет ваш сын, — она открыто смотрела в сияющие в ночи глаза вампира. — Ключей здесь не было. Их только что положили И если это сделали не вы, то их принес сюда Дору не больше часа назад Я не хочу вам не доверять И если вы действительно их в ту ночь спрятали здесь, то в ту же ночь или даже в тот же час, — исправилась она с жаром, — Дору забрал ключи и держал все это время при себе И

Она хотела добавить — врал нам обоим, но решила, что граф и так это понимает, а услышать такое про сына из ее уст ему будет еще более неприятно.