— Форус, неужели ты не понял, что всё кончено? — глядя на жалкие попытки своего дяди сбежать, прошелестел Морул.
— Нет, нет… — повторял как заведенный бывший глава Рода. Он не мог понять, почему пространство не подчиняется ему и не открывается спасительный портал. Как заведенный, он повторял попытку за попыткой.
Фигуры в плащах вплотную приблизились к старшему демону, которого накрывал страх и паника. Они скрутили его и, наложив связывающие путы, взяв крепко под руки, растворились вчетвером в синей дымке портала. Чтобы, возможно, навсегда покинуть мир Темного Лорда.
Великая война диких князей против Росинии, затеянная одним честолюбивым человеком ради мести и личного удовлетворения, захлебывалась и затухала как огонь, которому нечего было больше пожирать. Объединенные вечно враждующие племена, без единой цели и мудрого руководства совершали ошибку за ошибкой. Мало было напасть на империю и драться как разъяренные драконы, надо было знать, за что ты дерешься. А это знал только князь Дамир, тело которого остывало на смотровой башне. Он смог собрать, запугать и соединить мелкие княжества, но не смог объединить их, сплотить и научить быть единым организмом. Они не понимали и ненавидели друг друга, презирали и нападали рука об руку только ради наживы. Но их атака по всем фронтам натолкнулась на мощный слаженный отпор императорской армии. Солдаты не бежали в страхе от них, как надеялись дикие, а сражались искусно и ловко, часто превосходя степных захватчиков.
Ни одна из приграничных крепостей не была захвачена, как рассчитывали нападающие. В Нигаро им удалось проникнуть хитростью, но вопреки ожиданиям их там уже ждали. В крепостной деревне на каждой улице, в каждом доме и сарае их ждала смерть от меча или огня, и не было обещанной наживы. Не мощеные улочки были залиты вязкой кровью и устланы обезображенными трупами врагов вперемешку с защитниками. В светлеющее небо были устремлены десятки остекленевших глаз, которые больше никогда не увидят свет Звезд. На каменных плитах внутреннего двора сошлись в страшной схватке сотни воинов. Не ведая страха, усталости и жалости защитники крепости рубили врага. Окровавленные, обессиленные, со смертельными ранами они стояли до последнего. Ни один из защитников не развернулся и не бросился позорно спасать свою жизнь, в их усталых глазах горела холодная решимость и твердая уверенность в правом деле. И это, в конце концов, поколебало уверенность нападавших. Их толкал вперед азарт, кураж, разогретая ярость, жажда наживы и крови. Но встретив достойный отпор опытных воинов, не получив обещанных благ, увидев, что проливается не только кровь врагов, но и своих, азарт быстро пропал, горячая ярость остыла и на смену им пришла паника, страх и инстинкт самосохранения. Не было и обещанной князем Дамиром поддержки от иномирных демонов. Гордые дикие князья считали себя непревзойденными воинами, стремительно нападая на беззащитные деревни, они всегда побеждали. Воюя друг с другом, их стычки быстро заканчивались коротким кровопролитным сражением нескольких отрядов. А сейчас они столкнулись с могучей организованной армией, где мастерство каждого солдата позволяло ему противостоять нескольким неорганизованным диким. И даже молодой страж с легкостью выдерживал натиск нескольких бывалых степняков.
В багряном свете факелов каменные плиты двора крепости играли тысячами отблесков кровавого моря. Не было места, куда можно было наступить, не испачкавшись в остывающей крови. Сторожевые сражались стремительно и храбро, раз за разом занося меч и опуская его на ненавистного врага. Отрубленные головы, руки и окровавленные тела падали вокруг. В осенней утренней прохладе стало душно, воздух наполнился запахом терпкого пота, теплой крови и смерти. Вокруг слышались крики истоны умирающих и раненых.
С первыми лучами восходящей Дневной Звезды, озарившей бушующую крепость, стало понятно, что защитники отбили нападение. То тут, то там еще слышался звон клинков сопротивляющихся и пытающихся сбежать захватчиков, мелкими кучками сплотились они, собираясь прорываться к свободе. Вот только идти им было некуда. Проходы, по которым они пришли, давно закрыты, подвесные ворота подняты, крепость стала для них не триумфом, а огромной ловушкой. Продолжать агонию было бессмысленно. И дикие сдались, бросив себе под ноги окровавленное оружие. Нашлись и те, кто предпочел смерть плену. Со злобой и ненавистью оглядев обращенные к себе клинки, они приставляли к горлу или тяжело вздымающейся груди кривые восточные ножи, и освобождали свою душу. С глухим стуком падали их тела на серый камень, и вторил им звонкий лязг падающего следом ножа.
Внизу в степи вдоль кромки скал сотни распаленных сладкими речами и посулами Дамира диких воинов на полном скаку врезались в ровные ряды императорской пехоты. Напарываясь на копья, под обстрелом из арбалетов сметали они первые ряды солдат. Замешательство в рядах армии пьянило диких, будоража и без того горячую кровь. Но ярости и стремительности степняков Росиния могла противопоставить не только искусных бесстрашных воинов, но и магов огня, земли, воздуха, боевых магов.
Первой линией обороны стали маги земли. Поднятая магией земля, огромными комьями, грязевыми волнами накрывала нападающих, погребая их заживо. В ужасном месиве из лошадей, земли, поломанных людей, оружия задыхались сотни захватчиков. Все это походило на ночной кошмар.
Поверх земляных валов, накаляя воздух, из рук магов рождалось жидкое пламя. Послушное воле хозяина, оно огибало препятствия в виде союзников и жестоко карало противников. Раскаленный, обжигающий легкие воздух, крики обожженных и тошнотворный запах паленной лошадиной шерсти и горелой плоти. Сожженные заживо люди падали на землю уже черным пеплом и углями.
Маги воздуха легким движение пальцев создавали маленькие смерчи и, вложив в них силу, направляли на погибель врагов. Слетая с рук создателя небольшие вихри тут же росли и достигали масштабов урагана. Ловко пробегая по земле между стройными колонами императорских солдат, набрасывались они на безумную массу врага. Подхватывая, унося, кружа, ломая и бросая на землю врагов, резвились воздушные смерчи.
Пока маги накапливали силу для нового удара на смену им приходили воины, плечом к плечу, не руша строй, надвигаясь на врага. Звон стали, жужжание арбалетных болтов, ржание лошадей, все слилось в какофонию звуков. В итоге дикие дрогнули, еще никогда им не противостояла такая мощь. Переоценив свои возможности, послушав сладкие речи Дамира, бросили они вызов императору. Разворачиваясь на ходу, бросая друзей, братьев, отцов и своих князей на произвол судьбы, бежали они обратно.
В горных долинах, пытающие сбежать по скрытым тропам, захватчики попадали в засады императорской армии. Разбитые, уставшие, растерянные, они как глупое стадо бежали в ловко расставленную ловушку. Среди малочисленных деревцев на пологих склонах, когда до спасительных красных земель оставался только спуск, вынуждены они были принять бой. На отступающих справа и слева набрасывались императорские солдаты, а сверху пикировали летающие стражи на крылатых ящерах. Сражение продолжалось и на холодных гранитных скалах, где от любого неловкого движения вниз сыпалась каменная крошка. Несколько человек сражалось на самом краю бездонной пропасти, и если смерть не приходила от клинка, то забвение приносил страшный полет в бездну. Истошные вопли сорвавшихся эхом разносились в горах на многие мили, заставляя стыть кровь в жилах. Восточные горы становились братской могилой тем, кто пытался захватить Росинию.
Утренний свет Звезды упал на каменные плиты высокой смотровой башни, где среди трупов защитники плотным кольцом окружили своего капитана, прижимавшего к груди хрупкое тело. Сидя на холодном камне, не замечая ничего вокруг, он держал в объятьях ту, кого любил всю свою жизнь. Жестокая судьба отбирала ее уже второй раз. Осторожно придерживая, как ребенка, он гладил ее волосы, лицо, нежно шептал слова, успокаивая и уговаривая потерпеть. Лента слетела и упала на каменный пол, а волосы рассыпались черной блестящей волной. Сквозь мягкий шелк волос пропускал Рэймонд свои шершавые пальцы, ощущая уходящее тепло. Милое юное лицо побледнело, черты его заострились, ласковые глаза были закрыты, а пухлые губы приобрели синюшный оттенок, приоткрылись, и в уголке показалась алая капля крови. Плотная ткань куртки больше не прятала ее фигуру, и через тонкую ткань рубашки проглядывали несовершенные девичьи формы. Тонкие изящные руки, покрытые царапинами, порезами и синяками, безжизненно свисали вдоль тела. Рэймон старался прижать к себе, отогреть умирающее тело, но понимал, что теряет ее навсегда. Боль потери разрывала его сердце. Слезы текли по его щекам. Как давно он не плакал! У суровых стражей от этой картины защемило в душе.
