Через какое-то время Серый Ангел почувствовал, что начал уставать. Нет, в нем были еще силы, но движения его стали не столь быстрыми, а реакция несколько притупилась. Понял это и Черный Рыцарь и незамедлительно перешел в наступление. Меч его стал вращаться как ветряная мельница, и теперь уворачиваться пришлось Ангелу. И один удар он все же пропустил. Когда Черный Рыцарь нанес прямой удар сверху, Ангел парировал его своим мечом, но удар был такой сокрушительной силы, что Серый Ангел упал на колено. Скользнув по лезвию клинка, тяжелый нормандский меч рассек бедро Ангела, глубоко войдя в его плоть. Кровь обагрила его серые одежды.
Зря говорят, что ангелы не чувствуют боли. Это не так. Серый Ангел с трудом увернулся от следующего удара и, проковыляв несколько шагов назад, рухнул на землю. Кровь хлестала из него, как из заколотой свиньи, и с каждой ее каплей Ангел терял последние остатки сил. У него кружилась голова, а между тем температура вокруг поднялась еще на несколько градусов. Стало жарко, как в аду. Небо полностью затянулось тучами и среди раскатов грома засверкали молнии. Черный Рыцарь уже праздновал победу и не спешил добивать противника. Ему хотелось продлить удовольствие и вдоволь насладиться этим упоительным чувством. Ведь за все время существования мира это был самый главный его противник, и эта победа эта была для него самой важной.
Между тем, в помутненном сознании Серого Ангела мелькали отрывочные образы и воспоминания. Вот пролетели кадры из его ангельской юности, вот небесный трибунал приговаривает его к изгнанию, а вот его первое рождение в человеческой ипостаси. Серый Ангел витал где-то в закоулках своего сознания, но где-то в них металась еще одна мысль: что надо встать и продолжать бороться, только вот сил нет и не от кого ждать помощи. И где они — его белые собратья? Неужели они не видят, что здесь творится? Может быть, они боятся испачкать свои белоснежные крылья? Хотя их чистоплюйные методы вряд ли были бы здесь уместны. В спину не бить, раненых не добивать, лежачих не трогать — по таким правилам Черного Рыцаря не победить. Не победить его даже ему, Серому Ангелу. Чтобы его одолеть, нужно самому быть черным, иначе никак. Надо стать таким же, как он.
О, грешная земля, напои меня злобой и ненавистью! Мой разум открыт для тьмы и мрака. Дай мне силу зверя и мощь первобытного естества! Мать всего сущего, черная бездна, не оставь своего сына в этот час! Одари меня своим благословением, сделай мою сущность твоим вместилищем, и моя душа вовеки веков будет принадлежать тебе!
Так молился Серый Ангел.
Черный Рыцарь смотрел на поверженного неприятеля, прикидывая, как поэффектней нанести ему последний удар. Такие моменты он любил особо. Почувствовать, как сталь входит в живую плоть врага, поймать его затухающий взгляд и принять в себя его последний выдох. Это подстегивало похлеще любого допинга. Его противник казался сломленным. Черный рыцарь сделал один шаг и тут…
Такого никогда еще не было, чтобы после его коронного удара человек или ангел смог встать на ноги. Но на этот раз его противник сумел подняться.
Перед Черным Рыцарем стоял — нет, не серый ангел: подрагивая вороненым крылом, чернее ночи, перед ним стоял ангел черный, порождение Тьмы. Не слуга, не раб, но равный ему. Равный по моще и силе духа. Впервые за многие-многие годы Черный Рыцарь ощутил что-то вроде беспокойства.
— Тебе не кажется, что мы зря теряем время, — сказал он Ангелу. — Ты же один из нас. Мы слуги одного господина.
— У меня нет господ, — сказал Ангел, глядя Черному Рыцарю прямо в глаза. — Я сам по себе.
Они стояли друг против друга, чернее черного, и казалось, что в раскаленном воздухе между ними проскакивают разряды взаимной ненависти. Несколько минут между ними шла дуэль взглядов, затем они схлестнулись вновь.
Бой был жестоким, силы равны, каждый нанес своему противнику болезненные, но не смертельные раны. С остервенением они сходились в рубке, производя оглушительный звон и лязг. Удача, попеременно склонялась то на одну, то на другую сторону, но потом она явно стала отдавать предпочтение Ангелу. Теперь Черный Рыцарь выглядел не столь устрашающе. Его доспехи имели плачевный вид: панцирь помят, на шлеме вмятина, меч в зазубринах. Окружающий его ореол померк и стал рваным.
Но и Ангел тоже выглядел не лучшим образом. Заряд энергии, который он получил, стал иссякать и его черные крылья поблекли, приобретя прежний темно-серый оттенок. Серый Ангел понимал, что таких темпов и такого натиска он долго не выдержит, поэтому в последней попытке он обрушил на рыцаря целый град оглушающих ударов. И Черный Рыцарь не выдержал. Он вдруг пошатнулся и опустил меч. Он был абсолютно открыт.
Его нужно было только добить. Но Ангел медлил. Прошло мгновение, другое. Серый Ангел почти уже собрался с духом, занес над Рыцарем свой меч и…
В небе сверкнула зеленая вспышка, в горячем воздухе пронесся железом по стеклу уже знакомый звук. Всего лишь на один миг Черного Рыцаря окутала мутная пелена, а когда она спала, он появился из тумана, сверкая, как только что отчеканенная монета. На вороненых доспехах не было ни одной царапины, а его меч был отполирован так, что отблескивал даже в темноте. За Черным Рыцарем стояли очень могущественные силы, в то время как Ангелу помощи ждать было неоткуда. Он смотрел на Рыцаря и понимал, что третьего раунда ему не выдержать. Смешно, но в этот момент Ангел вспомнил старый фантастический фильм, в котором два робота, два Терминатора мутузили друг друга что было сил. Причем первый из роботов был явно устаревшей моделью, и степень его износоустойчивости явно уступала техническому совершенству второго его собрата, который регенерировал свой механизм с поражающей воображение быстротой. И, если бы кто-то захотел бы сравнить Черного Рыцаря и Серого Ангела с этими двумя кусками компьютеризированного железа, то Ангел был бы роботом номер один. Сейчас Черный Рыцарь дезинтегрирует его на молекулы и, hasta la vista, одним нерадивым ангелом на свете будет меньше.
Видимо Черный Рыцарь подумал то же самое. Он не стал ждать, пока его противник переведет дух, и со свежими силами ринулся в бой. Черный Рыцарь махал своим мечом так, что тот почти слился в сплошной расплывчатый круг. Ангел едва успевал отражать удары и продолжал пятиться назад, теряя силы и оставляя за собой кровавый след. Один такой удар оказался для него слишком сильным.
Черный Рыцарь в мощном замахе опустил свое оружие на голову Ангела и когда тот прикрылся мечом — дзинь — в его руках остался только эфес с обломанным лезвием. Меч ангела сломался пополам. Ему, конечно, удалось ослабить удар, но не сильно. Меч Черного Рыцаря, не встретив больше никакой преграды, опустился плашмя на голову серого вестника. Заливаясь кровью, тот рухнул на колени. Жить ему оставалось не больше нескольких секунд. Ангел это понимал. Сквозь кровавую пелену он видел, как на него надвигается смерть. Это было, как смотреть фильм, отснятый рапидной съемкой. Люди говорят, что перед смертью у них перед глазами проходит вся жизнь. Но с ангелами ничего такого не происходит. Очень медленно Черный Рыцарь приближался к поверженному противнику и так же медленно его меч пополз вверх, набирая замах для последнего удара. Когда тяжелый нормандский клинок достиг своего апогея, он вдруг замер. Серый Ангел поднял голову и посмотрел, на того, от которого ему сейчас предстояло принять смерть. И тут он услышал смех. Это смеялся Черный Рыцарь, смеялся злорадно, издевательски, но еще в этом смехе чувствовалось удивление и изрядная доля облегчения. Казалось, он никак не мог поверить, что победа далась ему столь легко. Он еще смеялся, когда обломок гладиуса вонзился ему живот, чуть пониже кирасы, точно в щель между сверкающими доспехами. Обломок меча был коротким, но вместе с ударом Ангел вложил всю свою злость, отчаяние и огромное желание жить во что бы это не стало. Черный Рыцарь не издал не звука, но упал сразу. В небе сильно громыхнуло. У Ангела еще хватило сил подползти к поверженному врагу и убедиться, что тот окончательно и бесповоротно мертв. Ослабевшими руками он снял с него шлем. Сначала ему показалось, что он заглянул в зеркало. В мертвых глазах застыло удивление, на губах еще играла улыбка. На Серого Ангела смотрело его собственное лицо. Отвернувшись в сторону, он зло сплюнул кровавой слюной.
