Как скажешь, — ответил он и, откинувшись на спинку, продолжил как ни в чем не бывало есть.

Он ел, она молчала, стоя возле стола. Николай на нее не смотрел. Стефания чувствовала себя ужасно, нервничала, вспылила, повысила голос. Нет, она кричала.

А он ел. Молча. Завибрировал мобильный. Его.

Да, а где мой? За эти дни я его не видела. А ведь мне звонили.

Причем многие.

Где сумка?

В машине.

Мне нужно в машину. Он с кем-то говорит, точнее, на том конце что-то говорят, он слушает. Уйти.

Что, прямо сейчас?

Нет, можно тогда, когда уже не сможешь, не будет сил и желания.

Правильно, уйти, иначе, если останусь, он меня уговорит на все что угодно. На что угодно ему, а не мне. Я возле него думать не могу.

Повернувшись к двери Стефания, пошла. Звон посуды, резкое отодвигание стула, секунда — и она уже стоит лицом к разъяренному Николаю. Они замерли. Он смотрит на нее зло, она непреклонно.

Куда ты идешь? — вопрос-вызов. За телефоном, — ответ-вызов. Я тебя предупреждал. Со мной никаких посторонних разговоров, — ответ-напоминание. Говорил, но я не согласна! — ответ-отказ. Я не меняю свои условия, — отчеканил он, продолжая буравить ее взглядом. Я тоже. Мне нужен мой телефон.

Повернувшись к нему спиной, она снова направилась к двери. Стремительный рывок — и он ее снова развернул к себе лицом. Не больно, но неприятно. Как маленькую девочку одернули.

Николай продолжал держать ее за руку, глядя на нее так, как будто она вот-вот должна понять.

Стефания… — назидательно начал он. Николай… — в ответ перебила она.

Он замолчал, она тоже.

И что, они так и будут стоять и молчать?

У Стефании как будто открылось второе дыхание:

Я не могу и не хочу. Я хочу свой телефон, — вырвав руку, она направилась к двери.

Не прошла и двух шагов, как снова Николай развернул ее к себе.

Прекрати, прекрати, — начала кричать она, — я не ребенок, чтобы мною так манипулировать. Я чувствую себя очень злой и… Слышишь? Да, но это возбудило во мне совсем другие чувства, — он посмотрел на нее потемневшими глазами, сверху вниз и потом обратно, медленней.

Стефания замерла, хлопая ресницами:

Ты озабоченный… — она замолчала, подбирая слово. Кто? — поддел он, в это время поедая ее глазами и держа уже за обе руки.

Руки его напряжены, если что — не отпустит, а наоборот…

Что сделает?

Отпусти, — повторила она озадаченно, но уже более спокойным тоном. Я не люблю, когда мне не подчиняются, — ответил он просто.

Недоуменный взгляд Стефании говорил о ее мыслях лучше слов:

Что? Ты должна подчиняться мне, я не люблю скандальных сцен. Все, что от тебя требуется, быть со мной и делать то, что тебе говорят. Ты это о чем? — Стефания от души рассмеялась. — Не хочу тебя пугать, но знаешь ли, в каком веке мы сейчас живем? Знаю, — ответил он, гипнотизируя ее взглядом. Как бы ожидая, что она вот-вот поймет в чем дело. Тогда ты точно знаешь, что такие вещи давно не практикуются, — подвела она итог и попробовала вырвать хоть одну руку.

Но не тут-то было. Он держал ее мертвой хваткой.

Николай, отпусти, елки-палки! — снова Стефания перешла на крик. Нет. Это то, что нужно, — сказал он, резко дернул ее на себя и впился в мягкие губы.

Но это были не те поцелуи, которые он дарил ей до этого. Этот поцелуй был поцелуем-наказанием и поцелуем-подчинением. Губы Стефании были сметены его жадным ртом. Телом он к ней не прикасался. А ей так хотелось этого! Приятная истома растекалась жгучими потоками по всему телу, посылая тысячи искр, обнажая каждый нерв. Что-то животное было в этом поцелуе, но такое желанное.

Что ты со мной делаешь? — прошептал он, снова и снова впиваясь в ее податливые губы.

Наконец, с трудом оторвавшись от нее, он потемневшим взглядом встретился с ее колдовскими глазами и снова опустил голову. Его руки отпустили ее руки, но обхватили с обеих сторон ее голову и, казалось, поцелуй его тут же поглотил. Ее руки, сначала безвольно свисающие по бокам, поднялись и обняли его за плечи. Она всем телом прижалась к нему. От чего Николай вздрогнул, словно проснулся. Посмотрел на нее затуманенным серой дымкой взглядом.

Идем, — просто сказал он, потянув ее за собой в следующую комнату с закрытой панельной дверью.

Там оказалась средних размеров спальня с обоями в мелкую бутонную гвоздику. Николай подошел к большой двуспальной кровати, открыл тумбочку, расположенную рядом. Вытянул ящик, изучил содержимое.

Тебе повезло, — сказал он, достав что-то, улыбнувшись.

Стефания догадывалась, что он там нашел. Презервативы.

Мне? — спросила она у него игриво. — Спорный вопрос. Иди ко мне, детка. Я покажу тебе настоящий спор, — сказал он, облизывая верхнюю губу.

Николай — единственный мужчина, который так сексуально облизывает губу. При этом он выглядит так мужественно и притягательно, словно магнит.

Такое бывает только в книжках и фильмах.

Неправда. Вот он передо мной. Такой соблазняющий, а я хочу быть соблазненной.

Может, это наша последняя встреча? И не быть нам больше вместе?

Не стоит портить такой день.

Он подошел к ней тихо, развернул к себе спиной.

Я хочу, чтобы ты сейчас молчала и не двигалась, расслабься и получай то удовольствие, что любезно подарено, — зашептал он ей на ухо.

Руки в это время мягко обхватывали ее бедра, прижимая к его эрогенному органу. Но он тут же отодвинул ее.

Закрой глаза, — снова приказ.

Подчиниться?

О да!

Чем далее все шло, тем больше она хотела подчиняться и идти туда, куда он укажет, и делать то, что он скажет: тогда, когда он этого хочет. Стефания словно на цепной карусели. Как же угораздило на нее попасть…

Закрой, — команда.

Поцелуй в шею, долгий. Засос? Он у нее останется.

Больно, но это прожигает кожу. О, отпустил. Снова схватил кожу на шее, только немного ниже. Тянет, сосет. Слабо. Хочу сильнее. Как прежде. Еще. Не отпускай.

Стефания протянула к нему руки, пытаясь прижаться.

Нет, руки держи при себе и никаких вольностей.

От его окрика она открыла глаза, а он тут же дернул ее так, что она шлепнулась об его грудь.

— Я сказал, закрой глаза, — недовольный голос, но такой возбуждающий. Да и она почувствовала его. Хоть какое-то временное удовлетворение. Но вот опять он ее отодвинул и продолжил целовать шею.

Шлепок, еще один. О, а это уже больно. Еже один, еще один. Стефания возмущенно обернулась и бросила на него вопросительный взгляд. Их глаза пересеклись. В его плескалась серебристое пламя. Огонь, который сжигал ее, дробя и уничтожая.

Николай рисковал дойти до конца, не входя в нее. Дерзкая и непослушная, но в то же время очень желанная. Он поглядел на нее, она еще была полностью одета.

Что если я немного покажу ей? Совсем немного. Испугается?

Она не из пугливых!

В памяти отчетливо всплыли их короткие, пылкие словесные перепалки. Как странно, они не раздражали, наоборот, повышали его азарт.

Точно, не из пугливых.

Николай подошел к шторам, снял толстую полоску ткани, что их подвязывала, и вернулся к Стефании. Она так и стояла возле кровати, не двигаясь и не сводя с него внимательного взгляда.

Ты мне доверяешь?

Это Николай меня спрашивает?

А что, в комнате еще кто-то есть?

Да.

Почему я ответила «да»?

Я ему не доверяю. Особенно вот этой его понимающей улыбке и серым дьявольским глазам.

Тебе понравится, обещаю, — зашептал Николай, прильнув к ее сладким губам. В тот же момент он завязал ей глаза.

Темнота. Кромешная. Слышно ее дыхание, нет, еще и его. Вот он снимает с нее одежду. Верх, низ, а Стефания покорно стоит и не двигается. Ждет. Добровольная капитуляция. Словно получаемое удовольствие от этой капитуляции совпадало с ее нынешним состоянием ожидания чего-то невероятного с его стороны.

Темнота давала возможность дышать спокойней, раскрепощала, ее тело очень чутко реагировало на его руки, губы.