Только после этих заверений напряжение, сковавшее его тело, начало отпускать, и он начал расслабляться.

Что же мне делать с тобой? Любить? — тихо предложила Стефания, посмотрев ему прямо глаза. Любить? — насмешливый взгляд из-под нахмуренных бровей.

Девушка смущенно отпустила взгляд, прошептав:

Да…Я не умею, — ответил он вдруг растерянно, проводя рукой по лбу. Я покажу, — предложила Стефания, беря его за руку и кладя себе на грудь, туда, где билось ее сердце, — чувствуешь? Да, — ответил он, наблюдая за происходящим. Это мое сердце, и оно жаждет твоей любви. Детка, я тебе могу показать и другие, более интересные органы, — ответил он, довольно ухмыльнувшись, — но поверь, от этого тебе не станет менее приятно.

Она замолчала, с минуту, прищурившись, изучала его лицо и задала волнующий ее провокационный вопрос:

Ты считаешь — дело не в любви? Я думаю, дело в тебе и во мне. В том, что с нами происходит, когда мы вместе, — спокойно объяснил Николай, внимательно изучая каждую линию ее прекрасного лица. А любовь? А мы ее оставим на потом, когда не сможем ничего другого друг для друга придумать. Тогда и поговорим о ней. Но сейчас у меня одно земное желание. Какое? — прошептала она одними губами. Хочу в тебя, сейчас. Тогда я по-настоящему чувствую себя завоевателем и покорившимся, победителем и проигравшим. В этом… Я думаю… Я легкая добыча…Это тебе так кажется, — он засмеялся, склонив голову еще ниже к ней, — именно в этот момент я использую весь свой опыт и словарный запас, чтобы убедить тебя открыться мне и быть со мной. И как? Неплохо. Иногда даже успешно. Очень даже успешно, — ответил он, целуя ее и снимая с нее свою футболку. Моей футболке повезло, — прокомментировал он, бросая ее на пол.

Стефания, смущенно скрестив руки на груди, прошептала:

Почему? Потому, что ты ее целый день носила на себе. А я целый день вынужден был только думать о тебе, не имея возможности прикоснуться по-настоящему. К тебе.

Они сидели на кухне, за барной стойкой, ужинали. Все было до боли по-домашнему. Они вдвоем. Никого. Тихий вечер. Негромкая музыка. Вкусная еда. Каждый ел молча, думая о своем. И делиться мыслями друг с другом они тоже не хотели.

Еще вина?

Его голос в тишине раздался очень громко, от чего Стефания вздрогнула и виновато ему улыбнулась:

Да, пожалуй.

Она сделала глоток прекрасного напитка.

В меру охлажденный и такой вкусный!

Окончив есть, она отложила столовые приборы. Если правильно она разобралась в ситуации, то завтра она снова останется в этом огромном пентхаусе в одиночестве.

Где ты сегодня был?

Он поднял обе брови, делая глоток вина, не отвечая ей, но не сводя с нее любопытного взгляда:

Приучаешь меня к быту? К чему? — спросила она, рассмеявшись. Ну, к тому, что я должен все тебе рассказывать. Как обычно принято это у женщин. Я? Не обольщайся (как же велико его «я»!), на самом деле мне интересно, чем мне заняться завтра. Тебе? Я не могу целыми днями сидеть взаперти. Чего ты хочешь? — он по-прежнему не сводил с нее подозрительного взгляда, но предложил, — пройтись по магазинам и спа-салонам? Нет, — быстро отвергла предложенные варианты Стефания, пожимая плечами. Пойти на всякие восстанавливающие процедуры? — он честно пытался вспомнить, чем еще занимаются девушки в ее возрасте. Нет, — Стефания уже вовсю смеялась.

Он же в недоумении смотрел на нее не понимая.

Отчего она так веселится?

Когда ты в последний раз видел обычную девушку? Что означает «обычную»?То и означает: с обычными потребностями и желаниями? В обычной жизни. Ну, среднестатистическую… Не понял, — недовольно ответил Александров. Он явно был не в своей тарелке, и ему не нравилась тема, на которую они говорили.

Стефания поспешила объяснить:

У меня сейчас каникулы. Я должна была работать, набираться профессионального опыта, но так не сложилось. Поэтому я хочу утром выйти на пробежку, потом позвонить родителям и подругам спросить, как у них дела. Потом пойти в парк и покормить голубей, понаблюдать за ними и за людьми их, кормящими.

Он отвернулся. Молчал, явно не желая ее слушать.

Я думаю, мне это можно. Нет, — чересчур категорично отрезал он, поворачиваясь к ней лицом. Нет? — она вспылила и даже подпрыгнула на стуле, но тут же взяла себя в руки, — хорошо, ответь мне, почему тогда нельзя. Потому, что я этого не хочу. Ты не хочешь и поэтому мне нельзя? Ты все верно расслышала, — ответил он, как ни в чем не бывало начал опять есть. Но это не справедливо! Это разные вещи. Но, конечно, ты в этом разбираешься. Кто же еще?

Стефания от бессилия и от такого непонимания ее проблем хотела закричать. Хуже — ударить его. Но что это даст? Он ее сильней, и последствия будут не очень приятными. Она в этом была уверена.

Но это немыслимо! Я хочу телефон и немного свободы в пространстве. Неужели это много? — она перешла на крик, все-таки рискнув. Я тебя услышал, — он отложил вилку, но нож по-прежнему был в его правой руке, — не спеши. Куда не спешить? Не торопи события. Какие? Ну, неужели я многого прошу? Телефон, чтобы сообщить родным, что со мной все в порядке, и свежего воздуха вне этих вечно запертых дверей. Я пока не могу тебе это позволить, — ответил он, тяжело глядя в темное окно. Не можешь? Почему? Чего ты боишься? Или ты мне не доверяешь? В этом причина? Все. Разговор окончен. Я сказал «нет».

Он встал из-за стола и ушел. Оставил ее одну в большой кухне.

Ну вот, они поссорились и никакого компромисса. Даже разговор не удался. Так, побросала мелкие незрелые горошины об каменный забор его самомнения.

Что если сказать, что скоро осень и ей пора на занятия?

Представляю себе его реакцию. Но она не может оставаться его тенью и быть никем. Она так не хочет, это уж точно. Она не любит чужого пристального внимания, но себя видит только среди людей. А не дожидаться его дома, пока он освободится или решит уделить ей время.

Если я попытаюсь выйти?

Что из этого получится?

Все- таки это не деревня, а город. Да и посольство украинское неподалеку должно быть.

Ну, если с ней ничего не случится, она сможет добраться до посольства. Может, ей и далее повезет — и она сможет объяснить, кто она и что ей именно нужно. Но что тогда?

Хочет ли она уйти от него? Нет! Сердце кричало: нет-нет! Он категоричен и несправедлив, но она не хотела уходить от него. Не хотела.

Что же делать?

Когда жизнь в клетке так же дорога, как и жизнь без нее?

Я ведь уже почти привыкла к ней!

И вот мне уже не хочется покидать ее. Потому что полюбила его и хочу быть с ним, даже на его условиях.

Бороться.

Что?

Девушка попыталась прислушаться к своему «я». К сердцу.

Бороться.

Бороться? Но как? Для чего? Зачем?

Чтобы быть счастливой.

Ведь именно рядом с ним я получаю то, о чем даже не догадывалась.

Но ведь я не первая…

И не будешь последней, если не станешь бороться с собой и с ним…

Стефания попыталась отогнать от себя эти грустные мысли, затрагивающие самое сокровенное.

Встав, девушка убрала грязную посуду в посудомоечную машину. Нетронутую пищу, предварительно плотно упаковав, поставила в холодильник. Отметила, что холодильник значительно пополнился новыми запасами…

Уселась читать в одной из комнат, выпрямив до боли спину. Книга — это то, что заставит выслушать чужую историю, но сделать свои выводы. Только с книгой не поспоришь, она учит молча. Бесценный опыт, передаваемый через перо и бумагу…

Что делаешь?

Стефания подняла голову и увидела его стоящим возле двери. В комнате темнее, чем в коридоре, поэтому свет сзади освещает только его силуэт, стирая черты лица. Не понятно, о чем он думает. Кажется, после их ссоры на кухне он успокоился. Вот подошел ближе. Точно, даже легкая улыбка прячется в уголках его губ. Переоделся. Джинсы и футболка.

Классно сидят джинсы.

Чересчур.

Читаю, — Стефания приподняла книгу, демонстрируя то, чем она занимается. Идем пройдемся, — сказал он.