Тогда я думаю, решение принято единогласно. Мы вас поздравляем. Поздравляем. Покажите им! Предлагаю увеличить взносы, — попыталась оставить последнее слово за собой ведущая. Зачем? Чтобы больше делать!

Что дальше?

Влезла…

Во что?

Пока не знаю.

Ты не должна была соглашаться! — зло проговорил он.

Александров весь кипел, это чувствовалось. Он злился, и это выплескивалось наружу. А она ведь ничего и не сделала. Все произошло само собой.

Черт, — он, схватив мобильный, приложил его к уху, — Ваня, к главному входу, сейчас.

Они двинулись к выходу, люди бросали на них любопытствующие взгляды. Кто-то попытался их остановить. Николай как будто никого не замечал, почти силком за собой таща Стефанию. Они шли так целенаправленно, что все расступались пропуская.

Я зол, чертовски зол.

Что она себе позволяет! На десять минут осталась одна и уже выставила свою кандидатуру в президенты. Хуже, эти бабы выбрали ее.

Стефания моя!

Только моя!

И я не хочу, чтобы что-то еще занимало ее время, кроме меня.

А тут этот чертов фонд.

Не сейчас, не время.

А есть времени — время?

Николай сильно сжимал руку Стефании. Она стойко терпело это, но как только они сели в автомобиль, взорвалась:

Да что случилось? Что? Тебе еще и объяснять нужно? Да уж, соизволь. Ты не должна была выдвигать свою кандидатуру.

В другой обстановке, не в таком накале страстей и обвинений, она бы согласилась. Но не здесь и не сейчас.

Почему?

Александров замолчал, но тут же отрезал:

Не должна была и точка. Даже не объяснишь свою позицию? Просто потому, что ты так решил? Да, — он зло отвернулся к окну. Тебе не кажется, что это отдает диктаторством. Чем? Ну тем, что все, что ты хочешь — так должно быть, как ты хочешь, и никто не вправе не соглашаться. Ты и должна со мной соглашаться. Не должна!

Николай смерил ее насмешливым взглядом, но промолчал.

Стефания не успокаивалась:

Ты уверен в этом! Да? Ты уверен в том, что все будет так, как ты скажешь? И никак иначе! Но ты наивен! Я?Ты! Невозможно, чтобы два человека всегда и во всем соглашалась друг с другом. Это ведь всем понятно.

Он чуть расслабился и даже оперся о спинку, бросая на нее уже более спокойные взгляды. Стефания сосредоточилась на его белой рубашке, которая так контрастировала с загорелой шеей. Так прошло некоторое время. Наконец она подняла глаза и встретилась с его взглядом.

У тебя прошло? — спросила она осторожно. Что? — его брови взметнулись вверх, подражая ее мимике. Ну, ты уже не злишься? Злюсь, но я уже решил, как избавиться от злости. Как? Тебе понравится. Не думаю, — осторожно начала Стефания, отодвигаясь на край сидения. И не думай, думать буду я. Твоя задача будет чувствовать и говорить о том, когда ты готова сдаться.

Еще раз посмотрев на него, Стефания отодвинулась подальше, к окну. Он не исправим. Зазвонил мобильный.

Александров, — он долго слушал, не перебивая звонившего, — вызови Дорожко и доложи мне результат. Что-то случилось? — она заметила смену его настроения.

Мужчина напрягся, на лбу появились морщинки.

Пока нет, — рассеянно пробормотал он, вертя в руках телефон и изучая инфографику, отображенную перед ним.

Это все…

Он опять с телефоном, что-то вносит, исправляет, удаляет. Вот одна инфографика быстро сменяет другую, появилась какая-то картинка с цифрами.

Николай полностью был поглощен этим процессом, не обращая на нее внимания. Так они и доехали. Не разговаривая друг с другом. Он вышел первым, подал ей руку и тут же отпустил, направился в дом. Как бы забыв про нее, держа возле уха телефон.

С кем он разговаривает?

Уже ведь поздно?

Не так ли? Что-то случилось?

Что случилось?

Стефания вышла из ванной комнаты в легком коротком халате. За сегодняшний день произошла масса событий. Слишком много всего. Но сейчас она снова увидит мужчину своей мечты. Стефания чувствовала себя приятно обессиленной, у нее слегка кружилась голова от пережитого за один день.

Ее мысли вернулись к Николаю, который лежал в расстегнутой почти донизу рубашке, в брюках, но без обуви.

Хоть разулся. Это весело!

Ты долго, — заметил он, оценивающе ее оглядывая. Это упрек? Это замечание? — в ответ спросил Николай. В его голосе послышались чувственные нотки. Да? — как бы не замечая его напряженности, Стефания подошла к окну и открыла его.

Подул свежий ветерок, разнося по комнате запах мыла, которое использовала Стефания.

Тюльпан?

Вздрогнув, Стефания увидела его рядом.

Как он так бесшумно подобрался к ней!

Оставим отговорки и разговоры. Сейчас я хочу тебя для себя, — протянул Николай, вдыхая аромат ее шелковых волос, собранных в высокий пучок. Но я тоже хочу тебя, — доверительно сообщила она, счастливо улыбаясь. Я жду дольше твоего. Тебя для себя…

Еще секунда — и она уже голая стоит перед ним, а он рассматривает каждую ее округлость.

Прекрасно, — и глаза его загораются ярким пламенем.

Он наклонился, Стефания потянулась к нему, но он не поцеловал губы, а обвел языком ключицу, впадинку у шеи. В смятении Стефания поняла, что он затеял что-то новое.

Кровь забурлила бешеным потоком, разливаясь и даря предвкушение неизведанного.

Сладко, — протянул он, продолжая целовать, не прикасаясь руками к телу Стефании.

В этом было что-то завораживающее и притягивающее. Стефания стоя получала массу удовольствия, ничего не отдавая взамен, только получая.

Грудь левая, правая. Плечо, снова правая грудь, легкие покусывания и потягивания.

Спина Стефании выгнулось навстречу тому, что он ей давал, покалывания во всем теле.

Какое удовольствие!

Какая пропасть…

Стефания понимала, что растворяется в нем. Но ей было все равно. Важно было другое. Он того стоил, стоил, чтобы, потеряв себя, обрести их.

Повернись. Что? — сквозь истому, не понимая в чем дело, спросила Стефания. Повернись. Хорошо.

Его смешок, морщинки возле глаз.

Александров доволен.

Стефания рада, что он доволен, и быстро поворачивается спиной.

Вот так, — направляет он ее тело, немного раздвигая ноги своим коленом.

Но по-прежнему руками не прикасается.

Обними меня, — прошептала она.

Он молчит.

Может, не слышал?

Попросить еще раз?

Свет гаснет медленно, воздух наполняется прохладой, по коже мурашки.

Мне холодно.

Необходимо озвучить?

Но тут прикосновение его горячей руки к правой лопатке вызывает желание продлить это. Но это всего лишь прикосновение, даже не поглаживание. Осторожное, но властное.

Стефания стояла голая, с распущенными волосами, руки опущены по бокам, глаза закрыты, и она не хочет их открывать. Готовая ждать и получать то, что он ей предлагает.

Своими медленными движениями он разжег в ней огонь желания, вся злость и непонимание тут же испарились, остались только он и она, и желание получить удовольствие.

Что-то прикоснулось к коже. Твердое, но не холодное. Воздух по-прежнему был прохладным, но она уже не мерзла. Девушка ожидала дальнейших движений от Николая, готова было принять участие в его новых играх.

Опять что-то прикоснулось к коже, но уже на поясницу надавило, потом прошлось по ягодице, бедру, подколенной чашечке, снова по ягодице.

На шею легла что-то холодное. Александров застегнул на тонкой шее бархотку с топазами. Поддел палец под нее, потянул назад. Камни впились в кожу, царапая ее.

Шлепок.

Что?

Он меня ударил?

Возмущение.

Бред. Что он себе позволяет!

Но мне не больно. Наоборот, приятно как-то, даже пальцы на ногах поджались от удовольствия.

Теперь я еще хочу этого.

Хочешь? А это нормально?

Не знаю, но хочу.

Еще? Да. Не слышу. Да. Попроси. Пожалуйста.

Как так получилось, что состояние возмущения перелилось в острое желание-ожидание?