— Лорд-канцлер? — осторожно уточнил слуга.

Тиберий повернулся и смерил слугу таким взглядом, что у того тотчас пропало всякое желание задавать лишние вопросы.

— Он в тронном зале, сир.

— Скажи, что я сейчас спущусь.

***

Лорд-канцлер в длинной мантии с подбоем стоял в тронном зале и притворялся, что разглядывает гобелены. Неизвестно, сколько времени он уже прождал здесь. Во всяком случае, достаточно, чтобы испытать неловкость, которая обычно возникает при подобных обстоятельствах: слуга проходит мимо уже в четвертый раз, а ты все ждешь и ждешь.

— Ну что еще?

— А! Ваша милость. Надеюсь, что не оторвал вас от важных государственных…

— У меня мигрень. — Сквозь зубы перебил Тиберий. — К сути.

— Как угодно, ваша милость. Я на счет турнира.

— И?

— В связи с большим количеством участников турнир растянется на две недели. Это по самым оптимистичным прогнозам.

— И?

— В столице ожидается наплыв людей. Толпы зевак стекаются из Эскерота, Вестриэля, Талии…

— И?

— И на заседании королевского совета, мы подсчитали запасы продовольствия.

— И что?

— Запасов явно не достаточно, ваша милость. Цены на хлеб уже взлетели до небес.

— Понятно. От меня-то ты что хочешь?

Лорд-канцлер в замешательстве откашлялся.

— Но ваша милость, согласно сделанных подсчетов через неделю хлеб закончится. Может начаться голод. А за ним и бунт.

— Значит, сделай так, чтобы голода не началось. Понятно?

— Да, ваша милость.

— Что-нибудь еще?

— Нет, ваша милость.

— Ну и замечательно. Ты видел Поля? Я хочу с ним поговорить.

— Но ваша милость…

— Что ваша милость?

— Вы отправили лорда Д'Астена расследовать произошедшее на Башне.

— Куда отправил? А… Действительно. Ну хорошо.

Тиберий поглядел рассеянно на лорд-канцлера. Кивнул. И показал рукой, что тот свободен. Лорд-канцлер, низко поклонившись, удалился.

С того момента как голову Тиберия посетила светлая мысль провести турнир за право ночи с собственной женой, он изо всех сил старался избегать двух вещей: жены и разговоров о турнире. И если со вторым было попроще — довольно было грозно посмотреть вокруг себя и разговоры мигом прекращались — то в случае с женой Тиберий понимал, что тут так просто не отвертишься и рано или поздно им придется встретиться и обо всем поговорить. Уже неделю он, как мог, оттягивал этот момент, придумывая себе разные неотложные дела, важные встречи, заседания. Но как он ни оттягивал, неделя все-таки прошла. До турнира оставался день. И дальше оттягивать было особо некуда.

***

Королева стояла у окна и задумчиво смотрела вдаль. Смотрела, но не видела ни гор, ни деревень. Не видела полей и рек. А видела совсем другое. Обиды, радости — как разноцветные обертки от конфет, бери и ешь! — мелькали перед ней и растворялись в летних сумерках. Откуда-то чуть слышно доносились голоса. Не настоящие. А голоса из прошлого. Случалось, можно было различить обрывки фраз. Или же целые разговоры, в которых иногда мучительно хотелось что-то поменять, но так уж сделано, увы, что поменять нельзя было ни слова.

Были еще какие-то видения. Картинки. Странные, смешные, непонятные. И среди них одна. Как два часа назад она стояла на окне, долго смотрела вниз, но прыгнуть так и не решилась. Словом, если бы кто-нибудь спросил, что занимает ее мысли, она бы и сама не знала, что ответить.

— Изабелла…

Тиберий поморщился.

— Прости, я не хотел пугать.

— Давно ты здесь? Я не слышала, как ты вошел. — Сказала королева, оправляясь от испуга.

— Я постучался, но никто не открывал.

— Да? Странно. Я ничего не слышала.

Она была уверена, что рано или поздно он придет. И в долгие часы досуга даже репетировала сцену. Представляла, как он поведет себя, что будет говорить. Но вот он здесь. Аплодисменты, занавес. И тут, как часто происходит в жизни, она вдруг поняла, что хочет убежать, где-нибудь спрятаться, залезть под одеяло, что угодно, лишь бы с ним не говорить. Иначе говоря, она вдруг поняла, что лучше умереть, чем пережить все это наяву.

Тиберий сдавленно откашлялся и показал рукой на стул.

— Можно?

Изабелла медленно, с усилием кивнула.

— Прости, что я не пришел раньше. Я собирался, но сама знаешь, накопилось много дел. Сначала эта Башня. Теперь война возле границ. К тому же лорды что-то затевают…

Тиберий бросил вороватый взгляд и увидал, как правая бровь Изабеллы постепенно лезет вверх. Закашлялся.

— То есть, конечно, не в этом дело. Просто я не знал, что говорить. То есть я знал, но до конца не понимал, как именно сказать. Вернее говоря… А черт! В общем, скажу как есть. Я решил отменить турнир.

Тиберий перевел дыхание и робко покосился на жену. Та подняла вторую бровь и сделала тем самым на лице недоумение.

— И что?

Тиберий растерялся до того, что даже рот раскрыл. Все те разы, когда он в свой черед готовился и представлял грядущий разговор, фразы "и что?" в том разговоре не было.

— Я решил отменить турнир. — На всякий случай повторил Тиберий с таким видом, словно заклинание произносил. Мало ли, на этот раз подействует? Но не подействовало. Эффект был ровно тот же самый.

— Я слышала, что ты сказал. — Сказала Изабелла. — И что? Ты, может, ждешь, что я повисну у тебя на шее? Буду кричать и прыгать от восторга?

— Нет, я не жду. Послушай… Ну, я же извинился. Уже десять раз.

— Ах, извинился? — Изабелла побледнела. — Да будет тебе известно, Тиберий Кравт, извиняются неразумные дети, когда нашкодили, а взрослые…

— О, боги! Вот опять.

— Что опять?

— Ну зачем ты снова начинаешь? Я же не спорю. Да, я виноват!

— Ты виноват?

— Я очень виноват!

— Ты сношал трех служанок в нашей спальне! Трех! Зараз! Залез на них и копошился, как свинья. Я простояла две минуты у дверей, прежде чем ты соблаговолил меня заметить! Это ты называешь виноват?

— Проклятие! — Заорал Тиберий. — Что же ты хочешь от меня! Ведь я уже валялся у тебя в ногах! Я умолял! Что же еще тебе от меня надо?

— Мне? — Вспыхнула Изабелла. — От тебя? Мне от тебя ровным счетом ничего не надо.

Тиберий, впрочем, уже сам перепугался, что вспылил. И с видом виноватым и раскаявшимся попытался объяснить, что он совсем не то хотел сказать.

— А что тогда?

— Что отменю турнир.

— И что?

— Что значит что?! — С досадой закричал было Тиберий, но опомнился. — Послушай, я не спорю. Да, я виноват. Но я же извинился, черт возьми!

— Ты повторяешься. — Холодно заметила Изабелла.

— Проклятие! Что же ты хочешь от меня?!

— Это ты тоже спрашивал. И я ответила, что ровным счетом ничего.

— О, боги! — Взвыл Тиберий и вскочил со стула. — За что! За что мне это все! Ты теперь будешь меня мучить до конца дней?

— Никто тебя не мучает.

— Да? А это что по-твоему? Ведь я признал, что я подлец! Ведь я пообещал, что больше никогда ни с кем тебе не изменю! А ты? Что ты ответила? Что тебе наплевать! Что ты теперь скорее ляжешь со свинопасом, чем со мной!

— На что ты мне ответил, что тогда я лягу с лучшим свинопасом в королевстве и объявил турнир. Я ничего не путаю?

— Проклятие! — Закричал Тиберий и уже в совершенном бешенстве выбежал из комнаты.

Нельзя, наверное, сказать, что все прошло в точности так, как он себе и представлял. Прошло скорее так, как он совсем не представлял. И все же сцена была сыграна.

Следующие несколько минут Тиберий провел в коридоре, где бессмысленно таращился на дверь, покусывал губы и что-то неразборчиво бормотал. Так он стоял, никем не потревоженный. Раз только в конце коридора показался слуга. Но увидав, что король разговаривает с дверью, решил, что лучше обойти по другому коридору.

Наконец, Тиберий перевел дыхание и скорым шагом направился в свои покои. Там первым делом бросился к столу. Взял чернил, бумагу и, прежде чем начать писать, позвонил в медный колокольчик над столом. Через минуту в дверь постучали.