— Это… Не знаю. Как вас зовут?

— Галатея. — Отвечала женщина, не поднимая головы.

— Это Галатея. — Доложил я Ансельму.

— Понятно. — Протянул Ансельм с таким лицом, как будто ни черта не мог понять. — И что вы делаете? А это еще кто?

— Это грабители. Они пытались связать Галатею.

— Они что мертвые? — С изумлением пробормотал Ансельм.

— Ну да.

— Это ты их убил?

— Нет, их убила Галатея.

— И зачем?

— Я же говорю, они набросились и пытались ее связать.

— А для чего они хотели ее связать?

— Понятия не имею. Галатея, почему эти трое хотели тебя связать? — Спросил я и посмотрел на Галатею.

— У них спроси. — Последовал ответ.

Я перевел взгляд снова на Ансельма и постарался сделать на лице многозначительное выражение. Мол, так и живем.

— Как ты вообще тут оказался? — Нахмурился Ансельм. — С тобой все в порядке?

— Да, все прекрасно. Голова только немного кружится.

— Ты прибежал на крики?

— Нет. Сначала я развязывал коней…

— Что ты делал? Как понимать развязывал?

— Ну как это называется? Пытался снять седло.

— Зачем же ты пытался снять седло? — С недоумением и как-то даже подозрительно спросил Ансельм.

— А, сам не знаю. Как бы там ни было, у меня ни черта не вышло. И я пошел за хворостом. Потом наткнулся на Галатею и вот этих…

— А что она все время делает? — Кивнул Ансельм.

— А, это она ищет пояс.

— Какой пояс?

— Я точно не знаю…

Вдруг Галатея подняла вверх руку, и мы с Ансельмом как-то машинально замолчали.

В следующий момент из леса вышел человек в капюшоне и сообщил буквально следующее: сдавайтесь, вы окружены.

Галатея потянулась за мечом. И в дюйме о ее ушей немедля пролетели две стрелы.

— Следующая будет между глаз. — Пообещал человек в капюшоне. И мне почему-то показалось, что стоит на слово ему поверить.

Тогда из леса вышли еще двое. Я видел, как они набросили мешок на голову Галатее. Видел, как второй мешок надели на Ансельма. А с третьим подошли ко мне. И наступила темнота.

***

Как это ни странно, но после треволнений всех этих последних дней оказаться с мешком на голове было даже приятно. Тебя ведут. Идешь себе и ни о чем не думаешь. Мне даже мыслится, нечто подобное испытывает всякий узник, когда его уже поймали и не надо больше волноваться из-за этого. Худшее уже произошло и можно с облегчением вздохнуть.

Не знаю, долго ли мы шли. Минуть пять или чуть более. В конце концов угрюмый голос повелел остановиться. Я остановился. Миг — и перед моим носом оказалось бородатое лицо. Когда я понемногу приморгался со свету, то увидел перед собой поляну. Посреди поляны полыхал костер, и у костра толпилось несколько десятков человек. Все до одного были с лохматыми длинными бородами и почти неотличимы друг от друга. Сперва я даже подумал, что мне мерещится с испуга. Но вскоре понял: не мерещится.

Лагерь разбойников оказался достаточно внушительным. Я насчитал с десяток походных шатров, несколько лошадей, поле для стрельбищ. Имелась даже небольшая кузница. Впрочем, было темно. И толком я не разобрал. Кузница там или не кузница.

Неподалеку от меня стояли Ансельм и Галатея. Ансельм с любопытством озирался. Галатея смотрела под ноги и, видимо, о чем-то размышляла. Руки у обоих были связаны за спиной. Собственно, как и мои.

— Стой тут. — Угрюмо сказал мне бородач и пошел к товарищам.

— Ты как? — Спросил Ансельм.

— Да, ничего. А ты?

— Тоже ничего.

— Забавно получилось, да? Вместо лорда Лерена, нас повесит кучка оборванцев.

— Не говори. — Усмехнулся Ансельм. — Стоило тащиться через всю Талию.

Разбойники тем временем о чем-то оживленно совещались. Наконец, из их числа вышел один — особо бородатый и со шрамом возле глаза. И воцарилась тишина.

— Итак, братья, мы собрались, чтобы судить этих троих подозреваемых.

— А в чем нас, собственно, подозревают? — Спросил Ансельм.

Человек сделал нетерпеливый знак рукой.

— Молчите, подозреваемый. До этого дойдем.

— Нет, подожди. Он прав. — Возразил кто-то из толпы. — Вначале ты должен объявить, в чем их подозревают.

— Так я и собирался сделать. Он меня перебил.

— Послушайте. — Снова послышалось в толпе. — А это обязательно? Может, повесим их и все?

— Правильно. — Подхватили с другого края. — Не охота из-за них торчать тут целый вечер.

По толпе пронесся ропот одобрения.

— Тише! Тише! — С досадой закричал человек со шрамом. — Мы не можем повесить их без суда. В конце концов мы ведь цивилизованные люди!

Толпа заколебалась.

— Ну ладно. — Молвил кто-то. — Тогда давайте поскорее. Ужин скоро.

Человек со шрамом кивнул и продолжал.

— Итак, братья. Мы собрались здесь, чтобы судить…

— Послушайте, а нам же не обязательно всем тут стоять? — Неуверенно заметил кто-то.

— Проклятие! Вы прекратите, наконец, меня перебивать?

— Да я только спросил, Фальстаф. Чего ты кипятишься? Может, пока вы это… судите, я ужином займусь.

— Гм… пожалуй, да. — Подумав, отвечал Фальстаф. — Всем быть не обязательно.

Толпа радостно ухнула и тотчас же рассыпалась на небольшие группы

— Стоять! — Закричал Фальстаф. — Куда вы все?

— Ты же сам сказал, что тут стоять не обязательно.

— Я сказал, всем стоять не обязательно. Но это не значит, что все могут уйти.

После долгих обсуждений четверо ушли готовить ужин. Остальным пришлось остаться.

— К порядку, к порядку! — Дирижировал толпой Фальстаф. — Итак, подсудимые. Вас обвиняют в нарушении государственной границы…

— Лучше сказать, в незаконном вторжении в земли братства. — Крикнули в толпе. — Все-таки у нас братство, а не государство.

— В незаконном вторжении в земли братства и убийстве трех членов братства. Что вы можете сказать в свою защиту?

— Прежде чем говорить в свою защиту, я желаю знать, кто вы и по какому праву нас удерживаете. — Сказал Ансельм.

— По какому праву? Вас обвиняют в убийстве трех наших братьев. — С возмущением отвечал Фальстаф. — Какие вам еще причины? А находитесь вы в землях братства бороды. Довольны?

— Не доволен.

— И чем вы недовольны?

— Плевать, чем он там не доволен. — Крикнули в толпе. — Пусть, говорит в свою защиту. А то уже холодает.

— И ужин скоро!

Фальстаф кивнул.

— Говорите в свою защиту, обвиняемый.

— Не буду говорить.

— Что значит «не буду»?

— «Не буду» значит не буду.

Фальстаф, по-видимому, растерялся.

— Тогда вы двое. Будете говорить?

— Я буду говорить. — Сказала Галатея. — Кто из вас тут главный?

— Ну я. — Помешкав, отвечал Фальстаф.

— Подойди.

Толпа притихла. Все взгляды устремились на Фальстафа. Тот с недоумением поднял брови.

— Зачем это?

— Подойди. — Тихо повторила Галатея.

Фальстаф еще помешкал в нерешительности, но все же любопытство взяло вверх. Не знаю, о чем именно он думал. Может, решил, что Галатея хочет сообщить ему что-нибудь конфиденциальное на ухо? Может, еще чего. Намерение же Галатеи оказалось намного прозаичнее. Когда Фальстаф подошел к ней на достаточное расстояние, она вдруг сделала шаг к нему навстречу. В ладони у нее блеснуло что-то металлическое. И в следующее мгновение Фальстаф уже стоял перед ошеломленной публикой с ножом у горла и широко открытым ртом.

— Гыр… Гыр… — Хрипел Фальстаф.

— Молчи. — Прошипела Галатея. И после — громко, обращаясь к публике. — Мне нужно две лошади, три мешка сухарей и два походных бурдюка. Один с водой, другой с вином.

Тут я впервые обратил внимание, что Галатея говорит с каким-то странным северным акцентом. Не талийским. И даже не эскеротским. А каким-то третьим. А еще мне пришло в голову, что происходящее чем-то смахивает на представление в бродячем цирке. Факиры, карлики. И вот на мостки выходит человек в плаще и говорит, что ему нужен доброволец из толпы…