— Милена?

— Да, Милена.

— Но я не убивал Милену.

— Как не убивали? — Удивилась в свой черед Лукреция.

— Не убивал. И между нами ничего не было.

— То есть она жива?

— Кто?

— Что значит кто? Ну, Милена эта.

— Нет, Милена умерла.

— Не понимаю.

— Что вы не понимаете?

— Кто же ее убил?

— Мне это неизвестно. Вечером третьего дня она зашла ко мне в покои. Мы говорили. И пока мы были на балконе, кто-то отравил вино.

— Да? — Протянула с некоторым сомнением Лукреция. — Наверное, я не так все поняла. А кого же вы тогда убили?

— Дофура. Юношу из Верховного Совета.

— А его зачем?

— Да не зачем… — Ответил я в растерянности. — Так получилось…

Тут отворилась дверь. И вошел Ансельм.

— Ну все. — С порога объявил Ансельм. — Солдаты начали обыскивать дома.

— Проклятие! — Воскликнул я. — А бочки?

— Какие бочки?

— Бочки ты купил?

— А, бочки… — Ансельм покачал головой. — Нет. С бочками ни черта не вышло.

— И что же теперь делать? — Пробормотал я после паузы.

Ансельм сделал губами "пфр-р-ру". В том смысле, что спросили бы чего попроще.

— Ну, ладно. Вы тут обсуждайте. А я пойду на кухню. Посмотрю, как там кабачки. — Промолвила Лукреция.

— Какие кабачки?

— Ой, то есть баклажаны.

— Баклажаны?

— Мы тебя заждались, и я решила приготовить баклажаны.

— А-а… — Протянул Ансельм и, подождав пока Лукреция закроет дверь, повернулся ко мне с мрачным видом. — Нужно сегодня же бежать.

— Бежать? — Уныло отозвался я. — И как?

— На лошадях!

— А если нас поймают?

— Будем надеяться, что не поймают. — Не слишком уверенно отвечал Ансельм.

— И куда бежать? В столицу?

— Сперва из Талии. А там посмотрим. Можно и в столицу.

Оптимизма этот план особо не внушал. Но делать, вероятно, было нечего. Встал вопрос, брать или не брать с собой Лукрецию.

— Если взять, то придется ехать в экипаже. — Задумчиво рассуждал Ансельм. — А в экипаже подозрительно. Да и места мало. С другой стороны, если ее не взять, то тоже подозрительно. Только поженились, и тут я раз. Бросил жену и ускакал в столицу. Да и Лукреция, наверное, обидится. Как думаешь?

— Наверное, обидится.

— А меня спросить вы не хотите? — Послышалось из-за двери.

Мы переглянулись и оба побежали в кухню. Лукреция сидела за столом и читала "Правдивую историю Бубена".

— Ты что же все слыхала? — С изумлением пробормотал Ансельм.

— Вы так кричали, что и соседи все слыхали. — Поднимая голову, ответила Лукреция. — А в столицу я с вами не поеду. Чего я там не видела? К тому же завтра мы встречаемся с кузинами. А послезавтра едем на пикник к родителям.

— Ах, черт! — Поморщился Ансельм. — Я и забыл. Пикник, родители. Наверняка, они о чем-то заподозрят, если я уеду.

— Да ничего они не заподозрят. — Отрезала Лукреция. — Отец мой постоянно повторяет, что я дура, вышла за торговца. А у торговцев кроме как о деле, мол, и мыслей не бывает. Так что он не то, что ничего не заподозрит, а наоборот, обрадуется и весь вечер будет за мной бегать, приговаривая: "я же говорил!"

Мы выехали в тот же вечер. Не знаю, далеко мы там уедем. До границы Талии с Ардеей отсюда два дня пути. И через каждые пять лиг замок какого-нибудь талийского лорда. И если хоть один из этих лордов нас поймает, то с величайшим удовольствием повесит на суку.

Конец записи.

***

Королева сидела на диване в небольшой гостиной и принимала донесения от генералов. Донесения эти были совсем не утешительны. Мятежники одерживали победы одну за другой.

На Востоке лорд Эскерота разбил королевские войска и осадил замок Лафат, который находился всего в двух днях пути от столицы. На Юге лорд Галата вторгся в Вестриэль и по слухам вовсю там куролесил. До недавних пор было неизвестно, на чьей стороне выступили Талия и Ардея. И вот сегодня утром в столицу прибыла делегация из Ардеи во главе с ардейским лордом Риде ги Мастаром. Ги Мастар клялся в преданности короне и даже обещал прислать войска для подавления восстания. На вопрос, почему же он не привел войска с собой, лорд Риде отвечал уклончиво. В том смысле, что мобилизация дело не сиюминутное. Это, конечно, и правда так. Но злые языки уверяли, что подлинная причина была совсем не в этом. А в том, что ги Мастар при всем желании не мог себе позволить выделить для поддержания шаткого положения королевы ни одного солдата, ввиду того что из-за этого могло пошатнуться его собственное положение.

Нельзя сказать, что ги Мастара в Ардее не любили. Любили, хотя и далеко не все. Но массовые протесты там любили еще больше. Ардейцы славились на весь Эол своей природной склонностью к погромам, демонстрациям и мятежам.

Поднялась цена на хлеб — на площадях немедля возводили баррикады. Крестьянам не понравился вновь принятый закон — на площадях немедля возводили баррикады. Ардейский лорд позволял себе неосторожное высказывание — снова баррикады. Словом, чуть что не так, ардейцы брались за ножи и вилы и толпами стекались к площадям.

В этой связи вот уже последние лет двести престолонаследие в Ардее происходило весьма оригинальным образом. А именно при помощи все тех же вил и баррикад.

Чем дольше находился у власти местный лорд, тем более стремительно росло число недовольных его правлением и тем выше была вероятность, что лорд в скором времени окажется на эшафоте и будет обезглавлен под крики и беснования толпы. Опять-таки. Не потому что лорд был обязательно плохим и позволял себе злоупотребления и непотребства. А в силу совсем иных, непостижимых и загадочных причин.

Ну любили ардейцы покуролесить. И ничего нельзя было с этим поделать. И если лорд вдруг оказывался хорошим, не поднимал налоги, не вводил законы, не говорил двусмысленных вещей — словом сидел тише воды, ниже травы, тем хуже для лорда. Ардейцы начинали быстро тосковать без баррикад и демонстраций. Так что заканчивалось все равно одним и тем же: лорда тащили на городскую площадь и отрубали голову. Главная площадь в ардейской столице, Гурте так и называлась: «Площадь отрубленных голов».

Что касается, самого Риде ги Мастара, то он правил уже без малого пятнадцать лет — срок по ардейским меркам неслыханный — и ему было что терять и отчего тревожиться. Поэтому понять нерасторопность ги Мастара в подготовке экспедиционного корпуса для спасения королевы было можно. Одно дело, мятежники бы вторглись в саму Ардею. Тогда да. Все ардейцы, как один, поднялись бы против интервентов. И совсем другое дело, отправлять солдат сражаться в Эскерот или Галат.

Что же до Талии, на чьей стороне выступила Талия, было неизвестно. Ответа от лорда Лерена так и не пришло. И значить это могло одно из двух. Либо ответ задерживался по какой-то непонятной и загадочной причине, либо же по непонятной и загадочной причине лорд Лерен выступил на стороне мятежников, и королевский вестовой висит теперь на стенах его замка. И как ни прискорбно было это признавать, более вероятным выглядело именно второе.

Королева коротко вздохнула и обвела собрание. «И что я тут вообще делаю?» — промелькнуло в голове у Изабеллы.

Гостиная была набита, что называется, битком. Казалось, даже светильники на потолке и стенах потускнели из-за этого столпотворения. Всюду царил удушливый запах пота и старых генеральских тел.

Слово держал Вульдар старый военачальник короля Тиберия. Суть его речи сводилась к следующему: дело дрянь. Лафат со дня на день падет. Галатцы вот-вот одолеют вестриэльцев. Тогда обе мятежные армии направятся к столице. Одна с запада, другая с востока. И столица окажется в кольце. Этот взгляд на вещи разделяли многие, если не все. Вопрос был в том, что делать. И как раз об этом Вульдар не говорил.

— Благодарю вас, милорд. — С холодною улыбкой молвила Изабелла, когда Вульдар все же закончил свою витиеватую тираду. — Желает кто-нибудь еще взять слово?