— «Любовь моя равна потопу, дай подержать тебя за …»

 — Ой беда…

 — Молчать! – она резко скрутила Кай’Леру кисть и продолжила читать. – «Не помню имени, ты не обессудь, меня заворожила твоя грудь»1? Ты что даже не помнишь, как меня зовут?

 Кай’Лер испугался что сейчас останется без руки и в тот самый момент поверил в высшие силы.

 — Леннета! – вскричал он, будто не веря сам себе. – Тебя зовут Леннета!

 — Тогда почему здесь написано будто не помнишь?

 Кай’Лер медленно, будто из ловушки, вытянул руку при этом виновато опустив голову.

 — Хорошо! Твоя взяла! Пришло время признаться! Не поэт я, поэтому обратился за помощью к одному шарлатану, но кажется он тоже ничего не смыслит в искусстве. Мерзкий обманщик! А хочешь знать почему я вчера не пришел?

 — А ты как думаешь?

 Кай’Лер понимающе кивнул и выжидал, когда силы так щедро даровавшие ему имя, снизойдут до какой-то дельной истории.

 — Ладно. Я скажу. Мне же не сложно. Так вот...помнишь мальчишку, который тебе букет приволок? Помнишь какой перепуганный он был? Так это не спроста. Друга его — такого же босоногого паренька, ни в чем неповинного кроме голода и бедности, клятые дубинки заколотили до кровищи. Способны ли дети разобраться с таким ужасом сами, без помощи старших? Я уверен, что нет. Вот и отдал я букет Таракану, а сам занялся несчастным.

 — Врешь!

 — Если-бы врал, то стал бы я признаваться, что обманул тебя со стихами?

 — Не знаю…

 — И чем мог быть напуган тот закаленной улицей парень что прибежал к тебе ночью?

 — Не знаю…

 Уверенность Леннеты рушилась на глазах, самое время для контрнаступления.

— И я пришел чтобы пригласить тебя вновь. Сегодня же! Сейчас же!

 — Я сегодня не могу… — девушка виновато крутила в руках букет.

 — Завтра! Послезавтра! Через десять дней или двадцать или тридцать семь! Тебя я готов ждать сколько будет нужно.

 — Хорошо, – неловкая улыбка мелькнула и на губах, и в глазах. – Завтра!

 — Прекрасно! Завтра в тоже время и в том же месте! На этот раз я приду раньше.

Голос. Чей-то голос. Очень знакомый голос и тьма. Мужской, женский. Крики. Их едва слышно, но они недалеко, будто где-то снизу. Что-то разбилось, все там же, в неизвестной пустоте где-то далеко внизу. А вокруг темнота и шум, томительно вездесущий шум. Всё погрузилось в серый блеклый шум и такую же серую темноту. Тяжелый мир, непонятный. Лучше обратно в мрак, там было спокойней. Лучше снова закрыть глаза.

Жажда, боль, тишина. Лучше открыть глаза.

— Агх! – яркий свет нещадно ударил Ваэлю в лицо и заставил голову пульсировать от боли. Привыкнуть к нему казалось невыносимой пыткой, даже прикрыв лицо руками.

Неизвестно сколько времени прошло, казалось, что целые часы, прежде чем он смог свыкнуться с такой настойчивостью небесного ката. Ваэль лежал в маленькой комнатушке с маленьким окном в углу, но увы, его хватало с излишком.

Каждый вдох обжигал горло горячей жаждой и это единственное что могло заставить поднять голову и начать двигаться хоть куда-нибудь.

Обут и одет.

Облокотившись на ноги и запустив пальцы в волосы, при этом крепко сжав голову, Ваэль сидел, ожидая спасения откуда угодно. Ему хотелось пить и не хотелось двигаться, и уж особенно вставать на ноги и идти куда-то. Но выбора нет.

Долго решаясь как же ему подняться, резко и решительно либо же медленно и аккуратно Ваэль бездвижно просидел еще несколько минут и наконец понял, где находиться. Или, если точнее, понял, где должен бы находиться.

Таверна Остига – «Осень». Второй этаж. Под ногами засохшая лужа рвоты. Они вчера пили, много пили. Или только он много пил? Начали, когда еще было светло, но последнее что мог вспомнить изнуренный мозг это одно пробуждение посреди ночи, какие-то крики внизу и слюну, текущую по подбородку и подушке.

Попытка встать резко потерпела крах, так что дальше в ход шла основательность, сила и сдержанность. Медленно, опираясь на руки, Ваэль смог встать в полный рост и застыть на месте в ожидании того, что сейчас упадет обратно, но к счастью, удержал неконтролируемое тело в равновесии.

Дальше, все с той же бережностью к самому себе, шаг за шагом, он преодолел всё пространство его скромной комнатушки, совладал с тяжелой дверью и покорил крутые узкие ступеньки. Путешествие казалось настолько весомым словно ему только что удалось взобраться на гигантскую вершину, а не всего лишь спуститься на этаж ниже.

Ненавистный свет никак не отступал и продолжал преследовать Ваэля в главном зале «Осени», делая воздух скованней и просвечиваюсь сквозь тяжелую пыль еще не убранного заведения.

Остига внутри снова не было, только Илена стояла возле ведра с водой и шваброй в руках.

— Иии-ть! – прохрипел Ваэль едва слышно, без всяких церемоний и забот.

— Я не разобрала чего ты там стонешь, но думаю, что ты хочешь пить.

Ваэль одобрительно замотал головой, за что сразу же поплатился резкой вспышкой боли и пульсацией в висках.

— Отсюда же хлебать не станешь, — она стукнула ногой по ведру. – хотя, глядя на тебя, всё может быть. Возьми на стойке зеленый кувшин.

Хоть и сильно жмурясь, но Ваэль наконец-таки увидел цель, к которой нужно идти. Со всей доступной решительностью, он пересек зал таверны и обеими руками вцепился за холодный коричневый кувшин, без малейших промедлений поднес его к губам, предвкушая долгожданное спасение.

— Придурок, я же сказала зеленый!

Увы, слишком поздно. Первый глоток был очень жадным, очень обильным, отчего жгуче горькая жидкость захлестнула огнем горло и словно раскаленный метал полилась по телу. Ваэль уронил кувшин и упал на колени, хаотично пытаясь то сплюнуть всё обратно, то вернуть себе возможность дышать.

— Бедовое дитя, неужто вчера мало было! – Илена схватила его за шиворот и вручила в руки зеленый кувшин, понемногу направляя ко рту.

Трясущимися руками Ваэль поднёс спасительный сосуд к пересохшим губам. Один глоток, за ним второй. Легкий холодок обдал все тело, а по спине пробежали мурашки. Ваэль жадно расправился со всем содержимым кувшина за два подхода.

Присев и поймав ровное дыхание, Ваэль только сейчас смог прийти в себя. Ему безумно болела голова, его слегка тошнило и в ногах чувствовалась тяжесть, но он словно вернул душу в тело, а это главное.

— Сильно мы вчера напились? – неуверенно спросил Ваэль.

— Вы – нет, а ты – да.

— Я пил совсем сам? – в его голосе дрожал стыд.

— Нет, с отцом. Только вот хилый ты, совсем никудышный и пить не умеешь. Закидался как с горя и вырубился прямо на столе, пришлось тебя наверх волочить.

— А я рассчитался за комнату?

— Ага на дни и дни вперёд. Продал коня.

Ваэлю не нашлось что сказать, и он лишь ошарашено взглянул на Илену. Видимо получилось это достаточно красноречиво.

— Ты его сначала вообще хотел подарить, но отец настоял, и ты наторговался за комнату и вот этот кувшин, – она указала на осколки на полу.

Эта история слегка растормошила память в тяжелой голове Ваэля и он вспомнил отдельные фрагменты его пьяной беседы с Остигом. Они говорили в большей степени о таверне, но потом каким-то образом зацепили тему кошмаров. Вспомнить не взболтнул ли чего лишнего, Ваэль не мог.

— Тебя вечером еще и искали здесь. Не скажу кто, но отец его прогонял криком.

— Я догадываюсь кто, – на этот раз в памяти всплыли более четкие образы страной компании под предводительством некого Энфера Котара. – Мне нужно идти. Благодарю вас за помощь и прощу прощения если я натворил чего лишнего.

Девушка лишь хмыкнула и по-доброму улыбнулась.

Захватив свои вещи, Ваэль присел отдышаться и приготовиться к еще одной встречи с таким ненавистным сегодня солнечным светом.

Вероятно, утренний Глодвин – очень красивый город, но сейчас понять это невозможно. Гудящая голова и слепящее солнце казались непреодолимой помехой на пути к поиску чего-либо прекрасного. Гораздо больше Ваэля занимал вопрос «зачем?».