― Я знаю, кто ты, и все не в порядке, ― прошипел Фрэнки Тернер и схватил Тома за грудки. ― Из-за тебя моя мама плачет.

― Остынь, мужик, ― попросил Том. ― Я лишь задал ей несколько вопросов… ― но ему не дали объясниться. Вместо этого его с силой вышвырнули из комнаты и протолкали через коридор. ― Она была рада поговорить со мной, ― протестовал Том, но еще один толчок послал его ближе к двери, затем Фрэнки схватил его за волосы и ударил его головой о входную дверь, заставив того вскрикнуть от боли.

― Не возвращайся сюда, ублюдок, или я сломаю тебе хребет, ― и с этими словами Фрэнки Тернер отпустил его, открыл входную дверь и грубо выпихнул Тома через нее. Он покинул дом так быстро, что оступился на лестнице и упал, тяжело приземлившись на бок. ― Теперь съеб*сь!

Перед его лицом захлопнулась дверь.

Том полежал там минутку, чтобы проверить, как сильно ему досталось, но казалось, что серьезных повреждений нет, кроме резкой боли там, где его голова встретилась с входной дверью до того, как он пролетел через нее и врезался в свою руку там, где жестко приземлился. Он осторожно поднялся.

В доме Тернер возник переполох, послышался крик мужчины «Зачем ты впустила его?», затем к нему присоединился другой. Тому на ум пришла мысль, что второй член клана Тернер может подумать, что с ним обошлись слишком мягко, так что он поспешил убраться.

«Добро пожаловать домой», ― подумал Том, когда тащил свое тело в синяках назад к машине.

День четвертый

Хоть и «команда балласта» теперь работала над другим делом, их присутствие на утренних брифингах все еще было обязательным, на случай, если им придет в голову какая-то идея, которая поможет в поисках Мишель Саммерс. Детектив суперинтендант Трелоу давал им всем то, что он считал таким необходимым пинком под задницу.

― У нас было двадцать пять детективов, работающих над делом и все же ни одной зацепки, стоящей хоть йоту, ― сказал он им. ― Так не пойдет и это должно прекратиться. До сих пор, мы все спали за рулем, ― под этим, он, конечно же, имел в виду, что они уснули за рулем, ― так что отныне, я стану проводить утренние брифинги самолично, каждый день, пока дело не прояснится.

Он знал, что они этого не оценят.

― Мысли, джентльмены? ― потребовал он.

Последовала долгая пауза, в течение которой Трелоу гадал, собирается ли каждый в самом деле игнорировать его.

Наконец, констебль Скелтон нарушил молчание.

― Ну, ― произнес он, ― кто-нибудь вообще задумывался, что это может быть не Ловец детей?

― Пожалуйста, не используй это оскорбительное прозвище в этой комнате, ― сказал ему Трелоу.

Скелтон продолжил как ни в чем не бывало.

― Я имею в виду, есть отчим, не так ли?

― Да, ― подтвердил старший инспектор Кейн. ― Есть.

― Ну, вот, ― сказал Скелтон с некоторой категоричностью. ― Это стоит этого.

― Стоит чего именно? ― спросил Трелоу.

― Рассмотрения, сэр, ― нахмурился Скелтон. ― Ну, я имею в виду, если есть отчим и девушка, которой сколько? Четырнадцать?

― Пятнадцать, ― поправил его старший инспектор Кейн.

― Еще лучше, ― многозначительно кивнул Скелтон. ― Пятнадцать. Все эти гормоны, она не знала, что с ней происходит и для чего, и он, перед которым девушка проходила все время, и они не были кровными родственниками, ― пожал плечами Скелтон. ― Его женушка ― не красотка, тем более, ― он огляделся вокруг, будто хотел получить поддержку своего мнения. ― Ну, я имею в виду, эту версию стоит рассмотреть, не так ли?

Некоторые из мужчин усмехнулись. Детектив суперинтендант не показал никаких эмоций.

― Он водитель грузовика, верно? ― это был сержант Брайан, заговоривший неожиданно.

― Да, так и есть, ― подтвердил Кейн.

― Ну вот, ― сказал Скелтон.

― Что вы подразумеваете под этим, констебль? ― спросил Трелоу.

― Большинство из них грязные извращенцы, для начала, ― ответил ему Скелтон. В команде раздалось еще больше смешков, которым явно все это нравилось. ― Все то время, что они проводят в одиночестве, ― добавил Скелтон.

― Вы говорите, что дальнобойщики ― потенциальные убийцы? ― спросил Трелоу.

― Ну, не все из них, ― Скелтон смягчил свое высказывание. ― Не убийцы, нет, ― затем он посмотрел на своего сержанта, ища поддержки, ― но, я имею в виду, как много из них мы посадили за прошедшие годы, за всякого рода вещи?

― Немало, ― ответил О’Брайан, невысокий мужчина скваттер, который сполз по стулу так низко, что оказался почти в горизонтальном положении. Двух мужчин коллеги ласково прозвали Даремские Реган и Картер, в ужасе от их беспечного отношения к закону, который они поклялись защищать. Брэдшоу презирал их обоих.

Скелтон стал отсчитывать преступления на пальцах.

― Нападение, непристойное поведение, развратные действия, сексуальное домогательство, изнасилование, избиение шлюх… ― он произнес последнее, словно существовало официальное уголовное преступление, связанное с «избиением шлюх». ― Домашнее насилие… инцест… и, да, убийство, по крайне мере, одно, про которое я могу вспомнить.

― По крайне мере, ― пробормотал сержант О’Брайан.

― Не был ли Потрошитель водителем грузовика? ― спросил кто-то, и Трелоу посмотрел на них, будто не был уверен, шутят они или нет.

И вот они были здесь, тренированные детективы, пережевывали странности водителей грузовиков в противопоставлении с остальными людьми. Тысячи мужчин там снаружи весь день, каждый день, водят грузовики, доставляют товары, которые держат британскую промышленность на плаву и кладовые нации заполненными, а их просто называют больными и извращенцами.

― Ну же, сэр. Разрешите нам заставить его немного попотеть? ― подтолкнул Скелтон.

Трелоу покачал головой.

― Нет, ничего официального. Никаких формальных вопросов.

― По крайней мере, разрешите обыскать его дом, ― попросил Скелтон. ― Кто знает, что мы сможем найти?

Детектив суперинтендант на минуту задумался. Все глаза сосредоточились на нем.

― Нет, ― наконец сказал он.

Послышались вздохи мужчин. Они даже не удосужились скрыть свое недовольство. Трелоу выглядел раздраженным, но он поднял руку, чтобы призвать их к молчанию.

― Не будет никакого ордера на обыск дома. Без улик, связывающих любого из них с исчезновением Мишель. Если мы это сделаем, пресса узнает об этом в одно биение сердца…

― Это все, о чем мы заботимся, сэр? ― усмехнулся сержант О’Брайан. ― Что подумает пресса?

Суперинтендант, казалось, был на грани того, чтобы отчитать О’Брайана за его тон вопроса, но, очевидно, он передумал.

― Если пресса сообщит, что мы мимоходом обыскали их дом, а у них есть противная привычка узнавать о такого рода вещах, семья подвергнется испытанию и признана виновной миллионами диванных критиков, не важно кристально ли они белы или нет. Вы знаете это. Теперь давайте возвращаться туда, люди, ― попросил он, когда резко покинул брифинг.

Брэдшоу последним вышел из комнаты. Когда он последовал за удаляющимися детективами, он был удивлен видеть, как Винсент Эддисон задержался, как будто ждал молодого человека. К тому времени, как Брэдшоу достиг его, они уже были одни.

― Что? ― спросил он, не ожидая много в ответ. ― В чем дело, Винс?

К удивлению, Брэдшоу, Винсент выглядел желающим поделиться с ним чем-то. Он сперва проверил, что никто их не подслушивает, затем понизил голос.

― Нам не нужен ордер, чтобы обыскать их дом.

Хелен сидела в тихом уголке «Грейхаунд», с опущенной головой, с лихорадочной быстротой делая записи в блокноте, и он знал, что она записывала. Она не заметила Тома, пока он не поставил новый бокал вина на стол перед ней. Даже не взглянув на него, она отодвинула бокал, протянув руку. Том посчитал, что, либо она была чрезмерно занята, невероятно груба или то и другое.