Том был поражен искренностью этого заявления. Это было так непривычно, что почти освежало.

― Черт возьми, разве это не странно не знать, что происходит в мире?

― Я знаю, что происходит в мире. Просто узнаю это не из газет. Я читаю специализированную литературу, журналы.

― Специализированную литературу?

― Регби, рыбная ловля, история, ― пожал он плечами, ― такого рода вещи. Я просто не выношу политики или трагедий других людей.

Том представил себе мир без газет или телевизионных сводок, и задумался, как долго он смог бы без них прожить.

― Я один из тех людей, кто готов пройти мили, чтобы получить копию вчерашней английской газеты, когда я в отпуске.

― Не помню, когда в последний раз открывал одну.

― Рад, что ты в меньшинстве, иначе я потерял бы работу. Так чем ты занимаешься в Грейт Мидлтоне?

― Я учитель.

― Учитель, который не читает газет? ― Том еще сильнее удивился.

― Я учу маленьких детей. Они недостаточно взрослые, чтобы интересоваться делами в мире. Я преподаю в начальной школе.

― Я ходил в нее, ― сказал Том. ― Я Том Карни. Не знаю твоего имени.

― Эндрю Фостер, ― ответил его новый друг. ― Я провожу дни с девятилетками, а большинство вечеров в пабе. Я уверен, что эти два факта не совсем связаны.

― Держу пари. Тогда может ты знаешь ту пропавшую девушку, Мишель Саммерс?

― Прежде чем я устроился туда, друг, она там уже не училась. Она училась в местной муниципальной школе.

Это было почти облегчением. Избавленный от необходимости разговаривать на профессиональном языке с учителем, Том начал расслабляться. Двое мужчин вместе пили и обменивались историями об опасностях преподавания непослушным детям или интервьюирования тупых моделей, трахающихся с футболистами. Несмотря на то, что между ними ничего общего с этим одиноким молодым человеком, кроме, вероятно, их возраста, Том нашел в Эндрю Фостере прекрасную компанию. Тот обладал «сухим» чувством юмора, которое можно было описать только, как здоровый цинизм, который органично вписывался в мировоззрение Тома.

Кто-то постучал его по плечу, и Том повернулся, чтобы увидеть СкучногО’Брайана, как прозвали его местные.

― На пару слов, ― важно сказал пожилой мужчина.

― Хорошо.

Брайан показал, чтобы Том последовал за ним в тихий уголок. Неохотно он слез с барного стула и последовал за завсегдатаем паба к столу. Они сели по разные стороны большой пепельницы, на которой горкой возвышалась куча залежавшихся сигаретных окурков.

― Ты хочешь узнать, что случилось с бедной маленькой Мишель? ― спросил тот заговорщицким тоном, как только они сели.

― Ну, да.

― Ты видел пресс-конференцию?

Том покачал головой.

― Я ехал сюда в это время.

― Посмотри ее в последних известиях, ― порекомендовал ему Брайан, ― посмотри повнимательнее.

― Почему?

― Потому что он сделал это, ― непреклонно провозгласил пожилой мужчина.

― Кто сделал?

― Отчим, ― сказал тот Тому, будто это было очевидно.

― Итак, ― произнес Том неуверенно, ― что заставляет тебя думать так, Брайан?

― Я видел их по телевизору в обед. Он не выказал никаких эмоций. Его падчерица пропала, жена в полном расстройстве, а он просто сидит там, глядит на всех этими мертвыми глазами, будто с этим миром все в порядке.

― Да, но, Брайан, просто тот факт, что он не плакал на пресс-конференции, не является доказательством. Такого рода вещи действуют на людей по-разному.

― Он сделал это, ― Брайан постучал пальцем по груди Тома. ― Запомни мои слова.

Затем он встал на ноги и посеменил к народу.

Том был оставлен размышлять над фактом, согласно которому Скучный Брайан был убежден, что отчим Мишель выглядел подозрительным, так что он вполне вероятно может быть убийцей, и есть его главной зацепкой, которую он получил за сегодняшний день.

― Христос всемогущий, ― пробормотал он, пошагав обратно к бару.

Школьный учитель держал свой пустой бокал и сказал губами «пинту?». Том кивнул. Может несколько, подумал он, какой в них вред?

День второй

― Убирайтесь оттуда, мелочь.

Голос директора был громким и полным скрытой угрозы, так что полдюжины семилеток сразу же бросились врассыпную, удирая прочь от огромной машины, которая привлекла их. Они бежали вверх по холму и через игровую площадку, не оглядываясь, чтобы не встретиться с неодобрительным взглядом мистера Нельсона. Он наблюдал за их уходом, последними не вернувшимися в классы после утренней перемены, прежде чем продолжить идти вниз по холму к свежевскопанной земле. Он повернул голову, чтобы обратиться к Тео Хантону, который на него хмурился. Директор запоздало понял, что член городского совета не привык наблюдать его агрессивную сторону, что он приберегал для непослушных детей, и, что это может быть не совсем тем имиджем, который он хочет продемонстрировать одному из наиболее влиятельных политических вершителей судеб северо-востока.

Он натянул на лицо улыбку.

― Мальчишки всегда будут мальчишками.

― Вы быстро с ними управились, ― сказал советник.

Советник Хаттон посмотрел ему за спину на начальную школу; одноэтажное здание с плоской крышей, стенами, сделанными почти полностью из металла и стекла.

― Все это раньше было частью фермы Маккензи, ― сказал он директору.

― Я знаю.

― И это, ― сказал советник, указывая на землю, вырытую экскаватором, ― раньше было ничем, чертовым болотом. Полгода оно было проходимым, но большую часть времени было покрыто кишащей головастиками водой.

― Я слышал, ― ответил директор. Ему не хватало терпения выслушивать сегодня одну из речей советника Хаттона: «это-все-вокруг-было-полями-когда-я-был-ребенком». ― И решение осушить его стало одной из самых эффективных с точки зрения затрат частей нового проекта строительства, преобразовавшей бесполезное болото в первоклассное место застройки.

― Мы сейчас не стоим перед комитетом по планированию.

Нельсон самодовольный мудак, подумал советник, решительно настроенный наслаждаться успехом своего личного проекта, нового строительства, включающего возведение двух дополнительных классных комнат, бассейна, столовой, которые разместят детей из соседней деревни, обрекая их собственные школы на закрытие.

Когда они приблизились к экскаватору, мысли обоих мужчин были прерваны резким пронзительным звуком, когда водитель наспех нажал на тормоза, и экскаватор тревожно накренился. Водитель выскочил из машины, потеряв в процессе свою желтую каску, которая запрыгала по земле. Он проигнорировал этот факт и выбежал вперед прямо перед экскаватором. Директор школы испытал беспочвенный страх, что ребенок мог попасть под экскаватор, но они бы, определенно, его заметили. Они приблизились ближе, когда водитель вглядывался в свежевырытую дыру. Они не могли видеть, что встревожило его, но могли расслышать его испуганные бормотания.

Они осторожно приблизились, и водитель ощутил их присутствие и повернулся.

― Вызывайте полицию, ― сказал он, и, когда они просто уставились на него, выругался и побежал к зданию школы.

Советник Хаттон и директор посмотрели друг на друга, затем подошли к дыре, жирная, влажная земля цеплялась к их ботинкам.

Они приблизились прямо к краю и всмотрелись вниз.

― О, мой боже, ― произнес директор.

― Иисус Христос всемогущий, ― добавил советник для верности.

Йен Брэдшоу принял звонок. Первый голос, который он услышал, был женским, у сержанта полиции за передним столом спрашивали разрешения поговорить с Кейн.

― Старший инспектор Кейн в доме Мишель Саммерс, ― исправно ответил он.

― Тогда с инспектором Пикок? ― спросила она с надеждой, будто она не могла доверить свое сообщение полудурку в полицейском участке.