Парень задумчиво посмотрел на неё.

— Обычно я сплю просто на траве, положив под голову рюкзак… — Он пожал плечами. — Замерзла? Вот, возьми мою куртку. И прости, я и вправду увлёкся дорогой и не слушал тебя. Да… Говорю же мой путь тебе не под силу. Я постараюсь быть внимательнее к тебе, пока мы не найдём селение! Хочешь, могу развести костёр?

Девушка взяла его куртку и накинула на плечи, да так было теплее.

— Костер — это было бы неплохо, и гораздо теплее и, пожалуй, светлее. А насчет селения… Мы их прошли штуки три за день и могли зайти. Может, нашли бы хоть что-то, например одежду или необходимые вещи. Да и, под крышей было бы гораздо лучше, на случай дождя. Ты абсолютно не практичен, а собрался мир спасать! — Тем временем девушка сняла кеды, и только сейчас заметила, что ноги стерты в кровь. А в селении я не останусь, мне там не место. — Мэри перекосилась от боли. И ещё ей дико хотелось есть и пить.

— Ох, кеды великоваты! — Елисей всплеснул руками. — Подожди, вот, у меня есть целебная мазь и бинты. — Он опустился у её ног, бережно и осторожно обработал каждую ранку, ловко забинтовал. — Прости меня, те селения были пусты, людей в них не было, и останавливаться было совсем не время — нужно идти до темноты. Поешь, вот, вода и пища, а я сейчас! — Он быстро разжег костёр, натащил откуда-то соломы, накидал на неё свою одежду, соорудив что-то вроде лежанки. — Очень больно? Устала?

Девушку очень тронула такая забота. "Эх, парень знал бы ты…" — Промелькнула мысль в её голове, но она тут же её прогнала. Парень был словно не от мира сего.

Она смотрела на него с интересом и отчего-то его забота раздражала. Или она просто была непривыкшей к подобному отношению. Когда парень проходил мимо, она как-то машинально поймав его руку, устремила свои пронзительно изумрудные глаза в его голубые и тихо так вкрадчиво прошептала:

— Спасибо за всё…

Он вздрогнул, на щеках вспыхнул алый румянец, а само прикосновение словно обожгло, хотя внутри сделалось холодно от страха.

— Да пустяки, не за что совсем… — Тихо и смущенно прошептал он, не отводя взгляда от её зелёных глаз, а потом, словно опомнившись, отнял свою руку и спешно отошёл от девушки, делая вид, что занят поддержанием огня.

Он искоса поглядывал на девушку из-под опущенных ресниц — и откуда она взялась такая — нежная, хрупкая, совсем не похожая на их простых работящих женщин, способных выносить, порой, поболее мужчин.

Девушка сидела на сооруженной лежанке и грелась у огня, задумавшись, она расплетала свою густую и тугую косу.

— Может, у тебя еще гребешок или расческа есть, ведь если волосы не мыть и не расчесывать их придется отрезать… — Произнесла Мария так, будто это всё, что её заботило.

Вся эта обстановка выводила её. Как можно спать вот так вот, под открытым небом?! Она ловила на себе заинтересованные взгляды парня и чувствовала, что для него она будто с другой планеты. Милый мальчишка, который краснеет от её касаний.

Ей хотелось скорее закончить это дело, но как она не знала, он ведь был другим. Его предок был таким же простым, но с ним всё же было иначе.

— Расчёска… — Елисей порылся в рюкзаке. — Вот, держи! — Он протянул девушке грубую деревянную расчёску, и вновь отвернулся.

Нужно было ложиться спать, ведь вставать с первым светом, и вновь идти целый день. Вот только странное чувство волнения и тревоги никак не покидало, и прогоняло сон.

Елисей отошёл чуть в сторону, встал на колени, лицом к огню, и, закрыв глаза, принялся усердно молиться. С каждой молитвой на душе становилось спокойнее, и постепенно он просто погрузился в сон, прямо так, стоя на коленях, и незаметно для себя упал в траву, мирно и счастливо улыбаясь во сне.

Мэри, посмеиваясь, наблюдала эту картину. Все её существо восставало и заставляло уйти, бежать. Её давило и отталкивало, но она, пересиливая себя, сидела и увлеченно распутывала волосы.

Она заметила, как парнишка упал и спал прямо в траве, прикрыла его, его же курткой, сама же долго не могла уснуть и сидела, глядя в небо, подбрасывая дрова в огонь, что бы совсем не замерзнуть, и задремала лишь под утро, привалившись к дереву.

Едва лишь забрезжил рассвет, Елисей открыл глаза. Его куртка? Мария спала в одном лишь лёгком сарафане.

— Вот глупая, простудится… — Шепнул парнишка, сел рядом с девушкой, коснулся её руки — холодная, как лёд. Он прижал её к себе, стараясь согреть, укутал их обоих в куртку и случайно вновь заснул, хотя, спать так долго совсем не входило в его планы.

Во сне девушка почувствовала рядом с собой тепло и как-то, совершенно машинально, прижалась к парню, мило улыбаясь. Ей было просто тепло и уютно.

Но вскоре оба они проснулись от запаха костра и человеческой плоти… Не было слышно ни криков, ни стонов, но запах…

— Здесь меня жди! — Елисей вскочил на ноги и бросился в ту сторону, откуда несло дым.

Костёр. Пламя полыхало до небес, горело красным и оранжевым, слепило и жгло глаза, а рядом… Горкой лежали человеческие тела. И двое высоких мужчин с хвостом и рогами кидали тела в огонь, одно за другим. Трупы вспыхивали и сгорали, словно сухие брёвна.

Елисей поморщился, перекрестился. Первым порывом было прогнать демонов, но потом он подумал, что тела всё равно лучше сжечь, и потому повернул назад, развернул, взяв за плечи, идущую к нему девушку, и буркнув:

— Не на что там смотреть! — Увёл её назад к их привалу, где их небольшой костёр почти совсем уже погас.

Настроение у парня теперь было мрачным, да и аппетит пропал начисто. Столько людей, подумать только, и ведь, видимо, подобное творится постоянно…

— Эти люди потеряли душу. — Прошептала Мэри. — Они сами виноваты, не стоит их жалеть… — Она посмотрела в сторону костра и демонов, кажется, не моргнув и глазом, будто видела подобное ежедневно, но послушно повернулась и зашагала вслед за парнем.

— Они не ведали, что творят, и потому я буду сокрушаться по этим жизням. Боль других — моя боль. — Елисей взглянул на небо, потом торопливо затушил костёр, собрал все вещи, застегнул рюкзак, и молча схватив девушку за руку, двинулся вперёд.

— Знаешь, давай зайдём в следующее селение, ведь у меня совсем ничего нет, а идти, так думаю, нам долго. Наверняка там остались хоть какие-то вещи. Я хочу иметь свои вещи, и не напрягать тебя.

Елисей принял к сведению, что в следующее селение зайти стоит, но вслух ничего не сказал.

— Каждый в этой жизни делает, что считает нужным и должен понимать, что ему нести ответственность за это. Человек слаб и невозможно спасти всех и каждого, даже такой добрый и все понимающий ты не сможешь. Скажи мне, многие ли понимают тебя, скажи, хоть один из них сказал доброе слово, не высмеяв? — Девушка посмотрела на него таким пронзительным взглядом, будто заранее знала ответ.

Он просто улыбнулся.

— А разве видели они добра? Жизнь у них трудная и страшная! Не ради слов я иду, не ради чьей-то похвалы, а во имя Бога и во имя света! Ты ведь тоже не понимаешь! — Елисей смотрел только вперёд, и так тепло, так легко отчего-то сделалось на сердце. — Догоняй!!! — Он отпустил руку Марии, и, смеясь, помчался по траве, наслаждаясь ветром, бьющим в лицо.

— Ну почему же не понимаю, я совсем не глупая девушка. Просто для меня подобные картины — это нормально, я видела это почти каждый день. Ты искупаешь ошибку деда, другие же не желают и не считают нужным исправлять даже собственные. — Девушка вдруг вспомнила историю, как она потеряла душу, как верил в людей её отец и как безжалостно они расправились со всем её родом, даже малыми детьми…

Мэри мотнула головой, сбрасывая горькие воспоминания. Это ещё больше подстегнуло её к действиям — она докажет всем, что и этот мальчишка такой же как все люди, и ничем не отличается от них!

В глазах полыхнул азарт, и она, подобрав подол, соорвалась с места и побежала за парнем.

Елисей бежал до тех пор, пока очередное заброшенное селение не возникло чуть поодаль, справа от их пути. Он резко замер, так резко, что Мэри врезалась прямо в него, а он обернулся к ней, и, переводя дыхание сказал: