Девушка пропустила мимо ушей его замечание, а вид лошади её ничуть не удивил. Казалось, мальчишка вообще в жизни ничего не видел.

Хотя, ведь даже лошадь последние годы для людей стала редкостью. И она снисходительно, словно ребёнку, сказала:

— Это лошадь. Раньше было нормально иметь такое животное, теперь же не каждый может позволить себе её содержание, а этот рысак весьма породистый, и если должно за ним не ухаживать загубят бедное животное. Неужели ты никогда не видел его? Мой дед разводил породистых лошадей.

— Лошадь… — Задумчиво повторил Елисей, не сводя с животного глаз. — Никогда не видел, и не слышал даже. Ведь… — Парень поморщился, ощутив новый приступ головной боли. — На таком путь будет гораздо быстрее! Мне нужна эта шадь, или как там, ведь на ней можно ехать до Москвы?.. — В глазах плескался восторг, Елисей радостно смотрел то на девушку, то на диковинного зверя.

— Думаю да, до Москвы будет быстрее. Но сейчас это слишком дорогое удовольствие, тебе его не отдадут так.

— Но ведь мне для важного дела… — Начал было Елисей, и вдруг смутился, и покраснел, припоминая свои пьяные речи в баре. Обычно он не был столь красноречив, нет, алкоголь — определённо не его.

— О, Елисей, какой же ты наивный! — Снисходительно проговорила Мария. — Ты думаешь, кто-то верит тебе? Все считают тебя чудным мальчишкой. — Девушка улыбнулась.

— Я знаю, что мне никто не верит. — Он опустил взгляд и чуть ссутулился, что сделало его похожим на нахохлившегося птенца. — Наговорил я вчера в баре лишнего… Стыдно из комнаты выйти. Я просто поговорить хотел, а они обижаться начали, что, мол, гордый, ну я думал немного, для вида… — Он замолчал и стоял, растерянно рассматривая кроссовки.

— Ой, слушай, ну ладно уж тебе. Я говорила ведь, что им не нужно спасение. Они все с радостью отдали бы души за какой-нибудь сущий пустяк. — Девушка подошла к парню и взъерошила его и без того разлохмаченные волосы, тихо шепнув: — Не грусти.

Он растерянно улыбнулся и отодвинулся от Марии. Почему-то, касания её рук вдруг показались ему смутно знакомыми, и этими прикосновениями она взбудоражила в нём что-то.

— Я попробую поговорить со старостой на счёт животного. Как ты говорила? Лошадь? — И на этом Елисей поспешно покинул комнату, оставив Марию одну.

Девушка устало закатила глаза. Невозможный. Впервые ей приходилось завоёвывать внимание какого-то мальчишки.

— Святоша! — Словно выругалась она, и завалилась на кровать.

— Ну что ж, заработай! — Чуть подумав, ответил староста. По сути, конь им был ни к чему, и давненько уже на это животное только ресурсы тратились — на полевые работы этот гордый красавец подходил мало, да и возить было удобнее на ослах. К тому же, что тут сильно возить — селение небольшое, как и все остальные, за ограду уж давным-давно не совались, а те, кто уходил, назад не возвращались. — Делать-то что-нибудь умеешь?

— Всё умею! — Елисей расправил плечи.

Парень был высок и ладен, староста одобрительно кивнул.

— Пять дней работы — и конь твой, да, чур, не халтурить!

— Пять дней?! — Елисей даже растерялся — такой долгий срок.

— Да на коне ты быстро время наверстаешь. — Староста хлопнул его по плечу. — Для начала почини-ка сегодня мельницу, все инструменты, какие есть, в моём сарае на заднем дворе лежат. — Староста на деле, скорее пошутил, он и не надеялся, что парню это по плечу — уже два года никто не может заставить жернова крутиться, и мельница стоит, служа ещё одним сараем.

Елисей кивнул, и отправился на своё первое дело. Усмехнувшись, мужчина посмотрел пареньку в след — чудной такой, ещё более чудной, чем его спутница.

Клавдия, жена старосты, на девушку в своём доме смотрела как на бездельницу и хамку. Все женщины работали наравне с мужчинами, а эта даже незагорелая, нос кверху и никого не замечает, ни помощи не предложит, ни слова от неё не добьёшься, только и умеет что мужикам глазки строить.

А главное, Герасим так и пожирал её взглядом. Когда Мэри проходила мимо, Клавдия окрикнула её:

— Машенька, не могли бы вы мне помочь? — Женщина старалась быть вежливой и не показывать неприязни. Но Мэри видела её насквозь.

— М-м-м, помочь? Я? — Она смерила женщину высокомерным взглядом. — Это ты обязана мне помогать, даже одеться. — Мягко улыбнулась Мария. — А для того, чтобы пол мыть, у тебя, вон, дочка есть. — Взяв на ходу яблоко, девушка пошла было обратно.

— Ни стыда у тебя, ни совести! — Поучительно проговорила женщина.

И только она хотела продолжить, как девушка её тут же осадила:

— Тебе ли мне говорить о стыде и совести? — Коварно улыбнулась она и посмотрела прямо в полные ненависти глаза. — Весь посёлок посмеивается над твоим мужем-рогоносцем — с его женой спит его же родной брат! — Мэри рассмеялась ей в лицо. — Ах, ты даже не знаешь от кого твой младшенький сынок… Хотя, я не понимаю, на что тут вообще смотреть, в свои тридцать пять ты же выглядишь на пятьдесят. И не стыдно тебе переступать порог храма? Ну да, вы же это делаете для галочки. Так что, не тебе учить меня стыду и совести. И позови на обед, я голодна. — Девушка улыбнулась и пошла не оборачиваясь.

А женщина стояла ошарашенная не смея сказать даже слово и только про себя гневно выпалила:

— Ведьма!

…

— Починил! — Елисей вернулся в дом старосты, когда все уже собрались за ужином. За окном темнело, а парень был грязный, как чёрт, весь в каком-то мазуте, и даже волосы казались тёмными, одни лишь глаза горели тем же искренним и чистым светом.

— Как — починил?! — Староста удивленно взглянул на Елисея. — Шутишь, верно?

— Вы сами посмотрите, всё работает! Там шестерни я из старых бочек выточил, из дна, скрепил несколько… — Продолжал Елисей, но его уже не слушали.

Всё поселение вышло взглянуть на диковинное чудо — мельница величественно крутила лопастями, ворча и скрипя, так, словно бы древнее чудовище, пробудившись от сна, разминало крылья. А Елисей как-то растерянно смотрел на Марию — она одна осталась сидеть за столом.

Девушка уныло ковырялась в чечевичной каше. Ей было абсолютно всё равно, что там с этой мельницей. Ей казалось, что уже даже крыса с поля вкуснее этой безвкусной похлебки.

— Ты молодец, а эти — ленивые, каждый из них, если бы хоть каплю подумал, мог бы без труда починить эту мельницу. Смотри, теперь они так и будут давать задания, которое им самим лень делать. — Голос девушки был грустным, и так уверенно она это говорила, будто жила тут всю жизнь и знала всех лично.

— Мне ведь всё равно, какую работу выполнять! — Елисей взглянул на девушку не то что с удивлением, а с изумлением. — Мне нужно коня заработать, а к труду я привычен, и делать умею очень многое, правда! — Он не хотел, чтобы Мария смотрела на него как на наивного ребёнка, но отчего-то он вдруг сам себе показался совсем ребёнком, и с досадой отвёл от девушки взгляд.

Три дня пролетели, как и не бывало.

Девушка нашла для себя местную библиотеку. Литературы там было маловато и в основном все книги о Боге и вере, чего она терпеть не могла. Посетителей там почти не было, образование было не в чести в это время, и на неё смотрели как на седьмое чудо света, или как на непонятную чудачку.

Девушка, так же, не упускала возможности флиртовать с мужчинами. Для неё это было невинным развлечением, а вот местные мужики, забыв напрочь про своих жён, наперебой стали ухаживать и уделять внимание гордой чужестранке. Начались ссоры и склоки. Девушка будто околдовала всех.

А однажды, в кухне, Клавдия увидела своего мужа мило беседующего с гостьей, та после долгого трудового дня разминала его огромные натруженные плечи и мило щебетала ему, рассказывая какую-то веселую историю, и они вместе смеялись.

Женщина готова была за шкирку вышвырнуть наглую девицу, о чём без промедления сообщила мужу. Муж жёстко осадил жену, и лег в этот раз спать на полу.

Утром четвёртого дня Елисей проснулся в хорошем настроении — ещё пара дней, и… Но тут же он услышал крики, доносящиеся с улицы, быстро оделся и выбежал во двор. Трое мужчин сцепились между собою, остальные пытались разнять дерущихся. Чуть в стороне, с самым невинным лицом стояла Мария.