Рука об руку мы прошли через город, вышли за городские ворота и добрались до камня. Тут Лита осталась, хотя по ее лицу было видно, что она не желала отпускать меня одну — боялась и волновалась. Я дала ей сто клятв, что буду благоразумной и вернусь девушкой, как и ухожу.

Лита нехотя уселась в тени, но когда я уже готова была убежать, поймала меня за рукав:

— Только помните, что когда девушка дает слабину…

— …она идет ко дну, — закончила я поговорку. — Не бойся, Лита, я не наделаю глупостей.

Поцеловав служанку на прощанье, я побежала к лесу и подумала, что я уже давно, безоговорочно погибла — и теперь лежу на самом дне.

Картехогский лес принял меня в прохладные объятия, и я пошла знакомой тропинкой, стараясь унять сердце, стучавшее отчаянно быстро. По дороге сюда я петляла и оглядывалась, опасаясь, что Лита последует за мной. Но моя служанка осталась у камня, иначе я заметила бы ее.

Едва я ступила под сень дубов, как де-то впереди запела флейта, призывая меня.

Путаясь в траве, я вышла к ручью.

Тэмлин уже ждал меня, и при моем появлении отнял флейту от губ. Глаза его сияли ярче звезд, а у меня перехватило дух от его красоты.

— Ты пришла, — сказал он, когда я спустилась к самой воде.

— Не могла не придти, — ответила я. — Но это не значит, что мне это нравится. Хотела бы я освободиться от твоей власти, и думаю, что знаю — как.

— Разве от этого есть лекарство? — спросил он.

— Есть, — ответила я, снимая башмаки и чулки, чтобы перейти ручей.

Перебравшись к Тэмлину, я, тем не менее, не ступила на его берег.

— В прошлый раз мы погасили твой огонь, — заговорила я уверенно, но упорно не поднимала глаза, потому что чувствовала, что только лишь посмотрю на Тэмлина, как вся моя решимость пропадет. И я либо сбегу, либо отдамся ему прямо здесь, как он и пророчил когда-то. — Сегодня я хочу, чтобы ты погасил огонь во мне.

— Джен!.. — приглушенно промолвил он, протягивая ко мне руки.

Но я остановила его, уперев ладонь ему в грудь.

— Нет, я не стану твоей. Я просто хочу, чтобы ты ласкал меня… там. Я хочу узнать, насколько это может быть сладко. Ты понял?

— Ты жестока, — только и сказал он. — Что поделать? — я разглядывала цветы и травку возле его башмаков. — И я не выйду из ручья, а ты не станешь затаскивать меня на свой берег. Иначе я больше никогда не посмотрю на тебя.

Он молчал довольно долго, и я осмелилась украдкой взглянуть на него. Глаза его потемнели, он сжал губы так, что желваки шевелились.

— Непростое испытание для меня ты придумала, — сказал он.

— Будто не справишься, — прошептала я. — Ты согласен? Отвечай.

Он медленно кивнул:

— Хорошо, сделаю, как ты скажешь. Подними юбку.

Я подтянула юбку повыше, а Тэмлин схватил меня за талию и прижал к себе.

Прижал грубо, требовательно. Рука его скользнула по моей спине, а потом спустилась ниже, оглаживая мои бедра, сжимая ягодицы.

— Поцелуй меня, Дженет, — попросил он хрипло, и, не дожидаясь, сам впился поцелуем мне в губы.

Теперь я не уворачивалась от него, и попыталась вернуть ему точно такой же поцелуй, каким он наградил меня когда то — слегка прикусила ему нижнюю губу, а потом повела по ней языком.

Тэмлин отстранился, чуть отпустив меня, и сказал, тяжело дыша:

— Какие умения у маленькой леди. Но у меня в запасе еще много штучек, которые тебе не известны…

Он снова начал целовать меня, и одновременно нырнул рукой мне под юбку. Я вздрогнула, но Тэмлин принялся целовать меня с еще большей страстью, и я покорилась ему, разрешая ласкать себя так, как он захочет. Когда пальцы его коснулись моего холмика пониже живота, он замер, а потом спросил:

— Ты там гладкая, Дженет… Это все для меня?

— Для тебя, — прошептала я.

— Ты отчаянная, Джен, — ответил он тоже шепотом, целуя меня в щеку, в висок, — отчаянная и смелая. И жестокая…

— Ты уже говорил это…

— Вот так испытание ты мне приготовила, тут нужна выдержка почище, чем в охоте на кабана, — его голос журчал, как ручей, обволакивал меня, очаровывал и уже дарил наслаждение. — Как я хотел бы оказаться там вовсе не пальцами… Но поверь мне, так будет неудобно. Ты дрожишь в моих руках, ты не можешь расслабиться, позволь, я помогу…

Как во сне я чувствовала, что он увлекает меня на эльфийский берег, но не воспротивилась. Укладывает в траву, поднимает на мне юбку, обнажая колени, бедра, живот, но даже не подумала прикрыться. Стыд исчез, а на смену ему пришла лишь жажда наслаждения.

Тэмлин устроился между моих ног, короткими поцелуями осыпал мои колени, внутреннюю сторону бедра и поднялся выше. Я вскрикнула, когда он лизнул меня в самом потаенном месте, и выгнулась навстречу.

— Не кричи, — тихо засмеялся он, отрываясь от меня, — я не причиняю тебе боли, ведь так? Вместо ответа я приподняла бедра, взглядом моля, чтобы он не останавливался.

Только сейчас я понимала его слова о муке, которую причиняла ему. Потому что его промедление сейчас причиняло мне настоящую боль. Мне казалось, если он сейчас остановится, я умру немедленно, также верно, как если бы мне запретили дышать.

В его руках она дрожала, как пойманная пташка. И куда только делась вся неуступчивость леди Дженет? Она утверждала, что не ступит на эльфийский берег, но позволила уложить себя в траву, и не протестовала, когда он начал покрывать колени и белые тугие бедра поцелуями. Больше всего его манил гладкий холмик, нежный, беззащитный в своей невинности, но Тэмлин медлил, чтобы не напугать девушку, которая доверилась ему.

Был бы он так сдержан с любой другой? Вряд ли. С другой он постарался бы побыстрее достичь цели. Но с Дженет даже предвкушение наслаждения становилось настоящим наслаждением.

От каждого его прикосновения девушка извивалась всем телом и что-то бессвязно лепетала, а когда он поднялся выше, начала хватать его за руки, но не отталкивала, а наоборот-тянула к себе.

— Успокойся, — сказал он негромко, целуя ее в живот, — я все сделаю, как надо, доверься мне…

Эти слова, а может — его голос, подействовали на Дженет — она замерла, дыша часто и коротко, полностью отдаваясь ему на милость. Больше всего Тэмлину хотелось бы, чтобы она смотрела на него, но девушка закрыла глаза и будто уснула среди пышной дымнянки и маргариток.

Он несколько раз лизнул, а потом защекотал языком чувствительное место вверху маленького трепещущего лона, и был вознагражден сладостными вскриками, а затем стонами. Она хотела его, эта человеческая дева. Хотела, но до последнего противилась в этом признаться. И вот теперь оказалась в его руках — красивая, беззащитная и желанная. Один взгляд ее говорил больше, чем сотня слов любой другой женщины.

Уступая молчаливой просьбе, Тэмлин снова принялся ласкать Дженет. Раньше он терпеть не мог подобные ласки, и подчинялся Медб только после долгих уговоров или после проигрыша в споре, считая их унизительными для мужчины. Но с Дженет он не чувствовал себя униженным, и нарочно затягивал их, дразня девушку, подводя ее к вершине наслаждения, но не давая полного удовлетворения, а начиная восхождение заново. После второго раза она взмолилась, чтобы он не останавливался, и Тэмлин скользнул к ней, пряча улыбку.

Дженет лежала перед ним с горящими щеками, распаленная, доверчивая — он взял бы ее уже десять раз, и она вряд ли стала бы противиться, потому что совсем потеряла голову. С любой другой он так бы и поступил, несмотря на обещания. Но с этой так поступить не мог. Не мог предать ее доверия.

— Любовь сладкая, правда? — прошептал он Дженет на ухо, и та лихорадочно закивала, хватая его за руку и притягивая к себе. — Но если бы я вошел в тебя, было бы еще слаще, — он ласкал ее пальцами осторожно, стараясь не проникать далеко, чтобы сохранить ту драгоценность, которую Дженет столь упорно берегла.

Она выгибалась под его рукой, порывалась двигаться ему навстречу и обхватила за шею, то покрывая его щеку поцелуями, то прикусывая мочку уха, чтобы сдержать стоны.