Нет, я не хотела оказаться на ее месте, и появись Тэмлин передо мной сейчас, отстаивала бы свою честь ногтями и зубами. Но любая мысль о том, что Тэмлин целует другую, причиняла невыносимую боль. Я заметалась по подушке, мечтая только о благословенном сне, чтобы хоть на короткое время забыть о том, что мужчина, о котором мечтаешь, навсегда принадлежит другой.

Последующие несколько дней я наотрез отказывалась выходить из комнаты.

Олла приходила посыльной от королевы и советовала не упрямиться и придти на очередной пир, но я отговаривалась головной болью и продолжала лежать в постели, отвернувшись к стене.

— Вы точно заболеете, миледи, — сказала в очередной раз Олла, когда я едва притронулась к принесенному ужину.

— Мне все равно, — ответила я. — Пусть я зачахну у вас, но не умру от стыда, наблюдая оскорбительные игрища.

— Вы все принимаете слишком близко к сердцу. Это игра, забава. Отчего вы так разобиделись?

— Тебе не понять, — сказала я презрительно.

В двери постучали, и Олла пошла открывать.

— Ваше величество! — услышала я ее возглас, но даже не пошевелилась.

Раздался шелест шелка, и голос королевы Медб ласково позвал меня:

— Может, хотя бы посмотрите на меня, леди Дженет. Я беспокоюсь о вашем здоровье. Что случилось? Почему вы перестали посещать наши милые трапезы?

Вас очень не хватает.

— Сожалею, ваше величество, — ответила я, не поворачиваясь к ней и глядя в стену.

— Жизнь в вашем подземелье пагубно влияет на мое здоровье. Я чувствую такую слабость, что не могу пошевелиться.

— Мне кажется, вы сильно преувеличиваете, — засмеялась королева. — Ну повернитесь же. Вы столько говорили о воспитанности и такте людей, а сейчас показываете мне только спину. Фу! Ужасно невежливо!

Я сделала над собой усилие и повернулась. Королева стояла перед моей постелью — красивая и грозная, как середина зимы.

Сегодня она нарядилась в белоснежное платье, блестевшее тысячами мелких алмазов. Шлейф лежал мягкими волнами на пять шагов по полу, зато верха у платья не было — ни рукавов, ни плеч, только грудь едва прикрыта. Несмотря на обиду, я не могла не поразиться той магии, что заставляла платье удерживаться на пышной и высокой груди. На ключицах лежало тонкое бриллиантовое ожерелье. Камни в свете светильников вспыхивали разноцветными искрами.

За ее спиной, скромно потупившись, стояли фрейлины. Одна держала сумочку из белого шелка, а вторая — шлейф платья королевы.

— Я пришла за вами, милая леди Дженет, — сказала ее величество Медб. — Не держите зла за глупые шутки, приводите себя в порядок и пойдемте, повеселимся.

Сегодня будет кое-что, что вам обязательно понравится.

— Сомневаюсь, что мне придутся по душе ваши забавы.

— А вы не сомневайтесь, — она улыбнулась, как проказливый ребенок. — Я жду вас на пиру. Не опаздывайте.

— Благодарю за приглашение, но я откажусь, — сказала я твердо.

— Не откажетесь, — королева извлекла из поясной сумочки свернутый тугой трубочкой тонкий пергамент, перетянутый шнурком, запечатанным печатью.

Печать я узнала сразу и вскочила, протянув руку:

— Это письмо от отца!

— И вы получите его по окончании пира, — королева спрятала письмо в сумочку и кокетливо указала мне на платье, которое вынесла Олла. — Желаю видеть вас и отказа не приму. Королева в сопровождении фрейлин удалилась, а Олла разложила платье на скамейке.

— Вставайте и собирайтесь, — поторопила она, — если письмо от отца вам дорого.

Я спустила ноги с кровати и замерла, раздумывая. То, что королева измыслила новую каверзу, было очевидно. Опять надо мной начнут потешаться, будут указывать пальцами, и Тэмлин все это увидит. Но разве я не стерплю очередного поношения из-за письма отца?

— Причеши меня, — сказала я, пересаживаясь к зеркалу.

— Слушаюсь, леди, — ответила Олла.

Встретившись с ней взглядом в зеркале, я вдруг сказала:

— Почему вы так ненавидите меня?

— Ненавидим? Вас? — картинно удивилась эльфийка. — С чего бы?

— К чему эти насмешки, эти издевки… Их можно объяснить только ненавистью. Но я ничего вам не сделала.

— Сделала!

Удивленная этим восклицанием, я посмотрела на Оллу. Из миловидной, улыбающейся красавицы она вдруг превратилась в настоящую ведьму. Свет колдовских светильников заострил ее черты, придав лицу вид маски. Глаза словно провалились в глазницы и стали темными.

— Вы живете, как воробьи, проклятые людишки, — прошипела Олла, глядя на меня в зеркало. — Щебечите, прыгаете, плодитесь. Ваша жизнь — мгновение по сравнению с нашей! Но почему вы так рады этой короткой жизни, так счастливы, а у нас — пустота, — она стукнула себя кулаком по груди, — пустота вот здесь! Тут она опомнилась и занялась моими волосами, расчесывая их прядь к прядке.

Я сморгнула, и лицо Оллы снова стало свежим и нежным, а миндалевидные глаза — пленительными и лучистыми. Ничто сейчас не напоминало в девушке то ужасное существо, что я только что наблюдала.

Я оделась в полном молчании, и Олла тоже молчала. Сказанные ею слова повисли между нами, как не пролившаяся дождем грозовая туча.

Платье, которое выбрали для меня в это вечер, напоминало платье королевы Медб — белое, со шлейфом, едва прикрывавшее грудь, удерживавшееся на печах тонкими веревочками. Оно не было усыпано бриллиантами, как наряд королевы, но все равно переливалось при каждом движении. Прежде чем отправиться на пир, я сказала Олле:

— Мне очень жаль. Прости, я не знала про пустоту.

— Идемте, королева нас ждет, — ответила она.

Меня посадили не к столу, а в углу зала, между двух колонн. Зато рядом со мной уселись королевские фрейлины. Они уже и думать забыли, как издевались надо мною в прошлый раз, и теперь усиленно предлагали то фазанью ножку, то вино, то сладости.

Королева сидела рядом с Тэмлином, обнимая его за шею, и кормила лесными ягодами. Он ел из ее рук, а она, положив ему в рот очередную ягоду, медленно облизывала свои пальцы, не спуская с любовника глаз.

Эльфы, как обычно, пили и ели за троих, плясали за десятерых, и пять менестрелей распевали баллады у разных концов стола.

В разгар веселья в зал внесли три изящных скамьи — обитых кожей мягкой выделки, с высокой боковой спинкой. При виде этих странных скамеек, эльфы пришли в неистовство, захлопали в ладоши и засвистели, позабыв о прочих развлечениях.

— Что это? — спросила я недоуменно у фрейлин.

— Отличное развлечение! — ответила одна.

— Королева решила устроить его специально для вас, — подхватила вторая.

Королева что-то смеясь сказала распорядителю пира, и тот громогласно возвестил:

— Ее величество объявляет, что выигравшим женщинам она подарит свое бриллиантовое ожерелье и кольцо, а выигравшему мужчине — жеребца из королевских конюшен, по выбору победителя!

Эльфы зашумели, подзадоривая друг друга. Желающих участвовать оказалось много, и право выбора предоставили королеве. Она указала на трех эльфиек и двух эльфов, а потом обернулась к Тэмлину:

— А третьим будешь ты. В отличие от остальных участников, лицо у Тэмлина не выразило удовольствия.

Наоборот, эльф нахмурился и сказал:

— Не хотел бы я в этом участвовать.

Но королева хрустально рассмеялась и спросила:

— С каких пор ты стал таким робким? Раньше тебе нравились эти игры, ты сам просил их устраивать.

Тэмлин помрачнел еще больше, но королева не унималась:

— Ну же, я хочу твоего участия. Какие могут быть причины, чтобы ты пошел против моего желания?

Тэмлин поднялся из кресла, и эльфы, до этого с жадным вниманием следившие за разговором королевы и ее любовника, восторженно загудели.

— Ах, господин Тэмлин согласился, — пропела одна из фрейлин, так и покатываясь со смеху. — Состязание удастся на славу!

— А что за состязание? — спросила я.

— Все очень просто… — доверительно начала рассказывать мне вторая фрейлина.