Я молчала, не зная, что сказать. Не знаю, как относиться к такому откровению. Оно шокирует.

— Читайте дальше, сьерра Каролина, — сказал Велианор Воржиаль.

Тогда возник вопрос, что делать с таким огромным количеством высвобожденной магии? Выход также нашли. В результате «ледовой битвы» среди трофеев обнаружились бумаги. В них описывалось возникновение магии на континенте.

Я вспомнила тот трактат, что попался мне на глаза некоторое время назад.

— Простите, мой повелитель, но я, кажется, видела эти записи. Если судить по ним, то первыми магами на Трискелионе были эмпаты, затем стихийники, а после появились прорицатели, целители и некроманты, сновидцы. В рукописи не упоминаются артефакторы. Тогда выходит, что Тарсон и Талиса не первые маги, они лишь легенда? — спросила я

— Нет. Тарсон и Талиса были реально существовавшими магами, как и жрец Малакон. И они действительно были первыми, но не в том смысле, какой вложен в легенду. Они первые объединили Нейлианд, остановив братство «разрушителей», — пояснил император.

— Мне неизвестно об этом культе. Кто они? — спросил Ренан.

— Это маги-ученые. Мы называем их «разрушители», а они именуют себя «братство абсолютной истины». Они считают, что магия создана для управления человечеством. Именно «братство» стало главной силой, что сопротивлялась объединению Нейлианда, — пояснил император, — разрозненные селения и города легче подчинить своей воле. «Разделяй и правь» — «братство» жило и живёт по такому принципу.

— Почему о них ни слова не сказано в летописях? — спросила я.

— Ни к чему пробуждать интерес к их мировоззрению, поверьте, «братство» радикально настроено. Они используют магию для полного подчинения. Среди найденных после «ледовой битвы» документов, обнаружился чертёж. Они намеревались каким-то образом объединить все виды магии для создания абсолютного оружия с характерным названием «карающая длань». Не знаю, в какой стадии разработки оно находилось во время «столетних магических войн», но сейчас оружие практически готово к использованию, — ответил мне император.

— Им не хватает лишь твоей магии, — добавил Ренан, — сегодня Вейн и Гловис смогли воссоздать принцип «карающей длани». Я видел результаты опыта. От лаборатории мало что осталось.

— Я тоже хотел бы увидеть этот эксперимент в действии, — произнёс Воржиаль.

— А я, пожалуй, нет, — я поёжилась, мне даже холодно стало.

— Со слов артефакторов, оружие испускает слабый луч, практически бесцветный. В итоге, стены лаборатории в жутких дырах, все предметы, которых коснулся этот устойчивый магический поток, уничтожены.

Меня мучило какое-то нехорошее предчувствие, будто я знала что-то важное или видела, но не могла вспомнить, что.

— В архиве есть чертёж «карающей длани»? — спросила я.

— Да. Но принцип работы не описан, — ответил император.

— Возможно, «братство» и само не знает, как активировать оружие? — предположила я.

— Сомневаюсь. Вейн и Гловис смогли воссоздать прототип, а «братство» бьётся над оружием уже более пяти тысяч лет. У них есть всё, кроме твоей магии. А еще именно они помогли Октопусу бежать, — произнёс Профессор Айс.

Я вздрогнула при имени Октопуса. Не хочется с ним встретиться.

— Мы отвлеклись от дневника. Продолжайте читать, сьерра Каролина, — велел мне император Воржиаль, и я подчинилась, вновь с головой окунувшись в дневник Луизы де Вентрей.

Итак, требование Бальтазора Воржиаля раскололо ряды «стражей порядка». Часть эмпатов встала на сторону правителя, иные же — сложили свои значки в палатке Воржиаля и ушли. Алесандро стоило больших усилий убедить их принять нашу точку зрения. Когда я начала считать эту позицию «нашей»? Наверное, сразу, как только поняла, что с ней согласен мой муж. Но втайне я начала учить Рауля и Марселлу тому, что мы намеревались осуществить. Правда, учила по-детски. Мне просто хотелось, чтобы они запомнили и рассказали своим детям о том, что вскоре должно произойти. Всё это время я боялась, что о наших действиях станет известно там, в стане врага. Тем более, недавно выяснилось, что «братство абсолютной истины» всё-таки уцелело. Тарсону и Талине не удалось раздавить эту гадину. Она втайне проросла и пустила корни по всему Нейлианду. Сколько веков последователей братства считали погибшими? Почти тысячу. И как ни один из эмпатов не смог их обнаружить? Впрочем, у всей верхушки братства есть одна особенность — их магический резерв достаточно силён, но при этом кратковременен. Они быстро исчерпывают его, а восстанавливается он достаточно долго. Поэтому очень часто в бою они используют вещи, которые содержат в себе частички магии — я слышала, что их называют артефактами, а верхушку братства — артефакторами. Для нашей части Нейлианда использование артефактов — новинка, а у них, видимо, единственный способ сравняться с нами по силе магии.

Я перевела дыхание и посмотрела на двух мужчин, что очень внимательно меня слушали.

— Занятно. Значит, артефакторы — пришлые маги в Нейлианде, — хмыкнул Ренан.

— Они — вынужденная мера, как присутствие эмпатов рядом с адептами при «первом кризисе», — произнёс император.

— «Первый кризис» — это критическое проявление магии у новичков? — уточнил Профессор Айс.

Я кивнула.

— Читал об этом в нашей библиотеке, — пояснил ледовый маг.

— Дело ведь не в артефактах, а в намерениях тех, кто намерен их использовать. Верхушка «братства разрушителей» жаждала лишь власти, но их огромный магический резерв был скоротечен. Тогда они придумали, как можно сохранить и дополнить свои силы. К тому же, они обманом завлекали в свои ряды сильных магов, которые иногда добровольно становились донорами для правителей братства. Пленников же верхушка братства использовала как первоочерёдную подпитку. Они полностью высушивали узников. К тому же, у них существовало рабство. Каждый из правителей братства владел личным рабом-донором. Сами понимаете, что такие слуги «расходовались» быстро. Если б «разрушители» победили, Нейлианд окунулся бы во мрак, если бы они не уничтожили континент раньше. — Рассказал император. — Именно по этой причине Бальтазор потребовал от эмпатов совершить это ужасное действие — использовать свои силы и высушить всех магов.

Мы с Ренаном не рискнули комментировать слова императора, и я продолжила чтение.

После «ледовой битвы» нам удалось захватить один свиток. Как позднее оказалось, это была копия последнего предсказания жреца Малакона. Перед смертью этот великий прорицатель начертил какой-то рисунок и написал два коротких стиха, поясняющих его предсказание. Оригинал предсказания, запечатленный на скрижале, хранился у Бальтазора Воржиаля. К сожалению, для нас это был лишь непонятный чертёж и странные стишки, а вот артефакторы из «разрушителей» восприняли его как знак свыше, посланный именно им.

Император подошел к шкафу и открыл его. Затем вернулся к нам, держа в руках большую металлическую сферу. Она заискрила красными волнами, а затем поднялась вверх. Металлические грани сферы стали прозрачными, и явили нам скрижаль, полуистлевший от потрепавшего его времени. На дощечке начерчен рисунок — шесть колонн вокруг овала, напоминающего камень. От сооружения в центре расходятся шесть лучей.

— Как видите, скрижаль практически наполовину уничтожен. Время не пощадило последнее предсказание Малакона. Внизу под рисунком были написаны стихи, но эта часть дощечки практически истлела. Поэтому мы переписали их артефактными чернилами на особую бумагу и отнесли в закрытую секцию архива, — рассказал повелитель Нейлианда. — Правда, в этих предсказаниях есть какая-то неточность. Читая их, складывается ощущение, будто они являют полную противоположность друг другу.

И тут я вспомнила этот свиток со стихами. Я даже запомнила их и сейчас продекламировала.

Шесть колон застыли рядом,

В центре камень, как награда,