От него лучи идут

Свет иль боль они несут?

А вот еще один.

Тому, кто смел, умён и чист сознаньем

Откроются все шесть застывших изваяний.

У каждого из них особый свой аспект,

Лишь у тебя такой особенности нет.

— Я уверен, что предсказание Малакона говорит о вас, сьерра Каролина, — сказал император, — как ты считаешь, Ренан?

— Отчасти я согласен с вами. Мне кажется, что во втором стихе говорится о маге-эмпате. Лишь у него отсутствует такой аспект, как магическая частота либо ноты, как их называет Каролина. А вот первое предсказание пока для меня является загадкой. — Задумчиво произнёс Профессор Айс. — Однако если сопоставить его с чертежом и той информацией, которой мы сейчас располагаем, могу предложить, что здесь указан принцип действия «карающей длани». Но самое главное, что предсказание говорит о возможности двоякого использования этого оружия.

— Что вы думаете об этом? — обратился ко мне ледовый маг.

— Я думаю, что возможно вы правы. Камень в центре — это эмпат, а шесть колонн вокруг него — остальные виды магии. Но что значит строчка «свет иль боль они несут»? — недоумевала я.

— Думаю, что знаю ответ. Собрав воедино всю имеющуюся у нас информацию, я понял, что принцип действия «карающей длани» основан на том, что совершили эмпаты по воле моего предка Бальтазора. Уверен, в дневнике Луизы де Вентрей указано, как эмпаты выполнили уговор. Читайте, сьерра Каролина, — сказал Велианор Воржиаль.

Вместе со свитком мы пленили одного мага из верхушки «разрушителей». Его стерегут, как зеницу ока, но я чувствую, что он принесёт с собой много боли и бед.

Видимо, о наших планах всё-таки узнали. Несколько десятков эмпатов нашли мёртвыми в их палатках. Некоторых магов я знала лично, о многих — слышала. Мне больно хоронить дорогих людей, но эти убийства говорят о том, что кто-то не желает, чтобы мы осуществили задуманное. А значит, наше решение верно. Мы ждём лишь того, чтобы к нам присоединились все эмпаты, даже те, кто находится в глубоком тылу.

Сегодня обнаружилось, что в нашем стане завёлся шпион «разрушителей». Он сам раскрыл себя. И это он убил всех тех эмпатов. Он хотел высушить их для нового оружия «разрушителей», а затем освободить пленника из братства и передать ему магию эмпатов. Но этот самоубийца не учел одного и самого главного — эмпат должен добровольно поделиться магией. В противном случае ничего не выйдет. Высушить эмпатов этот шпион не смог, а потому просто убил. Пятьдесят магов из «стражей порядка» погибли во имя целей «братства разрушителей». А скольким еще они уготовили подобную участь?

Разведчики донесли, что на рассвете враг собирается атаковать нас. Значит, всё свершится сегодня. Возможно, это запись последняя.

Далее следовала чистая страница, а затем текст продолжился.

Мы всё-таки смогли. У нас получилось. Этот ужасный день войдёт в историю, как день, когда чуть не погибла магия. Как только два войска сошлись, и закипела битва, эмпаты не вступали в бой. Мы находились чуть в стороне. Оказывается, наблюдать за этим кошмаром со стороны еще ужаснее, чем принимать в нём участие. Я смотрела, как огненные всполохи и ледяные стрелы летят, пронзают людей, как вздымается и разверзается под ногами земля, как ураганные ветры и смерчи вырывают с корнями вековые деревья, как маги и обычные люди борются с кошмарами, насылаемыми на них никтами. Я ощущала, как безумствует магия, необузданная, бешенная, разрушающая, ненавидящая, вселяющая ужас в своей мощи, сбивающая с ног, лишающая жизни. На месте битвы уничтожалась природа, умирали люди, разрушения и потери множились. И тогда в битву вступили мы.

Алесандро отдал приказ и все эмпаты в едином порыве потянулись к магии, свирепствовавшей на поле боя. Наша магия врезалась в магическую оболочку магов, прикрепилась к ним намертво. И мы начали действовать. Сначала наслали эмоции парализующие волю, в таких случаях безотказно действует страх, ужас и беспомощность. Воины на миг застыли, а мы начали опутывать их своими нитями, тянуть из них магические силы, выпивать, высушивать. Не знаю, кого я зацепила, но его магия была ужасной — тёмной, жестокой и холодной. С каждым витком, рывком, вместе с магией я забирала эмоции своей жертвы. И тогда я поняла, что мы не предусмотрели такого поворота событий. Опустошая магический резерв, мы в огромной количестве поглощали негативные эмоции, и сейчас было невозможно отбросить их в сторону, обойти. Это займёт много времени, которого у нас нет. А я видела, как дрожат от напряжения руки моих однополчан, как пот стекает по лицу, как большинство эмпатов закрыли глаза, дабы не смотреть на своих жертв. Потому что нам самим плохо. То, что мы в это мгновение делаем, противоестественно для эмпатов. Мы навеваем людям неестественные эмоции, отбирая магию.

Краем глаза я видела, как многие «стражи порядка» падают на колени, обессилев, но продолжают выполнять волю Бальтазора Воржиаля. Потому что по-другому невозможно.

Я почувствовала, как из носа течет кровь. Алесандро ободряюще мне улыбнулся. «Не дрейфь!», — говорила его улыбка. И я держалась. Потому что у меня был мой якорь. Но, к сожалению, такая опора была не у всех эмпатов.

Рядом со мной на землю, как подкошенный, упал один из магов. Он катался по земной тверди, сжав зубы, и рычал, как зверь. Из его ушей шла кровь. Он, остервенело, смотрел в одну точку и сквозь стиснутые зубы мычал, что больше не может, что он устал.

Алесандро моментально оценил обстановку и перехватил управление над тем магом, которого высушивал Реджи, так звали того эмпата, что упал. На лбу моего любимого выступил кровавый пот.

Следом за Реджи не выдерживали и другие. Я сама еле держалась на ногах. И тогда я поняла, что у нас может не получиться, нам банально не хватит сил.

Нам оставалось лишь одно — эмпатический взрыв. Мы с Алесандро печально переглянулись, прощаясь. Ведь оба прекрасно понимали, что ни один эмпат не переживёт этот день.

— Взрыв! — прокричал Алесандро и его голос услышали все «стражи порядка».

Эмпаты одновременно высвободили всю магию, что забрали у воинов, направляя её в небеса, а там запечатывали своими собственными силами. В едином порыве эмпаты освободились от чужеродной магии, а также от своей, и рухнули на землю.

Больше не было сил. Я знала, что медленно умираю. С трудом повернула голову к Алесандро. Мой любимый уже вознёсся к ставшим розовыми небесам, которые после эмпатического взрыва покрылись россыпью золотистых трещин. А затем небо начало стремительно темнеть, тьма поглощала всё вокруг.

Также меркло моё сознание. Я мысленно понеслась к Раулю и Марселле, из последних сил достучалась до сознания моих детей, посылая им свои воспоминания об этом дне. Я хотела, чтобы они знали, что мы сделали, запомнили всё из моих воспоминаний, а не из учебников истории, которые непременно исказят события этого дня. Но возможно это и правильно, ни к чему потомкам знать, на что были способны их предки. Я видела, как Марселла нашла мой дневник и записывает мои воспоминания.

Я вперила взгляд во мглу. И вдруг, среди господствовавшей вокруг тьмы, медленно поднялся вверх маленький огонёк. Я улыбнулась, значит, не вся магия исчезла из этого мира.

А потом я утонула в спасительной тьме.

Только сейчас я заметила, что последние записи сделаны другим почерком, похожим, но всё же не тем. И вспомнила, где уже видела его. Стих, тот страшный стих, полностью отобразил события далёкого дня, ставшего триумфом и гибелью эмпатической магии. Дня, завершившего череду «столетних магических войн». Дня, когда магия, в той привычной всем форме, исчезла, чтобы возродиться в новой жизни.

— Эмпаты не убили магию. Они заставили её и её носителей измениться, приспособиться под новые обстоятельства. Эволюционировать, — прошептала я.

— Тем не менее, последнее пророчество Малакона говорит о том, что эмпаты вновь должны воспользоваться своими способностями, чтобы еще раз защитить Нейлианд, — сказал император.