Захотелось на миг забыться, провалиться в небытие по-настоящему, стать никому не нужной и незаметной. Всю жизнь играть под чужую дудку было муторно и неправильно. Осознание собственной беспомощности, когда дали выжить не из-за простого упущения, а именно для будущей зрелищности убивало все мотивы для собственного спасения. Однако я сдаваться не собиралась. Не дождетесь милый Ахоор Танко. Да, во всей этой катавасии у меня наметился только один серьезный противник. И с князем Хойсором, и с князем Браслау я справлюсь, мы равны по силе и изворотливости, с князем Танко все намного сложнее и запутаннее. Я не знаю, когда тот блефует, а когда играет по-настоящему.

***

Жизнь в заточении оказалась для меня весьма непростой штукой. Меня выпускали во двор, как какое-то животное, только для восполнения необходимого дневного моциона. А по вечерам князь кровавых давал приватные вечера для своих многочисленных гостей и прихлебателей. Мне приходилось присутствовать на всех мероприятиях.

Хоноран, маг высоко рожденного эльфа тоже оказался под стать хозяину, весьма изощренным в своих фантазиях. Это его извращенному уму принадлежала идея использования меня в качестве экзотической игрушки на приватных вечерах. Меня, одетую в микроскопическое бикини, с шипастым ошейником на шее и высокой прической, приводили в банкетный зал где-то в середине приема, когда гости, веселые после неумеренных возлияний, жаждали более подвижных развлечений. Поначалу меня показывали, как какой-то небывалый цветок, иногда заставляя раздеваться донага, в поисках несуществующего без второй ипостаси хвоста или шерсти. Мне приходилось показывать частичную трансформацию на потеху публики, тогда маг князя отпускал мою запертую сущность на частичную свободу. Отчего-то больше всего подобные изменения нравились в основном женской половине гостей. Они требовали от меня отращивать когти, зубы, менять цвет глаз, наращивать волосяной покров, при этом все тянули ко мне свои загребущие ручки в желании потрогать, потянуть, погладить. После того как гостям надоедало рассматривать меня и мои анатомические особенности, начинались основные игрища.

Ради меня установили небольшую круглую арену, с желтым песочком и высоким заостренным бордюром. На арене ко мне присоединялись уже дикие звери, а маг отпускал мои способности к трансформации на волю, но под своим неусыпным контролем. Натравленные, распаленные хищники, уже пробовавшие эльфийской крови, жаждали меня разорвать на потеху беснующейся, ликующей публики. Мне приходилось буквально выдирать из их лап собственную жизнь, проводя серьезные бои в трансформированном виде. Звериную ипостась аж разрывало от жажды мести, пустых мечтаний добраться до горла и мага, и князя Хойсора. Хорошо еще, Хоноран не додумался использовать на подобных мероприятиях демонов, к которым так были охочи кровавые. Скорее всего решил, я не справлюсь с подобной работой. Да я бы и не преодолела, никогда не сталкивалась с демонами и не имела в своем арсенале заклинаний для их подавления. Я работала только с эльфами и их возможностями, а не потусторонними тварями. Да и боевой маг из меня по большей части никакой.

Мне и со зверями приходилось тяжело, так как на подобные поединки я не была настроена изначально, да и не являлась сама по себе кровожадной, несмотря на волчью сущность. До инициации мне не довелось общаться с подобными себе, а после инициации и вовсе моя звериная сущность замкнулась на самой себе. Конечно, нахождение в рядах Безликих, несколько пошатнуло мои пацифистские настроения, но там меня в основном обучали жесткому контролю зверя внутри себя. Зная о моей второй ипостаси, безликие не ставили все ставки именно на зверя, предпочитая иметь дело собственно с эльфом, а со зверем, только при случае. Приходилось на устраиваемых игрищах всерьез выживать.

Снисхождения я не ждала, так как видела в кровавых глазах гостей только жажду зрелищ и кровожадность. Многие из гостей князя частенько просили меня продать за баснословные деньги, но Хойсор неизменно оставался глухим к этим настойчивым просьбам. Однажды меня даже попытались украсть практически из-под носа стражи, когда после игрищ меня, в полуобморочном состоянии вели назад, в хорошо укрепленный подвал. Стража сумела отбить нападение, но после этого случая, со мной неизменно самолично спускался маг князя кровавых, не доверяя своим воинам и их способности удержать меня в руках.

На подобные попытки я смотрела практически безразлично, измученная до потери сознания тяжелыми боями с жаждущими моей крови хищниками. Нет, за мной ухаживали, применяя магию исцеления и, даже, давали возможность тренировать не только тело, но и дух, особенно после того, как выяснилась моя полная несостоятельность в поединках с животными. В той, прошлой жизни, мне не приходилось обнажать оружие против подобного противника. Я телохранитель, умеющий вовремя распознать угрозу, исходящую извне, суметь расставить ловушку и оградить своего подопечного от этой угрозы. А потому, устранять врагов мне в одиночку не приходилось. Нет, в своей длинной жизни я убивала противников, но никогда не обнажала клинок, а тем более зубы против братьев наших меньших. Всегда считала подобные игрища недопустимыми, особенно когда животных специально натаскивали на убийство разумных.

В первое время пыталась не доводить исход поединков до летального исхода, пока меня саму едва не разорвали на части, глупо подставившейся во время единоборства. С тех пор пришлось больше задумываться о собственном сохранении, перестав причислять зверей, выставлявшихся против меня, как могущих перебороть свои природные инстинкты. Дело пошло лучше, однако, мне приходилось хуже.

Не приходилось задумываться над стратегией, только следить за исполнением пируэтов и своевременно гасить чрезмерную ярость противника, применяющего для моего устранения не только когти, но и зубы, а также звуковые эффекты. Однако, я все равно старалась сводить поединок к обездвиживанию зверей или их частичной потери сознания. Эти усилия не давались мне даром, приходилось платить собственным здоровьем, а также физическим истощением.

Полностью истощенная телесно, я не реагировала на магическое лечение, предпочитая просто валиться на кровать и забываться тяжелым сном. Удивительно, но мне ничего не снилось. Я словно проваливалась в пустоту, погружалась в темноту и даже периодически возникающая слепота от переутомления, перестала пугать. Чувства притупились настолько, что появись передо мной Сурэо, не отреагировала бы на него.

Тело мне залечивал Хоноран, качественно залечивал, даже шрамов не оставалось, но вот шрамы, оставшиеся на сердце, в душе, он залечить был не в силах и они только укрепляли меня в желании отомстить всем мучителям. Я всегда умела ждать, даже находясь в подобных, скотских условиях. Задушив все желания, только выполняла прихоть зарвавшегося хозяина, не больше, а в уме просчитывала варианты последующих событий.

И все же прошло четыре долгих месяца, пока появились первые вестники грядущих изменений в моей подневольной жизни.

Меня, как всегда, привели в общий банкетный зал на поводке, как какого-то дикого странного зверя. Хоноран, приведший мою особу, прежде чем спустить с поводка, внимательно оглядел обширный зал, дождался ответа от своего хозяина и только потом приблизился ко мне, грубо притягивая к себе.

— Работай, детка. — Хриплый голос мага порадовал меня, так как в коридоре у нас снова произошла стычка, в ходе которой я сумела вцепиться в горло Кровавого. Задушить мне его не дали, вовремя оттащив от мучителя, но голосовые связки попортить мага, все же удалось. И это не смотря на всю его хваленую боевую магию. — И не дай тебе Боги, плохо.

— Береги шею, — прошипела я в ответ, злобно поглядывая на своего мучителя.

Хоноран отстегнул поводок и с чувством оттолкнул от себя, напоследок гневно сверкнув темно-красными глазами. Не сдерживая хищной улыбки, я выровняла шаг, и гордо вздернув подбородок, прошла в зал, не замечая снующих вокруг гостей. На присутствующих я никогда не смотрела, не любила их внимания.