— Ты много экспериментировала, — эльф обвинял, не уточнял.

— Фанори доложила? — Я недовольно поморщилась. — Только в пределах дозволенного, ничего сверхъестественного.

— Фатха, ты хотя бы понимаешь, что творишь?

— Вполне, — прислушавшись к своему организму и не обнаружив последствий обморока, я отстраненно поинтересовалась, — какое сейчас время суток?

— Уже глубокая ночь, — ответил севаст, вставая со своего места и отходя подальше от места моей дислокации.

— Я тебя не слишком задерживаю? — Я не очень хорошо понимала чувства эльфа, которыми он себя окружил. — Тебя, скорее всего, ждут в покоях наследной четы, которую осаждают с поздравлениями.

— Там и без меня хватает соглядатаев, — огрызнулся севаст, впервые проявив хоть какие-то четкие эмоции.

— Севаст, — я уже знала, что лежу не на кровати, а потому протянув руку, тихо попросила, — проводи меня в спальню.

— Тебе нельзя вставать, — эльф в один момент оказался рядом, — лекарь запретил.

— Брось, — мягко улыбнулась, отмахиваясь рукой, — я уже в полном порядке, а ты стремишься уйти.

— Только после того, как пойму, что и впрямь все в порядке, — севаст просунул ладони под колени и под плечи, поднимая меня на руки.

Я позволила отнести меня в спальню. Прикусив нижнюю губу, старалась не вдыхать будоражащий мою кровь, запах полукровки. Уцепившись за его шею, я уже жалела, что позволила Светлому проявить заботу о моей болящей персоне. Однако мне стоило больших трудов не показать свое состояние.

Эльф сверх осторожно перенес меня через порог спальни и опустил на кровать. И тут я уткнулась Светлому в шею, практически перестав дышать. Мгновенно замерев, тот не выпуская меня из рук, тихо прошептал, срывающимся от тревоги голосом:

— Фатха, тебе плохо?

— Не уходи, — практически простонала эти два слова, вцепившись в эльфа побелевшими от напряжения пальцами, — тебя очень ждут?

— Я останусь, — севаст чуть отстранился, его дыхание коснулось моей щеки, заставив затрепетать сердце, — только скажи, что надо делать.

— Делать? — Я сама потянулась к губам эльфа, тут же активируя волчье зрение.

Сейчас мне было важно видеть глаза полукровки, дабы знать, как реагировать, если тот откажется от моего дара. Не знаю, любовь ли это, но держать свои эмоции в узде уже не могла. Я жаждала прикосновений эльфа и боялась его отказа. Только севаст не отказывался от моего дара. Он впился в мои губы страстно, словно от этого поцелуя зависела его жизнь. Его руки прошлись по плечам, спине, спустились к бедрам, заставляя трепетать каждую клеточку моего жаждущего тела.

Осторожно высвободившись из кольца моих рук, эльф вытянулся рядом со мной. Его глаза, подернутые страстью, горели. Нависнув надо мной, полукровка прикоснулся губами к уголку губ, срывая легкий поцелуй. Одной рукой облокотившись на кровать, другой эльф провел по моему телу, точно опасаясь отказа. Я же наоборот, только подалась вперед, поощряя того на продолжение. Эх-Хтор оказался неутомимым любовником, очень чутким и вместе с тем, неистовым, жадным до ласк, превращая мое тело в средоточие сладострастия. А высвобожденный зверь купался в моих зашкаливающих эмоциях.

Принимая и отдавая ласки, я так ни разу и не вспомнила о Сурэо, находившегося буквально в нескольких метрах от нашего любовного гнездышка. Я впервые в жизни любила без оглядки на прошлое. Я просто хотела этого, и ни о чем не жалела и не мечтала о большем…

Поцеловав в уголок губ, чтобы притушить мой протяжный стон, эльф осторожно улегся рядом. Заботливо укутав меня в одеяло, он притянул меня к себе, перемещая губы на влажное плечо. Потом удивленно приподнял голову, услышав едва слышный мелодичный звон:

— Что это?

— Волосы, — я расслабленно лежала, наслаждаясь близостью успокаивающегося мужчины.

— Не понял? — В хриплом голосе слышалось замешательство.

— А ты прикоснись, — я улыбнулась, замирая в предвкушении.

Высвободив ладонь, севаст осторожно провел по моим волосам и охнул, когда под его пальцами прядь треснула и, отломившись снизу, рассыпалась без остатка. Хмыкнув в кулак, я прикрыла глаза, хотя до этого исподтишка наблюдала за выражением лица эльфа.

Не став долго оставлять любовника в неведении, я не сдерживая улыбки, стала рассказывать:

— Лет двадцать назад, при выполнении очередного задания мне пришлось столкнуться с некоторым непониманием со стороны молоденькой магички из рода Зеленых, вот она и наградила меня качественным заклятием. Волосы растут до определенной длины, а потом попросту рассыпаются в пыль. Оказалось удобно, я и не стала избавляться от столь интересного проклятия.

— Ты занятная, — севаст осторожно прикоснулся к волосам, спровоцировав очередной мелодичный перезвон рассыпающихся прядей, — оборотень, да еще и…

— Не надо, ничего не говори, — я потянулась к Светлому.

***

Проснувшись поутру, опасалась, что севаст снова уйдет, но в этот раз я ошиблась. Эх-Хтор ходил по наружной комнате. Я слышала, как он прохаживался, прихрамывая, и в шагах слышалась какая-то тревога, нетерпение, даже злость. Активировав волчье зрение, нашла сброшенную рубашку и, накинув ее на голое тело, встала с кровати. Убрав активность второй ипостаси, научилась за неделю неплохо ориентироваться в чужих для меня покоях, старательно ступая по раз выработанному проходу, вышла из спальни. Невольно втянула в себя запахи и тут же оказалась в крепких мужских объятиях.

— Ты уже встала?

— Привет, — тихо произнесла я, потершись щекой о рубашку эльфа.

— Как самочувствие? — Меня поцеловали в макушку, а руки, обнимавшие, стиснули в объятиях до боли.

— Нормальное, — я улыбнулась, даже не зная, что так бывает приятно ощущать чужую заботу, — что-то случилось?

— Отчего ты так решила? — Севаст разжал объятия, но тут же взял меня за руку, проводя до дивана и помогая сесть.

— Я же зверь, — потянула эльфа за собой, прижимаясь к его теплому боку, — и чувства для меня не секрет. Я их, можно сказать, вижу, ощущаю, осязаю, нюхом чую.

— Да, ты права, — севаст провел ладонью по моим волосам, но за ночь они все успели обломаться и сейчас уже не подавали того мелодичного звона, который удивлял его ночью. Эх-Хтор немного помолчал, потом тяжело вздохнул, — приходили от Сурэо.

— И… — я в ожидании замерла, закрыв глаза. На сердце стало холодно. Словно оно покрылось изморозью. Неприятное чувство однако.

— Вела готова тебя принять. — Голос Светлого тоже звучал глухо, невыразительно.

— Когда? — Неприятно шевельнулся зверь в моем подсознании, видимо предчувствуя неприятности, могущие поджидать меня в непосредственной близости от принцессы.

— Через пару часов, — ответил севаст, стараясь оставаться спокойным, собранным, и отстраненным, — когда схлынут основные гости.

— Есть, что-то, о чем я должна знать заранее? — В подреберье заныло, а перед глазами затанцевало, заплясало марево, точно в предвкушении не очень веселого развлечения.

— Веле стало плохо ночью, — Светлый снова помолчал, собираясь с силами, — хотели послать за тобой, но Айфану не позволила.

— Почему? — Я резко развернулась к эльфу, активируя свое зрение. — Как часты у нее приступы?

— Сурэо не распространяется на этот счет, и я знаю только, что они в последнее время участились. — Севаст пожал плечами. — Лекари уверяют, виновна тяжелая беременность велы.

— О том, что детей двое, знали заранее? — Прикусив губу, я пристально всматривалась в бледное лицо полукровки.

— Не сразу, — Светлый поморщился под моим пристальным взглядом, но так и не посмотрел в мою сторону, глядя куда-то мимо меня, — предсказан был один ребенок, его и ждали. Потом веле стало плохо, вызвали лекаря и тот провел сканирование, заподозрив болезнь. У велы была угроза выкидыша.

— Ясно. — Я потерла шею ладонью, машинально коснулась занывшего шрама на щеке. — К тетке Айфану обращались?

— Да, — эльф кивнул, не выражая при этом никаких эмоций, — но та молчит.