— В общем или в частном порядке? — Поинтересовалась я, стараясь не поддаваться панике, которую уже сеял в моей душе эльф.
— Не иронизируй, — я услышала, как Сумеречный подтащил кресло, поставив его напротив меня, — твои глаза…
— А что с ними? — Стараясь говорить спокойно, пыталась различить по голосу друга степень его тревоги и вообще все оттенки мимики, написанной сейчас на его холеном породистом лице и не доступные для моего зрительного восприятия.
— Они совершенно белые, полностью лишенные всякой пигментации, отсутствует зрачок, радужка, да вообще все кроме белого марева. — Отозвался Конис убитым голосом.
— Марево, говоришь, — я поморщилась, в душе заскребли кошки, — вот и я вижу только марево.
— Хорс, — эмоционально выругался личный телохранитель и советник князя Браслау, вскакивая на ноги. Я ощутила, как тот заметался по комнате раненым зверем, потом подошел ко мне и, наклонившись, погладил по щеке мозолистой от постоянных тренировок, ладонью. — Ты посидишь пару минут одна?
— А куда ж я денусь, Конис? — Не видя парня, тем не менее, безошибочно посмотрела на него.
— Тогда давай помогу снова лечь, — эльф, не слушая моих слабых возражений, уложил меня в кровать и накрывая одеялом, проворчал, — вся вон уже зеленая от слабости. Лежи, отдыхай. Я к князю и за лекарями.
— И магов не забудь. — Позволила себе хмыкнуть. — Это скорее по их части.
— Обязательно, — эльф это сказал, уже находясь у двери. В его голосе я услышала неподдельную тревогу и участие.
А через полчаса жуткого ожидания моя комната превратилась в проходной двор, с толпящимися эльфами всех подходящих случаю специальностей, говорящих между собой на повышенных тонах, спорящих до хрипоты, ощупывающих меня, постоянно крутящих мою голову, требующих рассказать о самочувствии, воспоминаниях, что-то сующих мне в рот, под мышку, требующих закрыть и открыть глаза. И снова спорящих, кричащих друг на друга, рычащих, постоянно что-то роняющих. Через двадцать минут я уже ничего не соображала и машинально вертела головой, хлопала глазами, открывала и закрывала рот, пытаясь при этом что-то рассказывать о самочувствии, поднималась и опускалась по приказу. И только сильная ладонь Кониса, да его крепкое плечо, на которое я уже опиралась всем весом, не давали мне упасть в спасительный обморок, в который я ни разу в жизни не падала. Эльф стоически поддерживал меня, не давая полностью в обиду и пресекая попытки чересчур зарвавшихся исследователей тут же меня препарировать во благо будущего научного прогресса.
Когда же этот бедлам, наконец, закончился и частично удовлетворенные медики и магики отправились восвояси, в тишине кабинетов попытаться понять, что со мной случилось, я сумела немного расслабиться. Глаза устали и слезились от того, что приходилось их держать постоянно раскрытыми. Марево все еще разъедало слизистую, пересушивало ее. С трудом выгнувшись назад, я потянулась, пытаясь размять затекшие от долгого сидения мышцы, уткнувшись затылком в ключицу замершего эльфа, помогавшего мне пережить кошмар под названием исследовательский зуд у приближенных князя Браслау.
— Ты как? — Мягкий участливый голос Кониса только спрашивал, в кои то веки не окрашенный в эротические тона.
— Сейчас паршиво. Хочу лечь. — Ответила я надтреснутым от пережитого напряжения голосам, плотно закрывая глаза.
— Ложись. — Эльф мгновенно засуетился, помогая мне принять лежачее положение и накрывая одеялом. — Скоро придет брат, он сменит меня на посту.
— Дрод? Он…
— У подножия трона князя, исполняет свои обязанности, — хмыкнул Конис, — мы дежурим у твоей постели поочередно.
— А князь? — Осторожно поинтересовалась я.
— А что князь? — Конис верно понял мой вопрос. — Узнав, что произошло, он самолично расторг заказ и забрал твое бездыханное тело. Он же обещал о тебе заботиться и не в его правилах забывать про данные когда-то обещания.
— Сколько я… — не сумев выговорить слово, болею, только замерла, в ожидании ответа. А благодарности князю я выскажу самолично, нам придется о многом поговорить.
— Долго, — не стал юлить Конис, да братья и не отличались в подобных вопросах крайней щепетильностью, предпочитая сразу все расставлять на свои места, — уже подошел к концу шестой месяц. Я не знаю, как подействовало на твой организм наложенное заклятие, однако в первые дни ты выглядела замученной пытками.
— Ко мне не применяли пыток, — я недоуменно нахмурилась, — мы знакомы с Кровавым князем по прошлым встречам, но не в его правилах применять столь крутые санкции в подобных вопросах.
— А голос? — Не поверил мне Сумеречный.
— А что он? — Не поняла вопроса я.
— Ты же поспособствовала уничтожению певческого таланта князя Хойсора? — Конис оказался в курсе моих давних похождений.
— Мне удалось свернуть с этой скользкой дорожки, — я позволила эльфу приподнять мое расслабившееся тело и уложить в кровать окончательно. Глаза я не открывала, так все же оказалось легче переносить слепоту, появлялось ощущение зрячести. — Князь конечно, параноик, но в этом есть доля и моей вины.
— Отдыхай, — Конис осторожно прикоснулся к моей щеке, вставая с кровати. — Я немного посижу, потом меня ждут дела. Надеюсь, Дрод уже принесет первые выводы о твоем заклятии.
— Скорее проклятии, таким его наложили на маску, — хмыкнула я, вытягиваясь под одеялом. Спать не хотелось, адреналин еще бурлил, но голова гудела от шума, гама, криков, топота множества эльфов, решавших мое будущее.
Поняв мое состояние, Конис не стал приставать ко мне с расспросами, усевшись в кресло и занявшись шелестением бумаг. Послушав немного, я усмехнулась, никогда не видела этих братьев за работой. Раньше мне казалось, что они горазды только развлекаться, и не только в свободные от работы часы. Холодные, расчетливые, циничные эльфы как никто подходили на роль личной охраны князя Браслау, и мало кто знал, что эти балагуры являются лучшими советниками Сумеречного князя. Даже ближайшие советники считали их только охраной.
Представив перед мысленным взором внешность братьев, я не сдержалась от улыбки. И чего мне не хватает, кто бы сказал. Красивые, подтянутые, изящные, высокие, с оливково-злеными глазами прожженных аферистов и великосветских любовников, с постоянной полуулыбкой на скульптурно вылепленных лицах. Одеты с иголочки. Щеголевато и пафосно. А что, циничные по жизни, для любовниц это по большому счету не важно.
Не додумав мыслей о братьях, я неожиданно уснула. Наверное, сказалось нервное напряжение, но спала я спокойно, без сновидений. Проснувшись отдохнувшей, я потянулась, впервые ощутив, как перестало ныть тело, натруженное болезнью, как перестала болеть голова.
— Доброе утро, соня. — Голос Дрода с его неповторимыми интонациями, которые знали только близкие эльфы или родственники, в отличие от брата звучал бодро, весело. — Ты отдохнула?
— Наверное, да, — не видя секретаря князя, я, тем не менее, широко улыбнулась, радуясь его присутствию. Как же я закоснела в своей работе, что едва не пропустила таких друзей, — давно ты здесь?
— Да почти всю ночь.
— И всю ночь в кресле?! — Я лукаво приподняла бровь, но глаза только слегка приоткрыла.
— Боялся тебя разбудить, так хорошо спала, как младенец, — Дрод хмыкнул, потом его тон посерьезнел. — Покажи глаза.
— Смотри, — усевшись удобнее в кровати, я широко открыла глаза.
Некоторое время было тихо. Потом я услышала, как эльф встал, и, подойдя к кровати, опустился рядом со мной. Его теплая ладонь прикоснулась к щеке, а чувствительные пальцы осторожно прошлись по моим глазам. Не ожидая подобной ласки, я невольно прикрыла глаза, ощутив недовольное шевеление зверя, загнанного куда-то вглубь организма. И все же моя вторая натура не принимала этих братьев. Никак.
— И вот чего тебе неймется, — Дрод всегда сильнее брата чувствовал мою натуру, опуская руку, — заклятие, примененное на тебе, из разряда не снимаемых.
— Правда? — Подавив разочарование, затопившее сознание, я откинулась на подушки, отодвигаясь от эльфа подальше. Лимит, отпущенный ему для прикосновений, закончился, иначе мой волк станет реально ворчать.
