— Так легче руке.

— Спасибо, — я закрыла глаза, и впрямь чувствуя облегчение.

— Я не умею врачевать, — севаст аккуратно улегся назад, укрывая меня краем камзола, — только облегчать на время. Я лишь воин и то бывший.

— Я могу помочь с инициацией, — я снова открыла глаза, хитро улыбаясь.

— Мы об этом уже говорили. — Светлый чуть приподнялся, мгновенно ощетиниваясь. — Не провоцируй меня.

— Жаль, — с едва заметной улыбкой, я откинула голову назад, открывая шею, — красивый вышел бы экземпляр.

Эльф вдруг резко повернулся и, положив левую руку рядом с моей головой, подтянулся повыше, почти нависнув надо мной. Закусив губу, я на мгновение перестала дышать, ощутив в воздухе изменение гормонального статуса. Севаст осторожно наклонился, некоторое время смотрел мне в глаза, а потом впился в мои губы страстным, отнюдь не детским поцелуем. Одна его рука поднырнула под мою голову, притягивая к себе, а нога уже раздвигала мои, устраиваясь между ними поудобнее. Ответив на страстный поцелуй, я и сама выгнулась навстречу, грудью коснувшись его плеча. Закинув ногу на его ноги, я сильнее прижалась к жаркому телу. А руки уже шарили в поисках завязок, не смотря на то, что оба в кандалах и снять одежду полностью, не в наших силах.

Краем сознания отметила, что поцелуй севаста мне нравится и он так не похож на другой. Хорс, другой. Я резко открыла глаза. Наверное, увидев панику в моем взгляде, севаст прервал поцелуй и отодвинулся, хотя я продолжала его держать в своих объятьях.

— Прости, не знаю, что на меня нашло.

— Не надо, — судорожно выдохнув, я притянула голову эльфа к себе, — мне понравилось. — Задумчиво глядя на эльфа, я пыталась оценить свои ощущения. Потом тихонько произнесла. — Поцелуй меня.

Севаст наклонился, теперь более осторожно касаясь моих губ своими губами. Только в этот раз я не собиралась оставаться не у дел, ответив на его поцелуй, моментально превратившийся в настоящий, тягучий, томный, страстный, нежный. Да, моя догадка подтвердилась. Я не чувствовала отвращения, брезгливости, неправильности. А ведь севаст первый после стольких лет, кого не оттолкнул мой зверь. Сколько я попыток сделала после предательства Сурэо и все без толку. Ни с одним не смогла даже толком целоваться, не то чтобы лечь в одну постель.

Услышав свой стон, я сильнее прижалась к севасту, ощущая его руку, заведенную под копчик. Я не была девственницей, но сто восемьдесят лет воздержания это вам не шутки. Жаркие губы эльфа, оторвавшись от моих, прошлись по щеке, спустились по краю подбородка к шее, к ключицам. Остановились перед преградой из завязок рубашки. Я замерла в предвкушении. Высвободив руку из-под головы, Светлый помогая себе зубами, растянул узел и, откинув края рубашки в стороны, поцеловал ложбинку между грудью, заставив меня выгнуться дугой.

Мне давно уже не было холодно. Тело буквально сгорало от неожиданных ласк. Я подняла руки и попыталась высвободить тело севаста из плена рубашки, вытягивая ту из штанов. Мужчина ритмично толкнулся, принуждая меня снова застонать. Подняв голову, он провел губами по подбородку, снова накрывая мои губы. Прижав меня к себе еще теснее, севаст отстранился и, уткнувшись лицом в изгиб шеи, тихо простонал:

— Не могу, прости. Так нельзя. Не здесь.

— Все хорошо, — я прикрыла глаза, стараясь подавить разочарование. Все правильно. Здесь не время и не место для жарких объятий. Потом, может быть потом. — Сейчас полнолуние, и твой зверь, пусть и непроснувшийся, чувствует ее влияние. С другой стороны и мой зверь жаждет спаривания с подходящим самцом.

— Звучит грубо, — севаст приподнял голову, осторожно коснувшись губами моего виска.

— Наверняка, — согласилась я с легкостью, — только я давно такая. По натуре я зверь, хищник и ориентируюсь больше именно его пристрастиями. Есть у животных такое понятие как течка, так вот ее пик приходится именно на полнолуние, а длится около трех дней в месяц.

— Ты считаешь, я пойду у тебя в поводу и все произошедшее спишу на потребности твоего зверя? — Эльф смотрел спокойно, с интересом. — А у меня от этого снесло крышу? Нет, участвовали во всем этом безобразии мы вдвоем, учти. К тому же я собрал о тебе кое-какую информацию и знаю, что мужчин ты к себе не подпускаешь и на пушечный выстрел.

— И за какой период эти сведения? — Я иронично улыбнулась.

— Давай спать, — севаст чмокнул меня в нос, не собираясь выдавать свои профессиональные секреты.

— Давай. — Спорить не стала, хотя сделала зарубку на будущее, провести серьезный анализ собственных ощущений. Кто знает, может родство севаста с наследником повинно в сбое моего неприятия мужского пола и только. Мое сердце давно умерло и пошло прахом, а телесная оболочка научилась обходиться без его участия в жизни. По большей части я обычная машина, исполняющая работу по охране вверенных мне клиентов и только, ничего более.

Закрыв глаза, я постаралась унять так некстати всколыхнувшиеся чувства, и улыбнулась, когда рука Светлого сильнее прижала меня к своему теплому боку, тщательнее укрывая краем камзола от холода. В отличие от меня эльфу удалось уснуть, несмотря на сырость и промозглость камеры. Немного навалившись на меня плечом, Эх-Хтор уткнулся носом мне в изгиб шеи, а его рука по-хозяйски обхватила талию чуть ниже груди. Глядя в потолок, я слабо улыбалась, перебирая ощущения своего волка. Тот, пусть и не удовлетворенный физически, впервые за несколько десятков лет умиротворенно молчал, не порываясь выйти из-под контроля, как обычно бывало в полнолуние. Осторожно раздув ноздри, я принюхалась к запаху полукровки, пытаясь запомнить его аромат. Да, похоже, тот сдерживает именно выход химеры. Весьма интересный объект для изучения, несколько животных, собранных в одном хищнике, которого тщательно держат в узде. Пока инициации не произошло, опасаться срыва на животные инстинкты не стоило. Зверь зажат в рамках так, что спит беспробудным сном и даже луна с ее циклом, не может повлиять. Как же давно это было. Своего зверя я отпустила сразу, после того как умерла и физически, и морально, и эмоционально.

***

Так и не уснув, я промаялась все ночное время, которое нам отпустили перед допросом. Осторожно высвободившись из-под руки севаста, сползла на пол и в полутьме осмотрев цепи на наличие узлов, но не найдя их, отправилась к небольшому столу, расположившемуся рядом с входной дверью. Чувство времени у волка отменное и мне не приходилось полагаться только на глаза. В процессе всегда участвовал нос, особенно когда эльф во мне сомневался по тому или иному поводу. Усевшись на колченогий, грубо сработанный стул, я активировала свои оборотнические способности, проверяя их наличие. Ни ошейник, ни наличие магических оков, никоим образом не сковывало моих истинных способностей, что не могло не радовать. Откинувшись спиной на стену, я расслабленно вытянула ноги и, прикрыв глаза, активировала в первую очередь нюх, пытаясь среди множества запахов выделить один единственный, принадлежащий князю Хойсору. Мне необходимо было знать, в каком настроении тот пребывает на данный момент. Может оттого, что наступило утро, запахи стали резче, отчетливее, более выраженные, легче отделимые друг от друга. Поэтому князя Кровавых эльфов я обнаружила почти без особого труда. Тот о чем-то ожесточенно споря, прохаживался в кабинете на втором этаже замка. Голосов я не слышала, так как уловила присутствие мага, а потому не стала афишировать свое присутствие и лишь внимательно считала эмоциональный фон эльфа, который мне совсем не понравился. В его ауре легко просчитывалось злое возбуждение, не сулившее для меня ничего хорошего.

Убравшись подальше от психопата князя, решила проверить скорость преображения. Первым делом, подняв и вытянув перед собой руки, расставила пальцы и мгновенно отрастила темно-серые, с металлическим отблеском, загнутые книзу когти кинжалы. Повертела ладонями, с удовольствием разглядывая преобразившиеся ногти. Своего зверя я любила и не считала вторую ипостась проклятием. В свое время только зверь, поселившийся в душе, спасал от соблазна окончательно уйти из жизни после нескольких предательств горячо любимого эльфа, едва не ставшего моим спутником. А волк давал мне душевную свободу, хотя вот уже в течение более 50 лет я жила нормальной городской жизнью и практически не выпускала своего зверя на свободу, руководствуясь сугубо эльфийскими понятиями о чести, доблести. Полностью подчиненный эльфийским кодексам, волк не роптал, да я и сама не отделяла обе ипостаси друг от друга, никогда не заменяя свой разум эмоциями хищника или его инстинктами. В любом обличии я оставалась собой и мыслила только эльфийскими понятиями.