Дверь открылась, выпуская из соседней комнаты бледную до синевы молоденькую гномку с каталкой, на которой лежало тело командира их небольшого отряда.

— Триа, завози последнего, — раздался девичий голос из-за дверей.

Спустя пару минут Нойл лежал на металлическом столе, а над ним склонилась дриада. Чуть в стороне спиной к нему стояла человеческая девчонка и что-то полоскала в тазике с водой.

— Ну что? Сразу все расскажешь, или тебе сперва пальцы откусить? — ухмыльнулась дриада, снимая с него кляп.

— Эдера, мы же не в рейде, — не поворачиваясь, сказала девчонка. — Как говорит моя наставница: «Если спешить некуда, то не стоит портить ценные ингредиенты».

— И где же ты нашла такую наставницу, красавица? — спросил Нойл.

— В Сомбрии.

Она повернулась, и Нойл похолодел: на лице девчонки была лишь холодная сосредоточенность, а в глазах застыло абсолютное равнодушие. В руках она держала несколько длинных тонких игл, какими, по слухам, пользовались профессиональные палачи темных.

— Триа, дай ему обезболивающего зелья, иначе он начнет орать и дергаться сразу после второй иглы. — Девчонка заглянула ему в лицо. — Выплюнешь — залью через нос.

Гномка дрожащими руками поднесла к его губам пузырек. Нойл принюхался: запах был незнаком. Может, и правда зелье? Девчонка чуть склонила голову набок и зажала ему нос. Не дожидаясь продолжения, Нойл поспешно сделал пару глотков.

— Через две минуты можно будет начинать допрос, сол ректор, — сказала девчонка куда-то в сторону.

«Так вот кто создал иллюзии», — подумал Нойл, разглядывая выступившего из тени высокого альва в серо-стальной мантии. А потом ему очень захотелось рассказать этим милым девушкам обо всем на свете.

— Спасибо, Триа. — Лицо мастера Мист все еще было похоже на маску, но легкие нотки удовлетворения в голосе говорили о том, что действие тройной порции «ледышки» уже заканчивается.

— Не за что, госпожа Мист. — Триа чуть поклонилась и, взяв протянутый ей флакон, выпила противоядие. Дрожь и слабость, помогавшие изображать страх, почти сразу отступили. — Что теперь с ними будет?

— Как решат ректор и князь. Но, думаю, это была последняя такая попытка. Да и защиту Академии наверняка усилят.

Утром в особняк посольства доставили шарик с записью допроса наемников и записку, в которой ректор настойчиво рекомендовал ферсийцам не появляться на территории Академии и даже не дышать в сторону преподавателей.

Помощь от Сони Опал смогла оценить через неделю на приеме у графа Аргило. Владелец крупнейшего в княжестве торгового дома, мало того, что пригласил ферсийского посла, не предупредив об этом никого из других гостей, так еще и допустил до кухни его слуг, о чем Опал догадалась по шуму в голове и разбегающимся мыслям. В таком состоянии создать заклинание было довольно сложно, зато нащупать в кармашке у пояса шестигранную пластинку и подать в нее силу получилось с первого раза.

Содержимое стальной шкатулки Опал использовала почти через полтора месяца — за день до отъезда изрядно надоевших всем гостей. Подаренный племянником ферсийского посла букет «серебряных» лилий, обозначавший пожелание процветания и здоровья, выбросить, не нанеся тем самым оскорбления, было нельзя. Пришлось распорядиться, чтоб служанки отнесли его в апартаменты.

Вернувшись к себе, Опал велела открыть окна, а потом, задержав дыхание, внимательно осмотрела цветы, но те выглядели настолько безобидно, что от нехорошего предчувствия по спине пробежали мурашки. Надев перчатки и пересилив неприязнь, она открыла присланную Соней шкатулку, достала оттуда кусок ткани с нанесенной на него магической печатью и темно-серый брусок из прессованной кости. Расстелив на столе ткань и расставив в положенных местах вазу с цветами и накопитель, Опал проколола палец и уронила каплю крови на печать. По телу пробежал противный озноб, а букет на мгновение накрыло темной дымкой. Через минуту на лепестках одного из цветов проявились коричневые точки, оказавшиеся капельками маслянистой жидкости. Решив не выяснять, чем именно ее пытались напичкать в этот раз, Опал велела Беатрис осторожно стереть салфеткой проявившиеся капли, а саму салфетку сжечь.

На следующий день ферсийский посол, так и не добившийся ни льгот, ни разрешения на торговлю легкими наркотиками, многословно попрощался с дядей, потом уважительно поклонился Опал и сказал, что теперь понимает, почему наследницей выбрали именно ее, ведь умение правильно выбирать помощников и возлюбленных для правителя куда важнее, чем личная сила. Мысленно пожав плечами, Опал так же многословно распрощалась с послом и вздохнула с облегчением.

Еще через два дня приехал довольный, но явно вымотанный Таркис. Дав кузену и дяде отдохнуть еще неделю, Опал потребовала себе свободы хотя бы на четыре дня.

Эти полтора месяца не прошли для нее и Эдеры даром. Занятия с Фейной Соня возобновила всего пару дней назад и пока только теоретические: на практику сил все еще не хватало, даже с учетом того, что в основном она занималась очисткой компонентов и обновлением лака на плите. На Эдеру, которая обучала четыре группы и готовила эликсиры по вечерам и ночами, а последние две недели держалась на стимуляторах, сыром мясе и силе воли, вообще было страшно смотреть. Темные круги под глазами и немного безумный голодный взгляд, заставляли студентов и некоторых преподавателей обходить дриаду стороной.

Проверив принесенные Фейной артефакты, Соня исправила пару мелких огрехов в одной из печатей и, выдав ученице новое задание, побрела домой.

В прихожей лежали знакомые высокие сапоги, обладательница которых обнаружилась в комнате Сони.

— Светлого дня, Ваше Сия…

Княжна притянула Соню к себе и крепко обняла.

— Опал?

— Извини. — Опал разжала объятия и, взяв Соню за руку, обвела пальцем линии метки. — Просто соскучилась. А ты?

Соня проследила взглядом за ее пальцем и задумалась. Сейчас, стоя рядом с Опал, она чувствовала, что рада ее видеть, а прикосновения приятны. Но если легкие мурашки и желание прикоснуться в ответ, можно было легко объяснить: после нескольких месяцев воздержания и почти семи недель нервного и физического напряжения тело не могло не среагировать на красивую девушку, то осознавать, что она скучала по посиделкам и тренировкам со светлой, да еще и с альвийкой, было странно.

— Ты в порядке? — В голосе Опал послышалось беспокойство.

— Да. — Соня подняла взгляд. — Я тоже рада тебя видеть.

Опал улыбнулась и села на кровать, так и не выпустив Сонину руку. Пришлось устраиваться рядом.

— Расскажешь, чем занималась все это время?

— Да чего рассказывать? Умотались с твоими эликсирами так, что даже занятия с Фейной толком вести не могу. Эдера вообще засыпает прямо у камина в гостиной.

— Понимаю. — Опал кивнула. — Тогда как ты смотришь на то, чтобы съездить на выходных поохотиться на грису?

— Даже не знаю… — Соня пожала плечами. — Никогда не была на охоте. А разве сейчас сезон?

— В Западном лесу есть небольшой заповедник, где разводят особую породу с очень нежным и вкусным мясом. И в конце января выпускают на свободу пару десятков подросших самцов. На них можно охотиться ровно две недели, и каждой охотничьей партии разрешается убить только одного зверя за сезон.

— А мы этого нежного и вкусного мяса не можем поесть в ресторане или во дворце? — Бегать по зимнему лесу ей совершенно не хотелось.

Опал скривилась:

— Я полтора месяца мечтала уехать оттуда хотя бы на два дня.