— Эммм, — положила я Эстель в кроватку, когда она снова уснула, направляясь к выходу. — Я бы стала змеей.

— Почему? — закрыл Майкл дверь в ее комнату.

— Ну во-первых у нее нет чувств, и она ни к кому не привязывается.

— А во-вторых? — смеялся он, когда мы снова легли в постель, повернувшись на бок, смотря друг на друга.

— А во-вторых ее многие боятся и самое важное — есть можно раз в месяц.

Я не помню, как мы уснули, но этот день все изменил. Единственный день моей жизни помог мне понять мало, от чего зависело так много. Целая вселенная, которую я построила для себя и под себя оказалась ненужной благодаря единственному человеку. Майкл еще спал, когда в семь утра мне пришлось вставать, потому, что Эстель вот-вот проснется. Я собиралась подниматься с кровати, когда солнце пробилось сквозь занавески. Майкл все еще лежал в позе, в которой уснул, и выглядел умиротворенно. Словно мальчишка, который вчера выиграл матч, а сегодня ему покупают новый скейтборд. Наверное, люди становятся счастливыми, когда начинают любить утро. Завтраки, кофе и тихую музыку. Свет солнца, который будит тебя, и будильник не имеет к этому никакого отношения. Наверное, наша жизнь, это такие мелочи, которые совсем не мелочи.

— Доброе утро, милая, — шепчет он, улыбаясь и все еще не открывая глаза.

— Какое милое слово, — отвечаю я. — Это странно.

— Солнышко. Радость моя. Моя любовь.

Со мной что-то происходит. Я почти утопаю в чувстве, которое поглощает меня без остатка. Я словно луна, которую представляет ребенок. Имею ввиду, когда мы еще дети, и едем в машине, думаем, что луна следует за нами. И я так. Следую за ним, пусть на самом деле ни ребенок, ни Майкл не знает правды. Пусть он не знает, что я люблю его. Я люблю этого человека, благодаря его усилиям и даже иногда проявленной жестокости, цинизму, эгоизму, ненависти заставил меня открыть глаза на такое количество важных вещей. На себя. На него. На семью. На жизнь и утро. Самое важное — доверие. И я нашла человека, которому готова довериться.

— Я рад, что ты открыла в себе ту, которая всегда жила в тебе, — проводит он пальцами по моей щеке. — Пусть на это и понадобилось много времени.

— Прошлый раз, когда я открыла в себе женщину, ищу как закрыть ее обратно до сих пор, — по лицу Майкла расплывается улыбка, и, кажется, он ожидал ответа, который не будет связан с сентиментальностью. — А то мне зарплаты не хватало.

— У тебя будет моя, — перекатывается он на меня. — Всегда. Если зарплата — это цена твоей женственности, то я готов платить за нее. Эс?

— Что?

— Пообещай, что это навсегда.

— До завтра точно, — смеюсь я. — Я все еще жду какого-то подвига, чтобы простить тебя.

— Я люблю тебя, — шепчет он. — И я совершу какой-то подвиг, чтобы услышать эти слова в ответ. Я точно уверен, что ты их скажешь однажды. Это чувство поглощает меня. Поглощает нас. И каким-то образом я всегда нахожу путь к тебе, даже если он закрыт. А теперь идем, — поднимается Майкл на ноги, протягивая мне руку. — Я готовлю отличный завтрак голышом.

Японская легенда гласит, что люди рождаются с лицом человека, которого они любили в прошлой жизни. Твое сегодняшнее лицо принадлежит твоему возлюбленному из прошлой жизни. Это, наверное, просто миф, но, думаю, это очень красиво.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Майкл, наливая нам по чашке кофе.

Я ставлю на стол булочки, масло, нутеллу и джемы. Я люблю его. Боже, я так люблю его. Я готова идти по его следам и дышать вместо него. Да, так не говорят, и, возможно, так нельзя любить. Но что люди знают о любви? Никто не знает об этом чувстве ровно ничего. Каждая любовь «своя». И пусть он не прав, пусть я ошибаюсь, но все, что кроме этого — любовь. Она сумасшедшая, словно девушка, которая готова в любое время прыгнуть в тележку и проехаться по мясному отделу. Я хочу жить с ним на отшибе. В этом доме. Я хочу рая. Земного. Только с ним. То, что было — забыто. Я хочу камин, из которого будет слышен звук дерева, которое сгорает. И наша собака, которую любит наша дочь, будет охранять наш покой и радостно лаять, когда в дверь позвонят наши гости. Полный дом гостей и смеха. Я хочу семью. Хочу рядом людей, которые важны.

— Я хочу уехать куда-то, — отвечаю я, смотря на него. — Хочу побывать в месте, где еще не была. Хочу других лиц и другого горизонта. И главное — вставать с рассветом. Все всегда начинается с утра.

— Я не люблю ездить куда-то, — садится Майкл напротив. — Когда я бываю в другом месте, в другой стране, знакомлюсь с другими людьми, время течет неимоверно быстро. И, уезжая, я начинаю скучать. Я начинаю впадать в депрессию, как бы сопливо это не звучало, — он смеется, но я знаю, что на самом деле Майкл серьезен. И я знаю, что это за чувство, ведь сама его испытываю.

— Поэтому я очень рада, что Ева уезжает. Она не остановится на Италии. Затем будет Испания, Франция, Германия, Австрия, Австралия. Знаешь, мы, американцы, неправы. Мы редко куда-то выезжаем, думая, что в этом нет смысла. Что у нас в стране есть все, чего можно желать. А на самом деле тут нет ничего, кроме магазинов с одеждой и едой. У нас жажда работать, а не жить. И мы живем, чтобы работать, а не работаем, чтобы жить.

— Говорят, трудно удержать птицу, когда знаешь, что она принадлежит небесам, — делали мы сендвичи, поглядывая друг на друга. — Ева одна?

— Ей не встречается что-то стоящее. Но, знаешь, мне нравится, что она не опускает свою планку из-за того, что кто-то не может до нее дотянуться. Я восхищаюсь ею. После всех неудачных отношений, которые у нее были, она выбирает любовь. В этом есть сила. Ей нужен вдохновленный человек. Одержимый жизнью. Такие люди зажигают все вокруг. Они живут. Не боятся. Чувствуют. Любовь. Страх. Радость. Ей нужен настоящий человек.

— Мне жаль, что я не смог дать тебе этого, — шепчет он тихо, протягивая руку к моей через стол. — Но я обещаю, что сделаю все, что в моих силах. Для тебя.

— Я также не такая, — беру я его за руку. — Но я счастлива. Я счастлива, что могу все еще искать таких людей. Хоть и не нужно. Они со мной рядом всегда. Они — моя семья, которая двигает не только меня, но и мир. Они знают зачем делают это, и я просто не могу устоять перед этим.

Неожиданно для себя я поняла, что знаю, как узнать его. Понять есть ли смысл тратить нам время друг на друга. Я взяла ноутбук и ввела в гугле "Route 66". Можно, конечно, в Европу, но на самом деле я не видела даже собственной страны, в которой жила. Я хотела почувствовать радость, счастье и свободу. Я хотела почувствовать все каждой клеткой своего тела.

— Что ты ищешь? — спрашивает Майкл?

— Я знаю, что ты можешь сделать, — смотрела я на него. — После этого каждый из нас поймет, есть смысл что-то строить, или мы можем просто жить, любя нашего ребенка и кого-то другого. Я слишком долго жила и носила в себе все невысказанное. И я хочу сделать это. Столько раз мне казалось, что вот-вот, и больше не останется слов, и это было бы самое худшее. Но черт возьми, — качаю я головой, не отводя взгляд. — Мне всегда в любом случае хотелось протянуть руку и удержать тебя. Говорят, люди, ушедшие однажды, никогда не возвращаются, но правда в том, что на самом деле по-настоящему ни ты, ни я не уходили.

— Ты хочешь проехать на машине от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса? — восторженно и удивленно спрашивает Майкл. — Нам понадобится больше двух месяцев, чтобы посещать достопримечательности, ночевать и создавать хоть какой-то комфорт для Эстель. Ты уверена?

— А ты уверен? Я хочу узнать тебя, Майкл, и единственный способ — это отправиться в путешествие. Я не хочу, чтобы потом я жалела или думала, что все-таки все могло получится. Я хочу быть уверенной в тебе. Хочу быть уверенной в себе.

Я лишь позвонила подругам в этот день и сказала, что мы уезжаем на неопределенное время. Я любила собирать чемоданы и уезжать куда-то. Я любила усталость от поездок и не бывать в одних и тех же местах дважды. Никуда не спешить. Знаете, то чувство с утра, когда люди идут еще уставшие с вчера на работу, а ты рядом с кем-то близким, и эти люди проходят мимо тебя. Ты их видишь, но по большому счету не замечаешь. И вы берете кофе в Макдональдсе, и кто-то рядом с тобой держит в руках пакет с сендвичами на вынос. Он раскрывает тебе для удобства бумагу, в которую он завернут и дает в другую руку. И вы идете по улице. Такой еще сонной или нежеланно проснувшейся, а люди смотрят на вас. Смотрят не потому, что вы красивы, или улыбаетесь, а потому что никуда не спишите и пьете кофе.