Донна смотрела на Эстель взглядом, который я видела впервые.

— Возьми её, — прошептала я ей.

— Я? — была она удивлена.

Подруга протянула руки, и я положила ей на руки свою дочь. Мы все наблюдали за Донной и ее реакцией на малышку, но, конечно, самый особенный взгляд был у Адама. Он смотрел на нее, словно впервые видел. Словно увидел что-то в высшей степени волшебное. После, Донна передала Эстель Эмили, а Брайан встал возле своей жены, обнимая одной рукой за талию и целуя её в щеку.

— Вам пора заводить ребёнка, — сказал Майкл.

— Точно, — ответил Брайан, беря Эстель на руки. — Она будет твоей копией.

Эбби смотрела на все происходящие, а через мгновение подошла ко мне, поцеловала в висок, прошептав:

— Ты справилась, Фостер.

— Я — Фостер. Я всегда выдержу, — закрыла я глаза.

— Любовь ведь переоценивают, — цитировала она меня, шутя.

— Только не к ребенку, — ответила я, после чего Эбби молча вышла из палаты.

Ева была последней, кто взял Эстель на руки. После чего Донна снова забрала её. Я перевела взгляд на Майкла, а он в свою очередь смотрел на меня. Сегодня я была буквально парализована тем, что почувствовала. Я не видела Майкла несколько недель, и его лицо было все, что мне было нужно. У меня была такая невыносимая жажда обнять его и увидеть его улыбку. Услышать его голос, и слова: «Я рядом». Так странно. Никогда раньше я не чувствовала ничего такого. Я скучала по нему. Невыносимо скучала и ничего не могла с этим поделать. Каждый раз я вспоминала его лицо, и что-то внутри у меня замирало, понимая, что однажды я могу этого больше никогда не увидеть.

— Привет, малышка, — сказала Донна. — Я — твоя тетя Ди, и я чертовски сильно тебя люблю.

— Надо же, Донна бывает нежной, — усмехнулась я.

Донна молча покачала головой и передала ребенка мне.

— Я бываю нежной, — посмотрела она на Адама. — Скажи им.

— Да-да, конечно бываешь, — поцеловал Адам ее в висок и сжал ее руки в своих ладонях.

При всей неромантичности Донны, она была доброй, и у нее было большое сердце. Недавно они с Адамом удочерили двух потрясающих девочек, и она изо всех сил пыталась стать им матерью.

Эстель начала плакать, и я легко покачивала ее на руках. Все молчали, смотря на нас, а я не могла отвести от нее взгляд.

— Все хорошо, милая. Все хорошо. Мама рядом, — прошептала я. — Ты мой шедевр.

В палату вернулась Эбби, держа в руках плюшевого белого медведя с нее ростом. Мы все засмеялись, смотря на диван, где было много игрушек и открыток.

— Зачем такой большой медведь? — спросил Майкл.

— Должен же в доме быть мужчина, — ответила я, не отводя взгляд от дочери.

Я знала, что Майкл смотрит на меня. Я чувствовала это.

— Почему ты всегда так груба? — спросил он.

— С тобой по-другому не разговаривают.

— Вам нужен покой, — вернулся врач в палату. — Поэтому попрошу всех покинуть помещение и желательно пойти домой и поспать, а не ночевать таким коллективом в коридорах.

— Да, мы пойдем. Придем попозже, — сказала Долорес, целуя меня и дочь в висок.

Все сделали то же самое и ушли, кроме Майкла.

— Ты прав, это необязательно.

— Конечно нет, я ведь никуда не ухожу, — ответил он. Я наигранно засмеялась. — Смешно да? Но что бы ты не думала, ты небезразлична мне.

— И правда смешно.

И я точно знала, что он был осведомлен об этом. Майкл сел на стул рядом, а моя дочь лежала на руках и смотрела на меня своими огромными глазами. Я поняла, что на свете нет ничего прекрасней, чем смотреть на своего ребенка.

— Я всегда хотел сына, — сказал Майкл. Я подняла на него глаза. — Но теперь не знаю, как жить без нее. Я могу любоваться ею часами.

— Она ведь девочка. Она твоя дочь.

Майкл больше ничего не сказал, и я так же молчала. Мы немного посидели в тишине и мне просто жизненно необходимо было встать с кровати.

Роды не бывают легкими, что бы женщины не говорили. Но они стоят того. Они стоят, чтобы потом вы смотрели на своего ребенка и понимали, что ничего лучше в этой жизни вы не чувствовали.

— Майкл, помоги мне. Мне нужно в туалет.

Он забрал у меня малышку, положив ее в кроватку, после поднял меня на руки и занес в уборную.

— Я сама справлюсь.

Он ничего не ответил, но, когда мы были еще вместе в этом соревновании характеров, я бы проиграла. Его властность меня всегда пугала, но в то же время возбуждала. Майкл подчинял меня, но в то же время разрешал подчинять.

Я сходила в туалет, умылась и сменила больничную одежду. Между нами была неловкость, которую я чувствовала почти болезненно. Прежде чем выйти, я стала напротив зеркала и осмотрела свое тело. Я всегда была слишком худой, но теперь мои бедра приобрели аппетитные изгибы. Одев шелковый длинный халат, я сделала несколько вдохов и выдохов, а затем вышла к своей семье.

— Вот, — сказал Майкл, показывая на конверт на тумбе. — Потом почитаешь Эстель, как будет время. И еще мне нужно с тобой поговорить.

— Слушаю, — подошла я к кровати.

Он снова поднял меня на руки и положил в постель, словно младенца. Я не скажу, что это было неприятно, все-таки этот мужчина занимал определённое место в моем сердце. И я так сильно любила его. Любила, потому что с ним был легко. Он был строг, но беззаботно улыбался. И еще он был честен. Всегда и во всем.

— Ты ела?

— А как бы я, по-твоему, кормила ребенка?

— Как чувствуешь себя?

— Хорошо, — ответила я, после чего взглянула на свою дочь и улыбнулась. — Замечательно.

— Стейси, ты моя и только моя. Если кто-то другой подойдет к тебе, я сломаю ему шею в мгновение ока. Наша дочь будет расти с нами, и мы все будем жить у меня. По поводу вещей я уже распорядился.

Я молчала, а злость внутри меня выходила за пределы допустимого.

— Если ты сейчас же не заткнешься и не прекратишь мной командовать, я брошу в тебя первый попавшийся предмет, а после твоей отключки выброшу из окна, ясно? Я никто в твоей жизни и в твоей судьбе. Почему ты отстать никак не можешь?

— Да, — перебил меня Майкл. — Была просто женщиной, с которой я делил постель, но теперь ты мать моей дочери. Где твои родители?

И тут был тот самый момент, когда у вас с человеком общая дочь, а он ничего не знает о тебе, кроме размера груди. У меня нет родителей, и он не осведомлен даже об этом. Люди говорят, что секс сближает. Чушь. Сближают лишь разговоры.

— Уйди, — закрыла я глаза, словно это уняло бы боль. — Пожалуйста, Майкл, если не хочешь сделать мне еще больнее, просто уйди сейчас. Пожалуйста, уйди.

Я пыталась говорить, как можно тише, но эмоции, которые бушевали во мне, не давали мне возможности. Майкл поцеловал Эстель в лоб и молча вышел из палаты, не оглядываясь. Я же лежала в постели и смотрела в потолок. Слезы текли из моих глаз. Нет, я не жалею о нашем романе, в конце концов, у меня теперь есть дочь, но как мне не хватает того, для кого я была бы всем миром.

Я открыла конверт и нашла в нем лист бумаги. Развернув, начала читать вслух.

«Я был мудаком. По крайний мере, так говорит твоя мама. Она потрясающая и я думал, что никого не полюблю сильнее, чем ее. Но потом появилась ты. Доченька, ты еще даже не родилась, а я уже дал себе обещание, что буду защищать тебя от зла, ненависти, обмана и разбитой коленки. Я не знаю, смогу ли вынести такую сильную любовь к тебе, но я сделаю все, чтобы ты гордилась своим отцом. Я навсегда запомню, как ты впервые посмотрела на меня своими глазками, тогда я действительно пропал. Это было самое потрясающее переживание в моей жизни. Я никогда не раню тебя. Вы с твоей мамой — самое ценное, что существует для меня во вселенной.

С любовью, твой отец».

Я не знаю, может быть, все было бы иначе, если бы я была добрее с самого начала. Хотела бы я иметь то, что ищут все люди. Но часть моего сердца всегда будет закрыта. Даже когда оно совсем чуть-чуть открывается, то все равно закрыто. И даже когда мы с Майклом вместе, он все равно с кем-то еще.