— Да, — сглотнула я, находясь в секундном оцепенении. — Вышло неплохо.

— У нас всегда и входило тоже замечательно.

— Ты засранец, Вудс, — засмеялась я. — Но ты прав. Мой характер слегка сахар со стеклом, но мы оба научились с этим жить.

— Ну так что сказал твой отец?

— Он сказал, что она отдала мне свое сердце.

— Ты же понимаешь, что это полная херня. Сколько тебе было, когда она умерла?

— Шесть, — сделала я глоток вина. — И да, я понимаю, что это было бы невозможно. Кроме того, я подняла свои медкарты, у меня все в порядке с сердцем. И никакая пересадка органов мне не требовалась.

— Тогда я не понимаю, — был он в замешательстве.

— Ей требовалась, — откинула я голову назад, смотря на него. — Когда ей было шестнадцать, ей сделали пересадку сердца, и все было хорошо, пока она не узнала, что беременна. Сердечницам надо регулярно наблюдаться у профильного врача и часто принимать сердечные препараты. Посещать врача в первые 20 недель нужно раз в месяц, затем — каждые 2 недели, а последние 2 месяца — еженедельно, а при проблемах — ещё чаще. Ей сказали уйти с работы, чего она не сделала. Принимать препараты, но она боялась, что повредит плод. Отдыхать, гулять на свежем воздухе, правильно питаться, и самое главное — избегать стрессов. Но мой отец нервничал, ведь он все время был наготове к ее госпитализации.

— Но ты была ребенком, Эс, — взял Майкл меня за руку, поцеловав ладонь. — Невинным ребенком.

— Я была смертью для женщины, которую он любил. Вот почему он сказал, что во мне бьется ее сердце, — вытерла я слезу, которая скатилась по щеке. — Сегодня при многих кардиологических проблемах женщины благополучно рожают. Кстати, даже во время беременности можно успешно проводить хирургические операции — например, по поводу восстановления митрального клапана. — Я хотела высказать все, и Майкл, поняв это, еще сильнее сжал мою руку. Я позволила ему это, я продолжила говорить: — Однако есть патологии, при которых врачи будут возражать против материнства. Разумеется, насильно никто не будет толкать женщину на аборт — решение всегда за пациенткой. Но все же трезво оценить степень риска очень важно, ведь при некоторых патологиях летальный исход при беременности, а ещё чаще во время или сразу после родов очень велик.

«Когда человеку больно, он причиняет боль другим. Я понял это, понаблюдав внимательно за собой. Если я был жесток или приносил кому-то боль, то лишь потому, что глубоко внутри страдал сам». Фредерик Бегбедер.

— Ты винишь себя? — спросил он тихо.

— Возможно. Она ведь выбрала меня, хотя он так и не смог. И потом она умерла, а после он так же душевно умер, а я превратилась в циничное чудовище, которое умеет стрелять лучше, чем любить.

— Я выбираю тебя, Эс, — взял Майкл меня за плечи. — И я выберу тебя. Снова, и снова, и снова. Без всяких пауз, сомнений, колебаний, угрызений совести, лжи, отговорок и прочей херни. Я всегда буду выбирать тебя.

— Знаешь, — обняла я его, дав волю горьким слезам. — Я ведь тоже человек. И мне бывает больно.

— Наша жизнь все больше напоминает научно-фантастический роман. Людям пересаживают чужие лица, в лабораториях выращивают искусственные органы и ткани. А любви так и не учат. Но ты умеешь, Эс, — гладил он меня по волосам. — Ты представить не можешь, как ты умеешь любить. Сколько любви в каждой твоей жесткости к людям, о которых ты заботишься. Когда я заставил тебя жить со мной, это было не от недоверия, а потому, что я хотел каждый день видеть тебя. И я скорее бы умер, чем позволил бы к тебе прикоснуться кому-нибудь другому.

Боже, его любовь доводила меня до сумасшествия, но именно любовь Майкла была самым красивым в моей жизни. Я почувствовала, как волна облегчения, подобна наркотику, прокатилась по моему телу, и сразу сдавило горло от нарастающих эмоций. Я покинула его объятья и направилась в свою временную спальню, не проронив ни слова. Взяла конверт, затем снова спустилась вниз. Майкл ждал меня. И моих слов. Я села на пол и впервые открыв конверт начала читать:

«В твоих глазах я нашла ответы на все свои вопросы. Моя Стейси. Я надеюсь, что буду любить тебя до самой смерти, ведь теперь все чаще и чаще чувствую конец. Когда выяснилось, что я жду ребенка, все врачи настоятельно рекомендовали прервать беременность, ведь роды казались просто безумием. У меня была рестриктивная кардиомиопатия. При этой болезни сердце постепенно утрачивает эластичность, развивается сердечная недостаточность. С ней не то что родить — жить проблематично. Но я смогла. Мне сделали пересадку сердца, и совсем мало времени прошло, когда я узнала, что стану матерью. Я не жалею, что родила тебя. Не жалею, что пожертвовала своей жизнью ради твоей, ведь я получила то, чего так хотела — своего ребенка от мужчины, которого любила больше всего. Все было хорошо, но, когда тебе исполнилось пять, у меня был очередной приступ и остановка сердца. Так что я знала, что умираю, но, если честно, не была к этому готова. Никто не готов, особенно когда у тебя на руках маленький ребенок и мужчина, слезы которого ты видишь каждый день. Твой отец умолял меня на аборт, чтобы сохранить мне жить. Он всегда хотел защитить меня, а я хотела — тебя. Прости меня, что была так слаба, никчемна и жестока последнее время с тобой. Когда он ушел, ведь больше просто не смог выносить моей постоянно боли, я поняла, что какая-то часть внутри меня уже мертва. Он перестал дарить мне цветы, и я в тот же момент поняла, что больше не хочу делать прическу и красить губы губной помадой. Прости своему отцу его гордость, пусть он и задел твою на всю оставшуюся жизнь. Ведь я буду век ему верна. И если ты все-таки сможешь его простить, не слушай, что в твоей груди бьется мое сердце. В твоей груди бьется твое сердце, сила которого настолько велика, как и в глазах, которые я всегда буду помнить. Не будь чьей-то, но будь с кем-то. Одиночество не украшает никого, а тем более женщину. Тебе принадлежит весь мир в любом случае, Стейси. Моя маленькая Стейси. И наконец-то, я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете. Ты самое лучшее, что было в моей жизни. Твоя мама».

«Ваша память — это монстр. Вы забываете, она нет. Она все копит в себе. Она сохраняет все это для вас, она прячет это от вас, — она сама решает, когда излить на вас все, что накопила. Вы думаете, вы имеете память, — нет, это она имеет вас». Джон Ирвинг.

Проснулась я от поцелуев Майкла. От поцелуев моим губам. Половым губам. Да, он вернулся. Мне этого, черт возьми, не хватало. В моем горле зародился звук, который заставил Майкла поднять голову и посмотреть мне в лицо. Его глаза сверкали, и он остановился буквально на миг, чтобы облизать губы, прежде чем продолжить. Он провел языком по складочкам, заставив мое тело дрожать.

— Майкл, черт возьми, — вскрикнула я. — Трахни уже меня.

Он последний раз всосал в рот нежную кожу и резко перевернул меня на живот. Войдя в меня двумя пальцами, он поцеловал мое бедро и нижнюю часть спины. Медленно и мучительно я проживала каждую секунду. И когда Майкл наконец проник в меня своим членом, заставив закричать, я почувствовала блаженство. Его тело с силой ударялось об мое, и он схватил руками мою талию, чтобы удержаться. Скользящее движение заставило нас обоих застонать, и Майкл снова и снова заставлял меня тонуть в ощущениях. Казалось, этой истоме нет конца и края. Если бы мы только могли не останавливаться. Он уперся кулаками в матрас по обе стороны от моих плеч, и вознес меня до небес. Я дико закричала, кончая. Майкл снова погрузился внутрь, в тот момент, когда я повторяла его имя, впиваясь ногтями в его ладони.

Он никогда сразу не останавливался, и я чувствовала, как вскоре снова буду близка к этим эмоциям. Я испытывала не первый оргазм, содрогаясь в конвульсиях. Всеми чувствами я ощущала каждую клеточку в его теле так же, как и каждый мощный толчок. Майкл поднял меня на руки и повернул лицом к себе, впиваясь в меня губами и снова проникая до основания. Он кусал их и ласкал язык, а я в свою очередь не могла перестать все сильнее пускать его в себя в прямом и переносном смысле.