«Всему есть предел. И ты это должен понять. Сегодня она считает тебя Богом, а завтра кучей дерьма, об которое не стоит пачкаться. За это я уважаю женщин. Они не возвращаются. Если она разлюбила, то никогда больше не полюбит вновь. Ты, друг мой, вспоминай это каждый раз, целуя ее пальцы. Сегодня на коленях льет слезы она, а завтра, смотря ей в след, плакать будешь ты». Вячеслав Прах.

Зазвонил мой телефон, и я снова сбила звонок. Какая бы это не была палата, и сколько бы врачей не крутилось вокруг, запах больницы все равно был, и я сходила с ума. Я ненавидела запах больницы и ненавидела больницы в целом. Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Пусть я и спала много после операции, но анестезия все еще действовала, и усталость взяла свое.

Прежде чем открыть глаза, я услышала голос Майкла. Его голос я не спутала бы ни с одним другим, и я усмехнулась. Я боялась, что буду делать все в одиночку. Желание, чтобы моя девочка имела отца, который бы любил ее и был бы рядом всегда было для меня в приоритете, ведь у меня такого не было. Мы с Майклом сначала идеально понимали друг друга. Мы были даже лучшими друзьями, а потом вмешались чувства, и все пошло коту под хвост.

— Эстель, — говорил он тихо. — Ты истощила мамочку, малышка. Но тебе невероятно повезло, что именно эта женщина твоя мать. Она всегда услышит твой плач и без видео-няни, даже если ты будешь далеко, — прервался он на несколько секунд. — Да, да, я увидел это по ее глазам, хотя она никогда не будет жаловаться. Тебе еще предстоит познакомиться со Стейси Фостер, но обещаю, ты будешь очарована. И сейчас ты побудешь со мной, потому что твоей мамочке нужно поспать, согласна? — он поцеловал ее в обе щечки, и я сделала несколько вдохов, чтобы не показать свои чувства, и Майкл обратил свой взор ко мне. — Она очень похожа на тебя, Эс.

Как только мужчина, который способен так любить, может быть таким мудаком? Но я больше не собиралась терпеть. Ничего. Пусть я заносчива и слегка высокомерна, но я это заслужила. Я достигла определенного жизненного этапа, и у меня багаж жизненного опыта. Я больше не хочу тратить время на то, что не хочет тратить его на меня. Не хочу быть с тем, кто задевает меня и причиняет боль. Не буду терпеть оскорбления, унижения, чрезмерную критику и требования. Я больше не хочу удовлетворять чье-либо представление обо мне и соответствовать чьим-либо идеалам.

— Эс, нам нужно поговорить.

— Не нужно.

— Ты делаешь мне больно, потому что я сделал больно тебе?

Лицо Майкла оставалось непроницаемым, и я знала, что мы сейчас опять вступим в схватку. И он выиграет. Он всегда выигрывал. Он был как лев, а я как волк. Но даже несмотря на его силу, волки в цирке не выступают.

— Знаешь, что я всегда ненавидел больше, чем чувства? — положил он Эстель в кроватку и сел рядом с моей постелью.

— Людей, которые эти чувства испытывают, — сузила я глаза. — Ты сам говорил мне об этом.

— И ты знала, что я не хочу ничего серьезно, но все равно полюбила меня.

— Да, — повысила я голос, чувствуя обиду. — Я полюбила тебя. Но не переживай, все это в прошлом.

— Не ври мне. Я тоже тебя люблю, но мы не можем быть вместе.

— Майкл…

— Нет, Эс, — перебил он меня, беря за руку. — Я знаю, когда это произошло, и расскажу тебе. Я смотрел, как Брайан находился в отчаянье, когда Эмили была в коме. Он часто думал, что она больше никогда не заговорит, и я видел это по его лицу. Он отдал душу Эмили, и было поздно останавливаться. Брайан был так уязвим, что потеряет ее, и не сможет этого пережить. Он не сможет дышать без нее. И тогда я решил, — встал он с кресла, и отошел, — что никогда не хочу любить никого, как Брайан любит Эмили.

— Нам нужно вместе как-то сосуществовать, — сказала я спустя несколько секунд, проглотив образовавший ком в горле.

— Что я должен сделать для этого?

— Никогда не думай, что я зависима от тебя, — оперлась я на руки, придвигаясь вперед. — Не читай мне лекции, какой я должна быть и что должна делать. Я не люблю истерик, ни своих, ни чужих. И самое главное — на первом месте у тебя дочь, а затем все остальное, — взяла я стакан воды в руки, намереваясь опустошить. — Не облажайся.

Так прошло еще три дня. Я чувствовала себя хорошо, и не такой одинокой, ведь со мной рядом постоянно кто-то был.

Я лежала на кровати, а рядом спала моя дочь. Я не переставала улыбаться, смотря на нее. Майкл каждый день приходил в больницу, иногда оставаясь до утра. Когда я уезжала из Нью-Йорка, думала, что смогу со всем справиться. Я люблю его, но в конце концов, себя я люблю больше. Чувство, когда ты не можешь быть с человеком, но и не можешь без него — отвратительно. Люди говорят, что ради любимого можно изменить свои принципы. Но какой в этом смысл? Отношения — это двое людей. И если один человек идет на компромиссы, а другой даже не пытается, то все окончено даже раньше, чем начато. Еще какое-то время назад я думала, что смогу изменить его. Люди ведь меняются ради любви. Но я не настолько оттаявшая, чтобы верить сейчас в чудо. Я заслуживаю лучшего.

В палату постучали, и когда дверь открылась, я увидела Эбби. Она улыбнулась и поставила очередной пакет на тумбу рядом со мной.

— Твоя дочь восхитительна, — сказала подруга, целуя меня в щеку. — Она похожа на вас обоих, но в её глазах характер её матери. Твой характер Стейси.

Я улыбнулась. Внутри у меня все дрожало от счастья. Не понимаю женщин, которые не хотят ребенка или тех, которые имеют возможность быть матерью, но не умеют ценить.

— Знаешь, она плохо ест, когда Майкла нет рядом.

— Может это знак?

— Чего? — задала я вопрос в недоумении.

— Того, что все-таки ей лучше, когда у нее два родителя.

Я отвела взгляд, ведь врать Эбби о том, что мне все равно, в любом случае бессмысленно, она слишком умна. Кроме того, эта женщина слишком хорошо меня знает.

— Ему плевать на меня. А Эстель всегда будет его дочерью. Мне мало только его физически. Я хочу его сердце.

— Нам всегда будет чего-то не хватать, — покачала головой Эбби. — Не бывает все идеально.

— Это правда, — взяла я на руки своего ребенка. — Но, чтобы быть счастливой, мне не нужно идеально. Мне нужна семья.

— Ты такая чокнутая, Стейси, — улыбнулась подруга. — Но такая очаровательная.

Она права. Не бывает все идеально. Но существует черта, которую Майкл переступил, и я просто ушла. Я не думала, что может быть так больно, когда любишь. Я — та женщина, из-за которой мужчины делали многие поступки, но несмотря на это, я позволяла Майклу обманывать себя. И самое худшее, что не могу понять причины. С самого начала я не была влюблена в него, но все ровно летела к нему, как мотылек на пламя.

— Эбби, давай лучше о тебе, — перевела я тему. — Как твой личный фронт?

— О-о-о… — простонала Эбби. — Глухо, как в танке, смешно, как в цирке.

— Когда у тебя последний раз был секс?

— Сейчас возьму календарь за прошлое столетие, — засмеялась она. — Мужчины нынче в дефиците, милая.

«Женщины могут любить до потери пульса, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве, сбитый машиной, и им плевать на тебя». Чарльз Буковски.

Когда Эбби ушла, я встала с кровати и подошла к окну. Я соскучилась по цветам. Раньше я не любила цветы, а потом просто научилась их понимать, как Эбби галстуки и людей, которые их носят. Я понятия не имела, как должна ужиться с Майклом сейчас. Я ненавидела его, но в то же время любила. Хотела, чтобы он ушел и никогда не возвращался, но также скучала, когда его не было. Но сейчас у меня есть дочь, и я счастлива. Она будет папиной дочкой, я знаю это. Я сама по себе. Всегда была. Мне не нужны больше отношения, объятья или красивые слова. Я просто больше не верю во все это. Мне нужна моя дочь, друзья, которые стали моей семьей, работа и иногда секс. Для меня этого вполне достаточно на пол жизни, как минимум. Я сама себе весь мир, как бы эгоистично и высокомерно это не звучало.