В любом случае отползать или убегать больше нет смысла, заметят при любом раскладе.

— О, мерси, — она принимает бокал и делает дегустирующий глоток. Недолго молчит. — Ладно, у меня уже голова раскалывается от этого цирка, пора с этим заканчивать. Помоги Стасу, что он там до сих пор валяется в грязи?

Мама показывает в мою сторону, и буквально через секунду меня ослепляет луч мощного фонаря. Я щурюсь, совершенно сбитый с толку, не в силах понять, когда всё это дерьмо пошло не так как я хотел.

— Мама, какого хрена? — возмущаюсь я, когда охранник спрыгивает с крыльца и оказывается рядом со мной.

Резким движением меня поднимают на ноги, заламывают руку за спину и заставляют подняться на крыльцо. Поравнявшись с матерью, я непонимающе смотрю на неё, но она лишь пожимает плечом, держа в руке бокал.

А затем мой взгляд падает на её маникюр, и всё внутри замирает. Точно такие же красные ногти были на видео с якобы убийством Иры, и Марк называл их обладательницу «мамочкой». Да нет, бред какой-то. У них с Власовой просто одинаковый маникюр, та тоже постоянно с красными ходит.

Ходила…

Я не успеваю переварить новую информацию. Меня уводят в дом и ведут прямиком в гостиную.

— О, Стас, — Марк обрывает речь на полуслове, как только замечает меня. — Мы тебя заждались. У нас с твоим другом, оказывается, так много общего, ты не представляешь. Ты не против, мы договорим, а потом я обязательно уделю тебе время.

Назар оборачивается, бросает на меня тяжёлый взгляд, но ничего не говорит. Охранник до боли фиксирует мою руку за спиной, второй сжимает плечо, и я еле сдерживаюсь, чтобы не выругаться.

Не знаю, что задумал Назаров, но в итоге мы всё равно пришли к изначальному плану: прийти к Марку и обсудить условия обмена. Хотя теперь я уже ни в чём не уверен и ничего не понимаю, словно пришёл на экзамен с невыученными билетами, надеясь, что смогу отвлечь препода своей болтовнёй.

— Так, что ты скажешь на счёт моего предложения? — Марк вновь смотрит на Костяна, и Назаров теряет ко мне интерес.

Парень теребит в руке биту, секунду молчит. Я чувствую его напряжение и удивляюсь, насколько долго он сдерживает в себе эмоции.

— Ты уже второй дилер, который предлагает мне работу в обмен на безопасность моих близких, — иронично тянет Костян. — Знаешь, что я сделал с первым?

— Что же?

Пауза.

— Убил его, — с нескрываемым удовольствием отвечает Назаров.

Я хмурюсь, не веря ни единому слову в то, что Костян мог кого-то убить. Но, как я уже сказал, на данный момент я уже ни в чём не уверен.

Марк не перестаёт улыбаться, несколько раз хлопает в ладоши.

— Похвально. Я бы тоже так сделал. Но у меня другие условия. Всё-таки подумай, пока мы все здесь.

Я смотрю на пол, замечая следы от крови Власовой, и на мгновение мне становится дурно. В прошлый раз я думал, что её смерть — моя вина, а теперь Катерина действительно отправилась на тот свет, и кроме отвращения к себе и тошноты я сейчас ничего не испытываю.

— Давай заканчивать с этим, — раздражается Назаров. — Ты только что на моих глазах убил человека, на тебе как минимум уже три уголовки. И доказательств у меня предостаточно.

— Нет свидетелей, нет преступления, — невинно улыбается Марк.

— Хватит играть с нами, — Костян чуть раскачает биту, и Рыков замечает это, решая отойти немного в сторону. — Мы забираем Иру и уходим. Оставляешь себе бумажки с компанией и забываешь о нас. Это моё последнее предложение.

— Тебе не кажется, что условия мне должен ставить Стас, а не ты? — поспешно уходит от темы. — Мы же уже пришли к выводу, что главная фигура — это он.

Костян делает полшага в сторону Марка, но замирает, оказавшись на прицеле у охраны.

— Хорошо, — сдаётся Назар. — Я забираю Иру и оставляю тебе Стаса, разговаривай с ним сколько влезет. Плюс никто из моих больше не будет под тебя копать.

Марк задумчиво хмурится, прогуливаясь перед окном, тянет время для эпичности или действительно размышляет над предложением Назарова. Удивляюсь, что они вообще смогли так долго разговаривать и не наброситься друг на друга, Костян ведь ненавидит вести переговоры, его это всегда раздражало.

Рука затекает и начинает пульсировать, я пытаюсь хоть немного расслабить хватку охранника, грубо ставит меня на колени.

— Заманчиво, но нет, — всё-таки отвечает Марк. — Я ведь вас собрал здесь не для того, чтобы совершить обмен. Это слишком скучно. Да и компания мне не нужна. Если вы меня развлечете, возможно… Но не точно… Все втроём отсюда выберетесь.

— Ты больной ублюдок, — сплёвываю я.

— Но-но, — Марк снова обращает на меня внимание. — Мы, между прочим, одной крови, братик. И здесь мы для того, чтобы воссоединить нашу маленькую, но дружную семью…

— Господи, хватит хорохориться, — в гостиную возвращается мать в довольно-таки раздражённом состоянии, и Рыков тут же замолкает, неодобрительно смотря на неё. — Просто расскажи ему всё как есть, я пока приму ванну. Голова разболелась от ваших перепалок. Ты ведь знаешь, какие у меня в последнее время мигрени!

— Хорошо, мамочка, — наигранно улыбается парень.

И в этот момент пол уходит у меня из-под ног, а размытая картинка приобретает отчётливые очертания. Всё-таки мы ошибались, когда думали, что Марк сын моего отца и Власовой, потому что на самом деле он сын моей матери.

— Да отпусти ты его уже, — раздражается Марк, и охранник тут же ослабляет хватку.

Я морщусь, облокачиваясь о пол рукой. Кое-как поднимаюсь на ноги и отшатываюсь от громилы подальше, немного разминаю затёкшую руку. Складывающаяся ситуация меня вообще не радует, а дурное предчувствие заставляет все внутренние органы отчаянно проситься наружу.

— Как это понимать? — брезгливо спрашиваю я, показывая, что родство с Рыковым меня вообще не прельщает.

Назар бросает на меня странный взгляд, но решает не вмешиваться. Не знаю, почему у него до сих пор не отобрали биту, видимо, Марк посчитал, что и без этого держит всё под контролем. Ну, да, действительно. Здесь куча вооружённых охранников, куда там Костяну с его битой. Пусть тешит себя надеждой, что она ему сможет помочь.

Рыков вздыхает, выдерживает паузу. Я ненавижу его этот вечный пафос и драматизм, он всегда выводил меня из себя. Позёрство и мнимые мечты быть круче всех. Ему важна игра, манипуляция и красивая картинка, и только сейчас я понимаю, что в этом они чертовски похожи с матерью.

— Я всем говорю, что этот шрам я получил в пожаре, — Марк показывает на своё лицо. — Но на самом деле в детдоме. Прижгли раскалённым ножом. У меня было много шрамов, но потом я их свёл. Оставил только этот, как напоминание о том, что жизнь не сказка, — он пристально смотрит на меня. — У тебя-то всё было замечательно, да, брат?

Ясно, откуда ноги растут. Он мне мстит за своё плохое детство? Но я не виноват в том, где и кем родился, и к его бедам тоже не причастен.

— Когда я вырос, узнал, что на моё имя был открыт счёт и туда каждый месяц перечислялась крупная сумма, вот только воспользоваться ею я мог лишь после достижения совершеннолетия. Часть отходила детдому, остальное я забрал после выпуска. Сначала думал, что мой отец — Максим Скворецкий, ведь от имени его фирмы были переводы, но потом всё оказалось куда интереснее. Принесите мне воды или выпить! Я устал уже болтать тут без умолку, — раздражается Марк, и один из охранников выходит из гостиной. — И гостям тоже! Тупицы… Короче, тут всплывает история ныне покойной Катеньки, которую она поведала перед своей фальшивой смертью. Друзья детства все дела, любовь-морковь. Тогда Максим Скворецкий встречался с Катей, а наша мать закрутила интрижку… Угадайте с кем? С Андреем Власовым. Ю-ху. Она залетела, никому ничего не сказала и на время исчезла «по семейным обстоятельствам». Родила, сдала меня в детдом и пустилась в пляс дальше. Никто ничего и не заметил. Типа, — Марк замолкает, давая нам время обдумать рассказ.

Да уж. Значит, он всё-таки сын Власова и моей матери. Интересный расклад. А знает ли об этом Андрей?