— Запуск! — не выдержав воскликнул Клим и вдавил кнопку так сильно, что сквозь перчатку услышал жалобный стон пластика и металла.

В термоядерном реакторе было не так много двигающихся частей, поэтому почувствовать, как сердце корабля вновь забилось, было крайне сложно даже для людей, проработавших рядом с ним большую часть жизни. Характерными признаками работающих реакторов является гул, успешно пробивающийся через звукоизоляцию, повышение температуры от теплоносителей, внезапный приступ искусственного притяжения, грозящий травмами не вовремя сгруппировавшимся техникам, и кратковременная вспышка света от скачка напряжения. Техники были не просто готовы ко всему этому, они жаждали этого, ощетинившись вставшими по всему телу волосками в легком приступе мандража, и жадно поглощали взглядами отчеты о последовательности запуска, выводимые Марвином на экран. Всплеск на экране возвестил о том, что аккумуляторы успешно передали в реакционную камеру короткий импульс. «Мы точно не взорвемся» — повторил Клим, и его сердце на какое-то время остановилось в так с самым страшным звуком, который только можно было услышать на космическим корабле.

Тишина.

Ничего другого техники и не ожидали от вакуумной среды, но это была особая гнетущая мертвая тишина, которую могли ощущать лишь люди, проработавшие в машинном отделении столько времени, что начали различать вибрации от отслаивающегося куска обшивки, а затем заново научились их не замечать. Секунда без каких-либо событий растянулась на целую вечность, и лишь затем машинное отделение потонуло в аварийном освещении.

— Я не слышу хороших новостей, — первым нарушил тишину Ковальски, — У вас все в порядке?

— Ну… — протянул Клим, неуклюже тыкая толстыми пальцами в клавиатуру, — Мы не взорвались. Вас устроит такая хорошая новость?

— Штефан, вы на связи? Вы запустили энергосистему или нет?

— Ожидайте, — озадаченно проговорил рот Штефана, явно утратив связь с мозгом, занятым другими делами, — Пинг, что у тебя на мониторе?

— На мониторе по нулям, — попытался он пожать плечами, — Нет зажигания.

— Может, где-то обрыв?

— Обрыва нет. Марвин точно зарегистрировал запуск зажигательных лазеров, но зажигания не прошло.

— Подача топлива?

— Топливо подано в нужной порции. Все в порядке. Ничего не понимаю…

— Нашел! — возвестил Клим, ударив рукой по своему пульту, — Четвертый и пятый аккумуляторы не отвечают, и без них для зажигания не хватило около пяти гигаватт.

— Ох, черт возьми… — простонал Ковальски, — Вы же меня уверяли, что энергосистема работоспособна.

— И я продолжаю вас уверять, что она была абсолютно работоспособна перед тем как отказалась работать.

— Значит, запуск откладывается на неопределенный срок, — высказал Штефан приговор, — Будем проводить диагностику, пока не поймем, почему не сработали аккумуляторы.

У Клима перед глазами пролетел весь последний месяц, состоявший из работы с перерывами на обед и сон. Он работал, словно машина, черпая силы из чувства приближающегося запуска, и фактически весь его смысл недавнего отрезка жизни сосредотачивался в этом самом моменте, который так и не настал. На него разом навалилась вся усталость, накопившаяся за последний месяц, и ему даже показалось, что искусственное притяжение начало клонить его к палубе. Ему на плечи навалилась лень, а лень всегда являлась двигателем прогресса. Подобно тому, как это неблагородное чувство дарило крылья великим изобретателям, так и Клим сумел воспарить над всем мультисоставом, осмотреть огоньки буксиров, выстроившихся в цепочку, и в голове пронеслось лишь одно слово:

— Нет! — выкрикнул он, сам от себя не ожидая такой резкой интонации, — К чертям собачьим эти аккумуляторы! Мы с ними потеряем кучу времени, и нет никакой гарантии, что нам удастся их починить! К черту их, они нам все равно не нужны!

— То есть как это не нужны?

— Да вот так! Кому вообще они нужны, когда у нас тут на борту два источника термоядерной энергии?

— Нам? — неуверенно спросил Пинг, от крика коллеги на секунду утративший веру в законы физики, — Без них мы не сможем поджечь топливо. Или ты предлагаешь делать все по старинке, трутом и соломой?

— Нет, — взял Клим пазу, пытаясь переварить суп из мыслей, кипящих в его черепе, — я предлагаю выцарапать недостающие пять гигаватт из сети Ноль-Семь и Ноль-Девять при помощи цепочки силовых промкабелей для наружного оборудования.

— Что-что, простите? — переспросил Ковальски с надеждой, что связь его подвела, и он ослышался.

— Я говорю, что эти умалишенные решили испортить один километр кабеля и нарушить половину правил пожарной безопасности! — переиначил свои слова Эмиль.

Он торопливо чеканил шаг по коридору третьей палубы, до конца так и не определившись, торопится ли он успеть за «умалишенными» с Шесть-Три или просто бежит от мысли, что помогая им он и сам становится «умалишенным». Он шел так быстро, что Радэк смог его догнать лишь у препятствия в виде не слишком торопливо открывающейся двери, отделяющей их от склада. Им в лица ударил свежий воздух, насыщенный кислородом, влагой и запахом свежих плодов.

— Хотел бы я их за это отругать, но не могу, — порылся Радэк в кустах растерянным взглядом, — Вторую половину правил пожарной безопасности уже давно нарушаем мы. Будь у нас на борту пожарный инспектор, он бы умер сначала от шока, а потом и от самовозгорания.

— Сомневаюсь, что пожарные инспектора способны умирать дважды, — Эмиль прошелся между двумя заросшими стеллажами и выкрикнул, — Ирма! Ирма, ты здесь?

— Думаю, ее здесь нет.

— Очень жаль. Она лучше всех знает, где тут что лежит.

— Кстати, о нарушениях правил пожарной безопасности, — ткнул Радэк пальцем в перечень складского инвентаря, разросшегося по переборке на десяток бумажных листов, — Ты не замечал, что у нас половина корабля обклеена горючими материалами?

— Предлагаешь их снять?

— Хотел бы, да уж очень я к ним привык, — его палец пробежался по списку, пока не зацепился за нужный пункт.

— В качестве компромисса можно будет однажды закупиться бумполимером, — Эмиль по чистой случайности наткнулся на выглядывающий из-под кустов блеск Т-образного инструмента и протянул к нему руку. Догадки его не подвели, и в его руке оказался штангенциркуль. — Она в разы пожаробезопаснее.

— У меня такое ощущение, что когда-то этот разговор уже происходил на этом корабле, — нашел Радэк нужную нишу в переборке и обнаружил в ней пучок дюралевых труб, закрепленных стальными тросами, — Если не между нами, то между кем-то другим. И кончался он словом «потом», после чего вылетал из памяти.

— Надо будет на этот раз не забыть и повесить на стенку памятку. А лучше две, — штангенциркуль разинул свою пасть и плотно закусил одну из труб, находящихся на поверхности пучка, — Каков прогноз? Подойдет нам такое сечение?

— Конечно подойдет! — легкомысленно усмехнулся Клим, — Будто бы у нас выбор какой-то есть!

— Вообще-то есть, — сказал Пинг, сняв катушку толстого кабеля со втулки, — Мы все еще можем сделать вид, что мы психически нормальные люди, и начать решать проблему с аккумуляторами.

Катушка была необычайно легкой и весила всего три килограмма, чего нельзя было сказать о семидесяти килограммах провода, завернутого в желтую изоляцию и намотанного аккуратной спиралью. Техник дал ей легкий толчок, отправив ее в полет к выходу из склада, и почувствовав ее массу, осознал, что рабочая смена будет невероятно увлекательной.

— Ты точно хочешь начать разбирать только что собранную энергосистему по винтикам и проверять все силовые контроллеры на предмет сбоев?

— Катушка всего на пятьдесят метров, — сделал он вид, что не услышал вопроса, — У нас таких должно быть всего шесть, правильно?

— Не правильно, — описал Клим окружность ярким лучом фонаря, — У нас их четыре. Две я лично пустил на обход сгоревших узлов.

— Итого двести метров, — подплыл Пинг к следующей катушке, — Значит, еще парочка циклов шлюзования неизбежна. Хорошая возможность перекусить.