— А теперь, я полагаю, нам следует серьезно поговорить.

— Пожалуй, вы правы, — екнуло ее сердце.

— Можете начать с извинений.

— С извинений?! — взорвалась Ирма, и неосторожным движением отправила книгу с края стола в непродолжительный полет, — Вы угрожали убить меня!

— Успокойтесь! — повысил он тон, поднял книгу с пола и начал бережливо разглаживать помятые страницы, — Вы начали меня шантажировать, помните?

— Я… — попыталась она облечь мысли в слова, но ей это удалось не с первой попытки, — Я уже попросила у вас за это прощения. И больше просить не собираюсь.

— Я доверял вам.

— Я доверяла вам сильнее. А вы взяли и полностью разрушили мое к вам доверие.

— Неужели? — иронично вздернул он бровь, и положил шприц в ящик для грязных инструментов. — Я сделал ровно то, о чем вы меня просили.

— Вы совершили насилие над всей моей сущностью, — произнесла она, и вдруг перед глазами молниеносным составом пронеслись картинки из недавнего прошлого, где она пытается начертить на своем плече имя своего убийцы, и в ее носу предательски закололо, — На миг, который для меня растянулся чуть ли не на вечность, вы заставили меня поверить, что вот он — конец моего существования. Разве это как-то согласуется с клятвой Гиппократа?

— Я прочел в одной книге, что иногда стрессовые ситуации могут разбивать психологические блоки и лечить психосоматические расстройства.

— Это была какая-то книжка по популярной психологии?

— Нет, это был детективный триллер, — ответил он с излишне серьезным лицом, и у Ирмы изо рта вырвалась нервная усмешка.

— Вы ставили на мне эксперименты, словно на подопытной мышке, основываясь на детективном триллере?

— Вы ведь понимаете, что я бы вам все равно не навредил?

— Раньше понимала, а теперь, — мотнула она головой, — Теперь я уже не уверена. Получается, я вообще не знаю вас.

— Мы с вами очень много времени провели вместе. Едва ли вы знаете на этом мультисоставе кого-то лучше меня.

— Мне тоже так казалось, — проглотила Ирма ком в горле, — А затем вы сказали, что убьете меня, и я вам поверила. Вы были очень убедительны. А потом оказалось, что все это было спектаклем. Если бы я вас достаточно хорошо знала, то раскусила бы в тот же момент. Получается, что любое сказанное вами слово может быть мастерским обманом, потому что вы умеете быть убедительным, а я умею быть наивной дурой.

— Что-то подобное я могу сказать и о вас, — парировал он, — Сколько еще мне раз повторить, что вы меня шантажировали? Вы поступили очень низко и воспользовались моим слабым местом, которое я вам доверил, — вновь начал он повышать тон и расставлять акценты на рычащих и шипящих звуках, — И вы попытались мне вставить нож в спину из-за личной прихоти, которая не имела ко мне никакого отношения. Вы эгоистка, Ирма, и едва ли вообще между нами хоть что-то было помимо термопластика!

— Я любила вас, — произнесла она виноватым голосом, из последних сил сдерживая слезы.

— Получилось так, что в вашем случае одной любви оказалось недостаточно, — вложил он остатки злости в свой голос и провел пальцами по заболевшим от напряженной гримасы швам, — Я помогал вам, как мог, и в результате получил от вас лишь это!

— Спасибо.

— За что?

— За то, что кричите на меня. Так я точно уверена, что вы сейчас со мной абсолютно искренни.

— Значит, мне стоило кричать на вас почаще, — произнес это Игорь на два тона ниже, потеряв всякое настроение для криков, — Я серьезно ошибался на ваш счет. Что бы я не сделал, как бы я не залечивал ваши травмы и чем бы я не подстегивал ваш моральный дух, ваше место вовсе не здесь. Космос — это вам не спорт, здесь не поощряется гонка за собственными интересами. Если вы не в состоянии найти в себе силы ненадолго отречься от себя и подумать о других, лучше откажитесь от вашей мечты, она вас ни к чему хорошему не приведет.

— А как же ваша мечта? — прочистила она першащее горло, — Думаете, вы готовы к ее реализации? Думаете, вы идеально подходите для лечения людей при всех ваших… — неуклюже взмахнула она руками, — …особенностях, пристрастиях, методах работы.

— Это мое призвание.

— А это — мое! — выкрикнула она неожиданно громко даже для себя, и указала рукой куда-то в переборку. Наконец, из ее глаза просочилась слеза и прочертила лоском кожу на щеке.

— Все ясно, — вздохнул Игорь, безразлично переведя взгляд в сторону, — Если у вас больше нет жалоб на болевые синдромы или любые другие проявления совести, я прошу вас немедленно уйти отсюда.

Подобно тому, как она судорожно искала причины не заходить в этот лазарет, так же она теперь искала по расплывающимся стенам причины задержаться в нем еще ненадолго. Она искала последнее слово, которое смогло бы поставить правильную точку в этом разговоре, но на ум приходили лишь эмоции, никакой логики.

— У меня есть совесть, — произнесла она на прощание скорее самой себе, чем фельдшеру, и со второй попытки попала пальцем по кнопке на двери.

Хоть никто и не решался произнести это вслух, но сама идея ремонта посреди космической пустоты межзвездного корабля, который из-за столкновения со звездным осколком лишился около пяти процентов своей массы, вполне могла сойти за симптом какого-нибудь психического расстройства. Этот симптом становился вдвойне тревожным из-за того, что межзвездная пустота являлась не такой уж и пустой, и была наполнена всевозможными скрытыми от глаз сюрпризами вроде безобидных атомов водорода или заплутавших космических булыжников, так и не нашедших свой гравитационный колодец. Но времена были отчаянными, а меры еще отчаяннее. График диктовал, что они должны успеть на Нерву точно в назначенное время, но мультисостав несся с сильным опережением графика. Отключив поля Алькубьерре чуть раньше планируемого можно было легко решить вопрос о конечном пункте назначения, и в результате мультисостав все равно остановится точно у металлургического комбината, не проскочив его пулей, но те же поля Алькубьерре ровным счетом ничего не могли сделать со импульсом астероида. При дефиците физической тяги они не уложатся в график в любом случае, а без Шесть-Три этот дефицит был критическим. Другими словами никто и думать не смел о том, чтобы опустить руки.

На самом деле все дело было не в графике, а скорее в графиках. Учитывая затрудненную межзвездную связь рейсы в сложной транспортной цепочке планировались даже не на месяцы, а на годы вперед. Разгрузочные площадки резервировались заранее, влияя на расписание пересекающихся рейсов. Одно опоздание сулило срочное и сложное перекроение всей тщательно спланированной череды погрузок и отгрузок, что в свою очередь грозило мучительной гибелью сотен людей от бюрократической головной боли. В случае с мультисоставом этих опозданий будет сразу шесть, и такое событие смело можно было приравнивать к экономической катастрофе.

Как правило, экипажи межзвездных буксиров состояли из ответственных людей, осознающих важность своей работы, но в своевременном прибытии был так же и их личный интерес. Временной промежуток между прибытием и отбытием из космопорта для экипажа считался выходными днями, и эти дни обязательно будут первым, что отнимут у честных работяг в фонд компенсации потерянного времени. Не стоит так же забывать про штрафные санкции за опоздания в менее твердой валюте, и в конечном счете все сводится к простому принципу «убейся, но сделай».

И они делали, стараясь не убиться.

— …и с вашим вопиющим пренебрежением техникой безопасности вы однажды убьетесь, — наконец-то закончился воздух в легких Эмиля, и в эфире послышался глубокий судорожный вздох.

— Возможно, тебе будет сложно в это поверить, но мы с Пингом так же не первый день работаем, — ответил Клим, стараясь скрыть раздражение в голосе, — Мы с ним разделили столько порезов и ожогов, что нам впору самим писать правила техники безопасности.

— Рад, что ваши порезы научили вас держать нож правильным концом, но я все равно напомню, что вы вдвоем сейчас находитесь в машинном отделении неисправного судна рядом с потенциальной термоядерной бомбой, которая в случае неудачи может взорваться не хуже пары килотонн тротила, и на таком расстоянии этот взрыв вас ничему не научит. Какого черта вам двоим там понадобилось? Запуск легко можно было произвести дистанционно.