Незнакомка ей не понравилась. Это была совсем не та женщина, которую хотелось баловать сладостями, прыгать ради нее на скакалке, угощать ее кофе, делать ей педикюр и отмывать от геля ее золотистые волосы, штопором падающие с головы. Ее хотелось лишь пожалеть, одеть потеплее, отправить домой и забыть о ней, как о страшном сне.

Опустившись на скамью, Вильма запутала пальцы в своих волосах, неровно всхлипнула и задалась вопросом, сколько еще слез она должна пролить впустую? Этому несомненно, придет конец, но есть ли способ как-то дожить до этого конца?

Приподняв взгляд, она оглядела расплывающиеся контуры душевой. Было тихо, светло и пусто. Было одиноко, и в то же время кто-то был рядом. Стоило ей встать и сделать шаг вперед, как она снова встретится взглядом с незнакомкой.

Она преследовала ее и будет продолжать преследовать еще долгое время. У нее не было добрых или злых намерений, у нее не было разума или силы, которая дергала ее за ниточки. Она была сравнима с природной стихией, столь же бессмысленной, сколь и необузданной. Она будет все время рядом, ложиться вместе с Вильмой спать, делить с ней завтрак, влезать с ней в один скафандр, пить из одной кружки, носить одну одежду и сидеть в штурманском кресле, и чем быстрее Вильма будет бежать ото всех, тем быстрее она прибежит к ней. Даже собственную тень можно похоронить во тьме, а незнакомка будет рядом каждую секунду, требуя к себе внимания.

«Бред какой-то», — заключила Вильма и окончательно передумала принимать душ. Возможно, позже, а сейчас она не хотела оставаться наедине с самой собой. Ей нужен был друг, с которым можно поговорить, и который так же, как и она, не испытывал к Ленару чрезмерной симпатии. Казалось бы, выбор широк, но Вильме на ум приходило только одно имя.

То имя, которое она еще совсем недавно смешивала со словами «Мы должны избавиться от нее».

Она поднялась, накинула куртку на плечи, закрыла шкафчик и поспешно вышла из душевой, стараясь не встречаться взглядами с мутировавшей версией своей пассии. Ее ноги вели ее на третью палубу, а мысли уводили прочь от реальности, переполняя голову воспоминаниями, образами и обрывками фраз, бесконечно множащимися и чередой повторяющимися друг за другом, заполняя в мыслях пустоту и вытесняя рассуждения о том, куда она идет, зачем и чего вообще хочет добиться.

Выговориться? Глупо пытаться жаловаться на жизнь той, у которой над головой еще совсем недавно угрожающе нависали тяжелые грузы вроде смерти и даже увольнения. Глупо идти и искать утешение в компании той, которую Вильма совсем недавно хотела выгнать с корабля. Глупо все, что сейчас связано с Вильмой, но Вильма нутром чувствовала, что эти глупости сожрут ее заживо, если продолжать называть их глупостями, что само по себе тоже было глупо.

Она спустилась на вторую палубу и попыталась убедить себя, что она должна подняться обратно, но искусственная гравитация настойчиво указывала вниз, и сопротивляться ее искусственной воле не было никакого желания. Вильма продолжила спуск по вертикальной лестнице, и ее голову проточил какой-то червячок, проев мысли насквозь и оставив после себя лишь непонятный отзвук.

Переборки имели возможность проводить звук, и если на третьей палубе кто-то чем-то гремел, это можно было услышать за запертой дверью. Вильма прислушалась и вновь услышала тот же звук. Кто-то волочил что-то тяжелое по палубе — Ирма решила сделать уборку на складе? Отличный повод зайти к ней и помочь. Глупый, но отличный.

Она прошла в коридор, ведущий к складу, репетируя в голове слова, которыми она завяжет в Ирмой долгий женский разговор, как вдруг раздалось шипение, и открылась дверь из технической комнаты. Все же было в Вильме что-то от маленького зверька, потому что иначе нельзя было объяснить, почему иногда ее пугали совершенно простые вещи, никак не угрожающие ее жизни. Она сама никогда не задумывалась об этом, и поддавшись подсознательному импульсу вжалась в нишу складской двери и краем глаза заметила движение.

Ленар волоком перемещал незнакомые ящики к шлюзу. На ящиках прямоугольником белела этикетка, покрытая мелкими рядами надписей и крупным логотипом, очертания которого вызывали в Вильме какие-то смутные ассоциации. Она когда-то давно уже видела этот логотип, но не могла вспомнить, когда и где.

Ящики исчезли вместе с Ленаром в отсеке вентрального технического шлюза, но двери остались открытыми — вероятно, он оставлял путь свободным для следующего захода.

Вильма нажала на кнопку, и дверь склада с предательским шипением отъехала в сторону.

Чем бы ни занимался Ленар в шлюзовом отсеке, но грохот, издаваемый ящиками успешно маскировал все свидетельства присутствия Вильмы.

Чем бы ни занималась Ирма, но на складе ее не было. Все еще старается держаться от Ленара подальше?

Чем бы ни занималась Вильма, но ей хотелось продолжать. Почесавшись, она выглянула из склада и увидела совершено чистый путь к технической комнате, лишенный внимания ее капитана. Она встала на цыпочки и начала красться, словно вор в ночи. Техническая комната приближалась, а Вильма нервничала от давящего на голову ощущения, что Ленар вот-вот поймет ее с поличным. Но разве это не глупо?

Зайдя в техническую комнату, она увидела еще с десяток ящиков, наклонилась к одной из этикеток, чтобы пробежаться взглядом по печатным надписям, и вспомнила, где именно ей встречался этот вычурный логотип. Она видела его во время званного ужина в космопорту Нервы, и этот логотип стоял на богато сервированном столе, украшая собой стеклянную тару, полную колдовства…

«Балджевый ветер»

«Элитная коллекция, вино, красное, сладкое»

«Крепость: 12,5 %»

«Производство: Нерва»

Если внимательно приглядеться к подробным схемам буксиров марки «Гаял», то на третьей палубе под четвертой технической комнатой можно обнаружить блок неизвестного назначения под названием «БЦ-1», и строчку мелкого текста «доступ только для обслуживающего персонала» прямо под сноской. Подавляющее большинство экипажей привыкло не обращать внимания на этот блок и делать вид, что его не существует. Особо любопытные вскрывали палубу в четвертой технической комнате и обнаруживали под ней восьмимиллиметровую дюралевую плиту, под которой был похоронен «БЦ-1», без видимого способа снять ее. И лишь единицы по причинам, известным лишь дипломированным специалистам в области прикладной психиатрии, брали в руки плазменный резак, разрезали плиту, заглядывали внутрь и оставшуюся часть дня пребывали в шоке от глубокого разочарования.

На стадии проектирования конструкторы приложили немало времени, сил и смекалки, чтобы сэкономить на объеме и сделать корабль компактным. В финальном проекте выяснилось, что они слегка перестарались, и в третьей палубе образовалось пять с половиной кубометров пустого пространства, которому никак не могли найти разумное применение. Именно эти пять с половиной кубометров и решено было закрыть от посторонних глаз металлической заплаткой и красивым именем «БЦ-1», что расшифровывалось как «Балластная Цистерна». Предполагалось, что в будущем это пространство будет использовано для модернизации или расширения смежных систем, но это будущее совсем не торопилось наступать, а балластная цистерна переходила по наследству все новым моделям «Гаялов», лишь слегка меняясь в габаритах.

Однажды капитан ТБДС Ленар Велиев услышал от другого капитана, что за надписью «БЦ-1» скрывается пустое место, и после двух дней мучительных барахтаний в трясине сомнений он срезал заплатку и наконец-то поверил услышанному. Спустя еще один день он использовал балластную цистерну по единственному назначению, напрашивающемуся на язык — чтобы скрыть от собственного экипажа груз, который… требовалось скрыть от собственного экипажа. Когда он вернул обратно на свое место палубную панель, балластная цистерна исчезла, и напоминала о своем существовании лишь маленькой сноской на чертеже.

Шестнадцать ящиков с бутылками дорогого элитного вина воспринимались Ленаром скорее как шестнадцать ящиков противокорабельных кумулятивных боеприпасов, заряженных взрывчатым веществом. Они пролежали на боевом взводе почти два с половиной года, когда балластную цистерну вскрыли и начали извлекать их наружу. Шестнадцать ящиков выстроились четырьмя ровными башнями в четвертой технической комнате, и Ленар начал перетаскивать их в отсек вентрального технического шлюза, заранее озаботившись, чтобы рядом не было посторонних свидетелей. Перетащив шесть ящиков, он нажал кнопку, и внутренняя дверь шлюза открылась в палубе голодным ртом, изрыгающим желтое сияние. Ящики посмотрели на Ленара значком бокала и надписью «Не кантовать» с тремя восклицательными знаками, и на какой-то момент боеприпас обернулся тем же, чем был два с половиной года назад — жидкой валютой, вопреки законам физики текущей вверх по графику рыночных котировок. На ящики в последний раз упал полный отчаяния взгляд, и Ленар по очереди скантовал их в шлюзовую камеру. Сквозь грохот металла его резанул по ушам едва слышимый звук лопающегося стекла. Шлюз закрылся и выплюнул их по ту сторону обшивки навстречу космической бездне. Ящики описали параболическую траекторию, зацепили своими углами металлическую поверхность астероида 2Г, завертелись волчком и полетели вперед, в сторону Нервы. Отсчитав от корабля несколько десятков метров, ящики вошли в адский слоеный пирог из поля Алькубьерре и репульсионного поля, приняли на себя могучие удары гравитационных приливных волн и вышли по ту сторону полей в виде тщательно прожеванного в бесформенность металлолома, окруженного свежевыжатым облаком брызг из нежно-алого винного пара и стеклянного песка.